По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

– Э-э-э… Да, – призналась дисцития. – Только…

– Что?

– По-моему, нам нужен материал для сочинения, – осторожно напомнила девушка.

Бывают такие люди, которым чувство ответственности не дает расслабиться даже во сне. С такого станется сесть в гробу посреди похоронной процессии в его честь и озабоченно поинтересоваться, не забыли ли погасить печь перед выходом, а то, не ровен час…

Ристания с каким-то задумчивым сочувствием скользнула взглядом по лицу Лерги. Помедлив, кивнула, словно и не для дисцитии, а собственным мыслям:

– Да, конечно. Молодец, что напомнила. Идем!

Плеснули полы плаща – и через несколько рядов они оказались за пределами ярмарки. Лерга с сожалением вздохнула. Такого буйства красок и звуков она не видела уже давно, и возвращаться в серо-черную рутину Обители было тоскливо.

– Ничего, хорошенького понемножку! – отрезала Ристания, угадав, о чем думает Лерга. – С ума сходить тоже нужно постепенно. Для пущей надежности.

Стражник у ворот тяжело вздохнул и оперся больной головой о копье. Он страдал от унижения и похмелья. Похмелье было результатом вчерашнего развеселого празднества в честь назначения шурина десятником, а унижение – результатом похмелья, ибо с раскалывающейся на части головой достойно отвечать на ругань и издевки жены он был не в состоянии, чем эта ничтожная женщина подло воспользовалась, причем так рьяно, что в курсе были все соседи. Мрак…

Мимо с независимым видом прошли две женщины в плащах, даже не обернувшись. Так, неужели и здесь то же самое?!

– А ну стой! – взревел стражник, хватая копье и бросаясь наперерез. – Кто такие, чего во дворце надобно, кто вас звал?!

Женщины послушно остановились, обернулись и смерили стражника презрительными взглядами. Стало как-то неуютно.

– Чего он хочет? – негромко спросила та, что помладше.

– Сейчас узнаем, – пожала плечами вторая. – Эй, милейший, что вам угодно?

– Мне?! – возмутился стражник. – Это вам чего нужно во дворце?! Входите, грамотку пропускную не показываете…

– Ах, грамотку, – с непередаваемым сарказмом отозвалась женщина. – Ну, может быть, вы нас пропустите и без нее?

«Вот еще!» – хотел было фыркнуть стражник, но тут женщина как-то по-особому тряхнула головой – и слова замерзли на языке, не успев скатиться вниз. Как он сразу ее не узнал?!

– Э-э-э… ы… Мм… Простите, домна, – наконец выдавил из себя стражник, с подобострастной улыбкой кланяясь даме. – Добро пожаловать! Дворец для вас всегда открыт!

Женщина невозмутимо поправила прядь волос, кивнула и позвала свою спутницу:

– Идем!

Едва они скрылись за поворотом, стражник обессилено сполз по стене на пол. Хотелось заскулить. День не задался с утра…

Лерга с любопытством обернулась через плечо на стражника и, как только они отошли подальше, не выдержала:

– Почему его так вдруг перекосило?

Ристания спокойно пожала плечами:

– Просто я немного известна при дворе.

– Немного? – с сомнением переспросила дисцития. – Судя по ужасу в его глазах, тут и сам король рядом не стоял!

– Король-то тут как раз и стоял, – задумчиво откликнулась Ристания, хмуря брови. Коридор расходился на три стороны, и, куда идти, она, похоже, толком не знала.

– Правда? А как это было? – не отставала Лерга.

– Неважно, – отмахнулась женщина, решительно тряхнув волосами и выбрав левый коридор.

Лерга поспешила следом.

– И все-таки?

Ристания резко остановилась и обернулась к девушке. Та от неожиданности отшатнулась.

– Запомни, дорогая моя, когда ставишь вопрос ребром, он непременно выйдет тебе боком. Особенно при дворе. Ясно?

– Ясно, – обиженно отозвалась Лерга. Ясно ей было лишь то, что никаких подробностей из Ристании клещами не вытянешь. А жаль.

Весь коридор был насквозь пропитан сладковато-приторным запахом неуловимо знакомого, но мало пользующегося в Обители спросом зелья.

– Что это за аромат? – не выдержав, спросила Лерга, когда уже отчаялась вспомнить сама.

– Гламария, – усмехнулась Ристания. – Искусственный стимулятор красоты. На семь часов.

– Я помню. Но… она ведь жутко дорогая, не так ли? А здесь, судя по запаху, в ней купаются!

Ристания рассыпчато рассмеялась:

– О да, придворные дамы тратят на гламарию, притирки и косметику гораздо больше, чем страна на вооружение. Это и понятно: они и победы одерживают гораздо чаще.

Лерга прыснула со смеху, а потом задумалась: как бы она выглядела, если б намазалась гламарией? Может, попробовать?

– И не вздумай! – строго одернула дисцитию Ристания. (Лерге порой казалось, что она слышит ее мысли в фоновом режиме, даже не напрягаясь. Ощущение было жутковатое.) – Гламария как наркотик: ты мажешься ею один раз, потом второй, третий – а на четвертый день уже попросту не можешь от нее отказаться. Спускаешь на зелье все деньги, впутываешься в интриги, совершаешь любые преступления. Я знала дам, которые повесились, оставив после себя пустой флакон из-под гламарии, накрытый запиской: «Я не могу заплатить столько!» Свобода в этой жизни и так понятие весьма иллюзорное. Так зачем ее ограничивать еще и по собственной глупости?

Лерга обиженно помолчала несколько минут. Такой отповеди из-за какой-то одной мысли она явно не заслуживала. Хотя, с другой стороны…

– А почему нам ни разу ничего этого не сказали в Обители? Ведь, черт возьми, сколько, оказывается, мелких подножек ждет мага в миру. Так почему нас от всего этого не предостерегают, закрывая, как девиц в благородных институтах?

Ристания философски пожала плечами:

– Я же не домн директор. Может быть, и предостерегают. На старших курсах. Тебе ведь еще три года учиться, не забывай.

Лерга фыркнула. Программу старших курсов она знала едва ли не лучше, чем свою. Да и выпускные экзамены, если бы было можно, сдала б экстерном. Но в Обители такое не практиковалось.

Коридор медленно расширился, осветился острым осенним солнцем, лучи которого, точно ловкие лазутчики, просачивались сквозь высокие стрельчатые окна. Огромные златокованые двери прочно смыкали свои плотно подогнанные створки, служа естественной иллюстрацией единственной цели: «Не пущать!» Ристания, не замедлив шага, распахнула их легким прикосновением ладони. Створки глухо ударились о стены и отскочили, чуть не прихлопнув скользнувшую следом Лергу. Дисцития недовольно покосилась на кровожадные двери, но задерживаться не стала.

Зал был залит ярким светом переливающихся под потолком магических шаров. Колдовство во дворце так прочно переплеталось с реальностью, что разобрать, где кончается одно и начинается другое, не представлялось возможным. Вокруг длинного, накрытого золотой парчовой скатертью стола неспешно прохаживались придворные, сбиваясь в небольшие группки по три-пять человек. Шуршали длинные платья дам, шушукались молодые девушки, ворчали старухи, приглашаемые ко двору исключительно из уважения к их прошлым заслугам да еще, пожалуй, по привычке. Степенно беседовали кавалеры, причем чем глупее был предмет разговора, тем более серьезное и философское выражение поселялось на их лицах.