Цыганский барон - Кэт Мартин

— Идет, — сказал Доминик, — отвязывай ее.

Вацлав победно засмеялся, а Доминик горько усмехнулся про себя. Оба они понимали, что победа осталась за Вацлавом.

— Это кровь гаджио делает тебя слабым, — процедил сквозь зубы он.

Вацлав знал, что никто другой и не подумал бы его останавливать. Цыгане верят в данную им свыше безраздельную власть над женщиной. Доминик не был исключением, единственное, чего он не принимал, так это зачем использовать силу для доказательства своего господства.

Вацлав протянул Доминику нож. Лезвие тускло блеснуло в свете костра.

— Раз она теперь твоя, ты и отвязывай.

Доминик подошел к женщине, перерезал ножом веревки. Женщина стала оседать на землю. Доминик обнял ее за тонкую талию, чтобы поддержать.

— Не смей ко мне прикасаться! — воскликнула она и оттолкнула его. Откуда только силы взялись?

Доминик взял девушку за подбородок и повернул ее лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Придется тебе научиться сдерживать свой язычок, — медленно проговорил он, вспоминая проклятия, которыми она осыпала Вацлава. — Здесь не ты распоряжаешься. Ты сейчас принадлежишь мне и будешь теперь поступать так, как я велю.

— Пошел к черту!

— Когда-нибудь я, наверное, и попаду в ад, но если кто и пошлет меня туда, так это будешь не ты.

Доминик повернулся и пошел к своим лошадям. Не услышав позади ее шагов, он остановился и посмотрел на девушку.

— Я купил тебя, но выбор за тобой. Ты можешь остаться с Вацлавом или идти со мной.

Кэтрин с ненавистью взглянула на цыгана. Спаситель, черт бы его побрал. Но глаза… Боже, какие у него глаза! У Кэтрин мурашки побежали по спине от такого взгляда. А лицо… Красивое, благородное… Может быть, на этот раз удача улыбнулась ей? Ведь перед ней был самый интересный мужчина из тех, кого она знала.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и зашагал прочь. Кэтрин, бросив последний взгляд на Вацлава, все еще сжимавшего в волосатой руке плетку, пошла за своим спасителем.

— Забирайся в повозку.

Кэтрин с опаской взглянула на нового хозяина.

— Мне нет дела до того, сколько ты за меня заплатил. Я не лягу с тобой, как не легла с ним.

Цыган скользнул взглядом по ее телу, и Кэтрин невольно запахнула блузу на груди.

— Если я захочу, малышка, ты ляжешь со мной. Не заблуждайся на этот счет. Но чтобы заставить тебя лечь со мной, я не стану угрожать тебе поркой.

«Тогда этого не случится никогда», — подумала Кэтрин, но промолчала. За последнее время она успела понять, что споры к хорошему не приводят, как не помогают ни мольбы, ни слезы.

— Залезай, — повторил он.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть твою рану на спине.

Рана жгла огнем, Что бы с ней было, если бы не появился этот цыган, лучше не думать.

Кэтрин поднялась по деревянной лесенке в повозку.

— Вацлав звал тебя Домини. Это твое имя?

Доминик развернул ее к себе спиной.

— Одно из многих. Другие зовут меня Доминик.

Что для них имя? Просто звук, слово. Цыгане легко меняют имена, они значат для них так же мало, как и место и время. Женился — сменил имя, кто-то умер — еще раз сменил имя. Очень удобно, особенно когда тебя разыскивает полиция: просто сменил имя, и уже неизвестно, кого искать.

— А тебя как зовут? — спросил Доминик,

— Кэтрин.

— Кэтрин, — повторил он. — Катрина. Оно тебе подходит.

Пальцы легко касались спины, втирая в кожу что-то густое и пахучее.

Боль стала стихать, и Кэтрин вздохнула с облегчением.

— Как ты оказалась у него?

— Он выкупил меня у других цыган. Вацлав предложил им хорошие деньги, и они согласились продать меня.

Рука Доминика замерла.

— Ты говоришь очень правильно! Ты не крестьянка. Что делает англичанка во Франции сейчас, когда идет война?

— Да ведь и ты не француз. И английский твой безупречен. Я могу задать тебе тот же вопрос.

— Я цыган, — ответил Доминик. — Мы ни с кем не воюем. Вы — дело другое.

— Я не из Франции, я раньше жила в Англии.

Если бы только можно было рассказать ему всю правду, попросить о помощи. Но Кэтрин уже оставила подобные попытки. Тот, кто похитил ее, обещал заплатить северным цыганам хорошие деньги за то, что те увезут ее подальше, и они не намерены были отпускать ее.

Другие, в том числе и Вацлав, не верили ее истории. Ее окрестили «леди-девка» и еще «ваше сиятельство». От правды было только хуже.

Кэтрин думала о том, какой он ее видит: растрепанную, в рваной изношенной одежде, едва прикрывающей тело. Она походила на графиню Арундейл не больше, чем та старуха, склонившаяся над котлом. Кэтрин живо представила себе смех высокого цыгана и прикусила язык. Сердце заныло от безысходности.

— Я убежала из дому, — солгала она. — Кто-то похитил меня и продал цыганам. — В этой части все было правдой. — В Константинополе есть один паша, любитель светлокожих женщин, который к тому же платит, не скупясь.

Рабство. Быть рабыней все равно лучше, чем умереть. А быть рабыней Вацлава лучше, чем быть рабыней паши. Что ждет ее теперь? Может, ей опять повезло?

— У Вацлава были деньги, — продолжала Кэтрин, — «наверняка краденые», — добавила она про себя. — Он предложил им деньги, и они взяли.

Продать ее другому цыгану не значит отпустить, решили они и продали ее.

— И все это время ты не пускала его в свою постель?

Кэтрин казалось, что Доминик ощупывает ее глазами.

— …неудивительно, что он слегка помешался.

Девушка предпочла не углубляться в опасную тему.

— Вацлава нет, сейчас мне приходится иметь дело с тобой. Так что меня ждет?

«Действительно, что?» — спросил себя Доминик. Женщина ему была не нужна. По крайней мере эта. Через несколько недель он вернется в Англию, к привычной жизни, к своим делам и обязанностям. Зачем ему нужна еще одна обуза? И без того забот хватает.

— Что ждет? Все зависит от тебя самой. Сейчас я предлагаю тебе лечь спать. Думаю, тебе это не помешает.

Девушка смотрела на него, как затравленный зверек.

— Здесь?

— Я думаю, тебе будет удобно.

— А где будешь спать ты?

— На земле рядом с повозкой.

Доминик окинул взглядом округлую грудь, тонкую талию женщины.

— Если ты, конечно, не пригласишь меня разделить ложе с тобой.

Зеленые глаза, яркие как изумруды, яростно сверкнули.