Как сойти с ума? - Толеген Габиденулы Бекмухамедов

огонь, мужской принцип, а круг это ограничивающий и стягивающий женский принцип, не позволяющий этому огню распространиться и сжечь все вокруг.

Так вот, мужчина в современную эпоху попал, попал под воздействие женского взгляда на мир, женской ориентации, он перестал быть свободным, а стал рабом притяжения, к женщине, к машине, к дому, к потреблению. В идеале, он должен быть всегда на легке, готовый всегда двинуться в путь и все эти земные блага лишь ограничивают его природу.

Мозг – это женская доминирующая субстанция, сердце находится под воздействием мужского принципа. Но все это очень приблизительно, т.к. не можем мы выделить чисто мужского и женского, все переплетено в прекрасно ужасающую картину мира. Но еще раз повторимся, потребительство и накопление происходят под доминацией женского принципа (ни в коем случае не женщины, как таковой), так же сюда можно добавим рациональность и логику. Учитывая это, посмотрите на современный мир, разве это мир патриархата? Но в принципе это не хорошо и не плохо, мы все к этому перевернутому миру уже привыкли, но что тревожит меня – я усвоил эти женские качества и думаю, думаю, думаю, хожу серьезный и околдованно притягивающийся ко всем благам и красотам этого мира, когда сердце зовет в неведомые дали…

Любовь

Любовь не объяснить словами. Любовь – это неуловимый огонь внутри вас, это можно только почувствовать. Что можно сказать практического о любви? Богиня любви незнает неволи, незнает логики, незнает надменного чувства собственности в отношении объекта любви. Богиня любви провозглашает свободу любви, свободу чувствам человека, но ей от нашей несвободы не холодно, не жарко. Любовь есть свобода. Два необъяснимых слова – жизнь наших чувств.

Любовь к себе это ощущение мгновения желания и свобода от губительной фиксации на каком-либо желании. Всегда можно найти альтернативу там, где ваше желание сталкивается с невзаимной любовью. Переключайтесь легко, как ребенок и всегда находит такое же удовольствие в другом. Это называется сублимацией – то есть непререкаемое желание иметь что-то – отсутствует, потому что всегда можно найти альтернативу. Наши желания бесконечны.

Значит ли желание – любовь? В каком-то смысле да, но всегда можно полюбить и пожелать и удовлетворить порыв души в альтернативе. Это о тех желаниях, что судьба не дает нам осуществить. Биться головой о стену, сооруженную божественной судьбой, значит накликать на себя беду. Судьба это путеводная звезда человека, там где он или она встречают непреодолимые сковывающие свободу препятствия, там явный ее знак. То, что делает из вас раба, еще одна ложь, неприятная ложь. Там, где вы не видите альтернатив, это очень опасное место – здесь вы можете потерять свободу или быть свободными.

О королевских снах

Красная империя таяла на картах художников. Как теплая ночь без стука врывается в мечтательное сердце, так внезапно упало на головы 15-ти – небо.

Глава 1. Туманное видение из прошлого

Ночь в лесу, цветущая калина, прислонившись к ней сидит человек, которому она сообщила о его судьбе. Судьбе короля. Он застыл, как ритуальный камень в на горном плато, печать Провидения засияла на его лбу, его мысли мчались как табун лошадей по бескрайней степи, замеряя границы его огромного царства, его пальцы касались земли предков, которая, как оказалось, завещалась на это время именно ему. Завещалась тем непостижимым, что таится в дыхании ветра, полынь шепчет о том в загадочных колыханиях серебра, волк поёт об этом, когда воцаряется мраморный свет над подлунным миром. Это чувство, которое невозможно было передать потомкам, человек обретал его по взмаху крыльев беркута, в мгновение, или не обретал никогда, всю жизнь лишь смутно догадываясь о нем, глядя на своих детей, ощущая мимолетное чувство родства с незнакомым, но таким близким и родным, что беспокойный логик внутри него терял власть над ситуацией и исчезал, как предсмертное видение. Это чувство собственной слабости перед неведомыми силами сродни приятному вдохновению от прикосновения к прохладному сливовому дереву в летнюю ночь.

Король проснулся ото сна. На минуту он провалился в темное кожаное кресло, и снова оказался в своей деревне, в редколесье рядом с отчим домом, он забирался на самое высокое дерево, и долго-долго сидел, наблюдал за тем, как незаметно для вечно занятых глаз менялись краски неба и разговаривал – то с шуршанием листьев, то с бескрайней степью, то с соловьем, прилетевшем передохнуть и укрыться в тени, а природа говорила с ним, и шептала ему тайны мира своего. На минуту он ощутил это давно забытое чувство.

А потом снова вернулся в свой кабинет. Заводы, оружие, месторождения золота и нефти, алмазные недра, миллионы людей – мелькали перед глазами, кружилась голова. Внезапно в комнату ворвался порыв свежего воздуха, его друг открыл окно, вот тот кому выпала роль ферзя. Вдруг вся страна ясно предстала перед глазами короля, как шахматная доска, где он знал почти все фигуры, видел свое войско и чувствовал в четырех клетках от него неведомого противника, притаившегося в когтистой тьме.

Глава 2. Новый век

Седовласый старец сидел у окна, рядом дымился чайный отвар, а его крепкие пальцы задумчиво перебирали две струны. Дождь шел весь день. Это был не тот сильный и властный летний ливень, привычный в этом городе, наполняющий улицы безмолвными реками, словно верными слугами бога дождя, сходившими караваном синих верблюдов с неба, чтобы господин их осуществил свою волю и наполнил каждый уголок земли живительной влагой. И это был не тот мелкий дождик, в народе прозванный солнечным, потому, наверное, что редкие капли его похожи на солнечные лучи, которые мы можем увидеть лишь отделенными от солнца, в облаке пыли, пронизанном светом, или в роще деревьев, когда воздух тяжелеет, наполненный благоуханием листьев, и лучи, яркие, бесконечно длинные и стройные, разрезают этот ароматный пар и летние краски леса наливаются благородным сиянием.

Нет, это был другой дождь. Как-будто сегодня небо серьезно задумалось вместе с ним – дождь шел размеренно, весь день, не быстро и не медленно, со средней скоростью, как-будто капли его – это машины в пробке на скоростном проспекте, и они вместе создают неспешно текущий поток реки из железа и стали, льющийся на встречу дому и океану. Таким же тяжелым и медленным потоком проплывали его мысли. За окном капелью мелькала его жизнь. Капли дождя, как судьбы, за которые он был в ответе, десятки миллионов жизней, которые были связаны с ним, не абстракто, а фактически. Радость и