Моя жизнь. Южный полюс - Руаль Амундсен

Я признался ему в своей честолюбивой мечте первым открыть Северо-Западный проход. Но он и этим не удовольствовался. «Нет, – воскликнул он, – и это еще не все!» Тогда я сознался, что желаю провести исчерпывающие наблюдения для окончательного определения истинного местонахождения Северного магнитного полюса. Услышав это, он вскочил, подошел ко мне и обнял от всего сердца. «Молодой человек, – сказал он, – если вы это сделаете, вы будете благодетелем человечества на все времена. Это – великий подвиг».

Доброта его ко мне в течение последующих месяцев буквально меня подавляла. Будучи холостяком с большими средствами, он обедал в одной из лучших гостиниц города и часто приглашал меня туда. Эта гостинца казалась мне дворцом. Ресторанный зал был сказочной страной, поражавшей меня роскошью, а меню обедов – лукулловским пиршеством. Но старый советник этим не ограничивался, он приглашал меня и на обеды, которые давал приезжим иностранным ученым, и таким образом не только угощал меня обедами, весьма мною ценимыми, но и предоставлял мне редкую возможность встречать великих мыслителей и выдающихся деятелей. Я никогда не забуду, чем обязан этому славному старику, вдохнувшему в меня столько энергии и так много помогшему мне. Я старался выразить ему мою благодарность тем, что ежедневно первым являлся в обсерваторию и последним уходил. Я занимался с неутомимым усердием и уже через несколько месяцев приобрел практические навыки в области магнитных наблюдений.

Когда я закончил занятия в Гамбурге, рекомендации Неймайера, имевшего блестящие связи, открыли мне доступ в обсерватории Вильгельмсгафена и Потсдама.

В 1900 году я купил судно «Йоа» для моей первой экспедиции. То была небольшая яхта из Северной Норвегии. Судно имело водоизмещение 47 тонн, и возраст его был равен моему. Следующее лето я провел на моем драгоценном судне в северной части Атлантического океана между Норвегией и Гренландией, производя океанографические исследования. Я знал, что доктору Нансену требовались кое-какие данные, и хотел добыть их для него в знак моей благодарности. Он был чрезвычайно доволен, получив их от меня осенью.

Зима и весна 1902/03 года прошли в лихорадочных приготовлениях к моей большой экспедиции: плаванию Северо-Западным проходом. В поисках денег я осаждал всех и вся. Остававшееся свободным время я тратил на выбор и заказы снаряжения.

Часто меня охватывало отчаяние, так как, несмотря на все старания, мне не удавалось раздобыть достаточно денег. Некоторые из наименее терпеливых моих поставщиков начали требовать с меня уплаты. Наконец, утром 16 июня 1903 года я очутился в чрезвычайно критическом положении. Самый крупный из моих кредиторов яростно требовал от меня уплаты, давая 24 часа сроку и грозя, что наложит арест на мое судно и посадит меня в тюрьму за мошенничество. Гибель трудов целого года казалась неминуемой.

Я пришел в отчаяние и решился на единственный выход: созвал своих шестерых тщательно подобранных спутников, разъяснил им мое положение и спросил, согласны ли они пойти на то, что я хочу предпринять. Они с восторгом изъявили свое одобрение. Тогда все мы, семеро заговорщиков, отправились в полночь на 16 июня 1903 года под проливным дождем на пристань, где стояла «Йоа», взошли на борт, снялись с якоря и взяли курс на юг к Скагерраку и Северному морю. Когда день занялся над нашим свирепым кредитором, мы были уже на надежном расстоянии в открытом море – семеро пиратов, счастливейшие из всех, когда-либо плававших под черным флагом. Мы уходили в плавание, занявшее целых три года, в течение которых нам удалось выполнить то, чего наши предшественники тщетно добивались более четырех столетий.

Наконец-то! Великое предприятие, для которого я работал всю жизнь, стало реальностью! Северо-Западный проход – эта тайна, дразнившая всех мореплавателей прошедших времен, – будет нашим!

Нашей первой остановкой был Годхавн на острове Диско, у западного побережья Гренландии. Здесь мы погрузили на борт двадцать собак, поставленных нам Королевской датской гренландской торговой компанией. Дальше мы взяли курс к северу на Далримпл Рок, давнее место стоянки шотландских китоловов. Мы условились с Шотландской китоловной компанией о снабжении нас здесь горючим и продовольствием, чтобы пополнить израсходованное во время плавания по Атлантическому океану.

Слова о плавании из Годхавна в Далримпл-Рок звучат очень просто, но между этими двумя пунктами лежит залив Мельвилл, где приходится идти очень трудным путем. Дрейфующий лед и сильные бури еще ухудшили положение. Наконец с большими трудностями нам удалось обогнуть мыс Йорк[13], мы пришли в Далримпл-Рок, забрали припасы и взяли курс на запад.

Ледовитый океан, вероятно, редко видел зрелище, какое представляли мы с нашим судном. «Йоа» имела 72 фута длины, 11 футов ширины и небольшую осадку. Разумеется, она обладала только одной мачтой с единственным гротом и несколькими кливерами. У нас имелся неплохой вспомогательный мотор, хотя в те времена бензиновые моторы были еще так ненадежны, что, когда мы устанавливали свой, меня серьезно предостерегали об опасности взрыва и пожара.

В смысле конструкции вид нашего судна не представлял ничего особенного. Но зато груз! Каждый квадратный дюйм трюма был так тщательно рассчитан на точно подогнанные ящики, что, когда все они были погружены, ни один дюйм не остался неиспользованным. От этого груза «Йоа» почти совсем ушла в воду. Но все же трюм не был в состоянии вместить все припасы, которые необходимо было взять с собою. На палубе ящики были нагромождены так высоко, что мы, выходя в Ледовитый океан, скорее напоминали плавучий воз с мебелью, чем корабль.

Но мы мало заботились о нашем внешнем виде. Мы слишком радовались тому, что наконец находимся в пути, снабженные всем необходимым для многолетнего плавания. Наша первая остановка была остров Бичи, расположенный к северу от Северного Сомерсета. Здесь мы произвели целый ряд тщательных магнитных наблюдений, чтобы установить, в каком направлении находится магнитный полюс. Наблюдения указали на западное побережье Боотии-Феликс[14]. Установив это, мы вошли в пролив Пиля. Итак, мы находились в самом южном пункте, когда-либо достигнутом в этих местах прежними экспедициями, так как последний наш предшественник Алан Юнг побывал в этих широтах в 1875 году на корабле «Пандора».

Здесь произошли три события, из которых каждое грозило нам гибелью. Первое было из-за необыкновенного строения морского дна в этом районе. У нас не было карт, которыми мы могли бы руководствоваться, и поэтому приходилось беспрестанно бросать лот. С одного борта нашего утлого суденышка лот показывал ошеломляющую глубину, в то время как с другого борта зубчатые рифы выступали кое-где до поверхности воды. Подвигаясь ощупью по предательскому проливу (разумеется, тогда эти воды не были нанесены на карты), мы имели несчастье наткнуться на подводную скалу. Казалось, что настал наш конец, так как вдруг поднялся шторм с севера, но, к счастью, огромная волна подхватила нас и перенесла через риф. Радость наша по поводу того, что мы снялись с рифа, была кратковременна, так как рулевой вдруг закричал мне, – я находился в наблюдательной бочке на мачте, – что руль не слушается поворотов штурвала. Немедленное обследование обнаружило, что руль так сильно ударился о риф, когда нас оттуда сбросило волной, что сам приподнялся, а верхний и нижний штыри выскочили из гнезд петель и уперлись на их кромки.