Девочки лета - Нэнси Тайер

Это Лиза была эмоционально разрушена. В самом начале развода она была слишком занята, чтобы заглянуть себе в сердце, где притаились боль и унижение. Шло время, и дети казались веселыми и спокойными, она покрасила спальню Джульетты в сиреневый цвет, а комнату Тео оклеила обоями с Люком Скайуокером и Чубаккой, и ее собственные чувства начали проявляться, медленно, настойчиво, а потом все разом, внезапно, как вода, прорвавшая плотину.

Ему было мало ее. Она была недостаточно красивой, или интересной, или космополитичной. Она так и не овладела французским языком, ей и за миллион лет не удалось бы стать похожей на Одри Хепберн, а когда у нее появились дети, она пропустила столько светских мероприятий, сколько смогла, так как просто хотела быть дома.

О чем она думала, когда решила выйти замуж за Эриха? Что побудило его жениться на ней? Она была уверена, что любит его, и уверена, что он любит ее. Прекрасный Эрих не ошибся, выбрав ее… ему просто было ее недостаточно.

Откровение за откровением озаряли ее сердце, как грозовые тучи, затмевающие ей обзор. Она была невысокого роста – ну, около ста шестидесяти пяти сантиметров. Складки жира, за которые она могла ухватиться по бокам, выделялись более чем на два сантиметра. Она была умна, но недостаточно, не была целеустремленна – когда она уволилась из Национального музея женщин в искусстве, ее место заняла Карен Венингер, которая в течение года опубликовала целую книгу о Мэри Кассат.

И что еще хуже, пока она была замужем за Эрихом, некоторые из ее близких друзей уехали из города. Рэйчел, ее самая лучшая подруга, до сих пор находилась на острове, и, хотя она и работала с мужем в местной юридической фирме, у нее всегда находилось время поговорить с Лизой. Они часто устраивали девичник с ужином и парой бокалов.

Ее родители по-прежнему любили ее, и Лиза благодарила за них бога. Что еще более важно, они души не чаяли в своих внуках и часто просили одного или обоих приехать на ночевку в выходные. Лиза знала, что ее родители ждали, когда она снова выйдет в свет, будет ходить на вечеринки и вообще везде, где могут быть холостяки.

Она не могла этого сделать. Даже мысль о флирте с мужчиной пугала ее. Когда могла, она проводила ночи одна в своем доме с романтической комедией по телевизору и тарелкой попкорна. Она прекрасно знала, что от соли в попкорне у нее вздуется живот, но все равно демонстративно его съедала.

– Ты толстеешь, – сказала Рэйчел однажды вечером, когда смогла заставить Лизу пойти на ужин в тихий ресторан.

– Спасибо. Большое спасибо. – Лиза думала, что ей удалось скрыть свой вес под свободным летним платьем, но Рэйчел была ее самой лучшей подругой. Она мало что могла скрыть от Рэйчел.

– Хватит. Я не пытаюсь тебя оскорбить. Я беспокоюсь о тебе, Лиза. – Подошел официант. Лиза отмахнулась от него. – Прошло уже два года, а твоя социальная жизнь заканчивается на родителях, детях и мне.

Лиза вызывающе вздернула подбородок.

– И я довольна.

– Нет, это не так. Я думаю, ты боишься.

– Почему бы мне не бояться? – Лиза вспыхнула в ответ. Она сосредоточилась на своем коктейле, помешивая его маленьким нелепым зонтиком. – Меня бросили, совсем. Мой бывший муж не хочет даже видеть наших детей, как будто они ничего для него не значат. – Слезы навернулись на глаза Лизы, поэтому она взяла свой коктейль, убрала этот чертов зонтик и залпом выпила. – Я знаю, что точно ничего для него не значу.

– О господи, мы говорили об этом сто тысяч раз. Эрих – кретин. Он нарцисс и не способен любить.

– Он был таким… – начала Лиза.

– Он был мошенником, – прервала ее Рэйчел. – Он думал, что сможет сделать тебя своей марионеткой, а когда это не сработало, он отверг тебя и пошел дальше. Но, Лиза, в тебе кроется намного больше, чем думал Эрих. Гораздо больше. – Рэйчел потянулась и взяла Лизу за руку. – Дорогая, так много твоих друзей хотят тебя увидеть. Я знаю, что тебя приглашали в книжные клубы, и ты должна согласиться, а еще тебе нужно появляться на вечеринках. Лето почти наступило. Подумай о пляжных вечеринках, которые нас ждут.

Надувшись, Лиза сказала:

– Я не могу пойти на вечеринку одна.

Рэйчел потеряла терпение.

– О, ради бога. – Она отпустила руку Лизы. – Конечно, можешь. Или иди со мной и Бадди. Тебе нужно снова начать встречаться с мужчинами.

Лиза покачала головой:

– Я не готова.

– Прошло уже два года.

– Я не готова.

– Тебе стоит обратиться к психотерапевту. Может, даже начать принимать антидепрессанты. Ты такая мрачная, что и меня в тоску вгоняешь.

Лиза вышла из себя.

– Рэйчел, ты хорошая подруга и принимаешь меня такой, какая я есть. Но тебе нужно остановиться. Пожалуйста, верь мне, когда я говорю, что меня не интересуют мужчины. Ни один. – Лиза не смогла поделиться своим самым глубоким страхом, что она просто не будет никому интересна.

– Тогда ладно, – сказала Рэйчел. – Найди хотя бы работу.

В нашей жизни бывают времена, когда нас могло бы накрыть волной наших печалей и страхов, и мы бы утонули в собственном несчастье, если бы не наши друзья. Позже Лиза поняла, какой удивительной была Рэйчел, какой верной, щедрой и любящей подругой, которая не только была рядом с Лизой в ее самом непривлекательном и жалком состоянии, но и уговаривала ее покинуть ту унылую, темную пещеру, в которой она пряталась, и выйти наконец на свет.

Дом оставался в распоряжении Лизы, а алиментов Эриха хватало на самое необходимое, поэтому Лизе не нужно было работать, и она знала, что ей очень повезло. Но также она понимала, что Рэйчел была права – ей нужно было найти работу.

На Нантакете было несколько художественных галерей, а в музее китобойного промысла Нантакета и в Атенеуме было даже несколько ценных картин, но Лиза грустила, вспоминая те дни, которые она проводила в женском музее в Вашингтоне. Там она была счастлива, оптимистична, молода и чувствовала себя причастной к этому миру.

Но теперь, в сорок два года, разведенная и брошенная – даже если она и не выглядела совсем уж брошенной, ее все равно бросили, – ей часто требовалось мужество, чтобы выйти из дома. Во время их последних встреч для обсуждения развода Эрих сказал ей, что пришел к выводу, что она никогда не сможет быть гламурной. Что Лиза одурачила его в колледже, будучи достаточно хорошенькой, что ему казалось, будто она может стать красивой и утонченной. Вместо этого она стала безвкусной и провинциальной. Эти слова не исчезли ни из ее разума, ни из ее сердца. Они были там, когда она смотрелась в зеркало. Они были там, когда она вытиралась полотенцем после ванны. Они были там, когда она шла по Мейн-стрит, пряча глаза за солнцезащитными очками. Она боялась, что увидит жалость в глазах людей, которых знала еще с детства. Взгляд мужчины заставлял ее сердце трепетать от страха.

Ей понадобилось все ее мужество, чтобы устроиться на работу. Однажды вечером в гостиной Лизы, когда Рэйчел заглянула к ней на коктейль, а дети были прикованы к телевизору в единственный час, когда им это позволялось, Рэйчел сообщила, что в «Вестментс» – круглогодичном магазине женской одежды, принадлежащем Весте Махоун, – требуется новый продавец-консультант.