Кто выиграл Вторую Мировую войну? - Александр Клинге

Эту точку зрения разделяли далеко не все в Берлине. В военных и бюрократических кругах политику фюрера многие считали безответственным риском, в результате которого Германию вновь постигнет катастрофа. Заговорщики, желавшие устранить Гитлера, активизировались. Однако им была нужна поддержка иностранных держав. В августе 1938 года в Лондон прибыл генерал Эвальд фон Клейст, впоследствии один из главных «танковых полководцев» вермахта. Встретившись с Черчиллем, он умолял его повлиять на британскую политику: если позиция Лондона в чехословацком вопросе будет жесткой, заговорщики смогут сместить Гитлера. Однако Чемберлен, которому Черчилль передал слова генерала, попросту проигнорировал их.

15 сентября Чемберлен впервые в своей жизни сел в самолет и отправился в Германию. В Берхтесгадене он встретился с Гитлером, который заявил о своей позиции: он не хочет войны, но готов воевать, если Чехословакия не передаст рейху территории с немецким населением. Чемберлен пообещал проконсультироваться с французами, получив в ответ обещание не предпринимать ничего до получения известий из Лондона.

На спешно созванном английской стороной совещании с французским премьер-министром Даладье и министром иностранных дел Боннэ было решено оказать нажим на Чехословакию. 19 сентября в Прагу было отправлено письмо, в котором от Бенеша требовали уступить германским запросам. Если же чехи не послушают «доброго совета», то англичане и французы могут лишь умыть руки. «Английский и французский посланники 21 сентября в два часа ночи снова посетили президента и заявили, что в случае, если мы отклоним предложения их правительств, мы возьмем на себя риск вызвать войну. Французское правительство при таких обстоятельствах не могло бы вступить в войну, его помощь была бы недейственной. Принятие англо-французских предложений является единственным средством воспрепятствовать непосредственному нападению Германии. Если мы будем настаивать на своем первоначальном ответе, Чемберлен не сможет поехать к Гитлеру и Англия не сможет взять на себя ответственность. Ввиду этого ультимативного вмешательства, оказавшись в полном одиночестве, чехословацкое правительство, очевидно, будет вынуждено подчиниться непреодолимому давлению», – описывал ситуацию чехословацкий министр иностранных дел. В итоге Прага согласилась передать Германии территории, на которых большинство населения захочет оказаться в составе рейха.

Однако это решение уже не устраивало Гитлера, который решил играть ва-банк и повысил ставки. 23 сентября шокированный Чемберлен услышал из его уст о том, что Германия требует права немедленно оккупировать Судетскую область без всякого плебисцита. Это было уже слишком. Французские власти объявили частичную мобилизацию и пообещали в случае начала войны прийти чехам на помощь. В Лондоне было объявлено о мобилизации флота. Казалось, гитлеровской агрессии наконец-то будет дан достойный отпор.

27 сентября Гитлер отправил Чемберлену письмо, в котором согласился продолжить переговоры по решению Судетского вопроса. 28 сентября Муссолини по инициативе Англии выступил с предложением созвать международную конференцию, которое было с облегчением воспринято как в Париже, так и в Берлине. Конференция четырех держав состоялась 29–30 сентября. Чехословацкие представители не были допущены на нее – фактически им предложили дожидаться, пока решится судьба их страны, за закрытыми дверями.

Итогом конференции стало печально известное Мюнхенское соглашение, получившее в отечественной литературе название «Мюнхенского сговора». Фактически в него вошли все предъявленные Германией требования. Третий рейх получал право оккупировать Судетскую область, оккупация должна была начаться уже 1 октября. Взамен Чехословакия получала лишь гарантии своих новых границ со стороны четырех держав – участниц соглашения.

На следующий день Гитлер и Чемберлен подписали британско-германскую декларацию, в которой заявляли о намерении никогда не воевать друг с другом и решать все проблемы методом консультаций. «Я привез мир для целого поколения», – заявил Чемберлен ликующей толпе, спускаясь в Лондоне по трапу самолета. Очень скоро стало ясно, насколько глубоким было это заблуждение.

Но чем объяснить политику «умиротворения»? Почему Лондон и Париж раз за разом уступали Гитлеру, усиливая его позицию и ослабляя свою? В поисках ответа на этот вопрос пролито немало чернил. Попробуем и мы поискать его.

В первую очередь нужно принять во внимание, что в истории у любого сложного явления или процесса, как правило, существует не одна, а множество причин. На примере политики «умиротворения» это видно особенно четко. Однако прежде чем перечислять упомянутые причины, нужно сказать об еще одной важной вещи.

Очень часто о действиях той или иной исторической личности судят с позиций послезнания. То есть оценивают принятые решения, уже зная, что за этими решениями последует и каков будет результат. Однако соль заключается в том, что сам персонаж, принимающий решение, этих последствий еще не знает. Для него они в будущем, порой далеком. Он располагает иной информацией, нежели мы. И если мы попробуем понять, какая информация у него имелась, то часто оказывается, что ситуация начинает выглядеть совершенно иным образом. Особенно важно это учитывать, если мы пытаемся понять мотивы политиков прошлого.

Так вот, с точки зрения европейских политиков середины 1930-х годов, никаких существенных различий между Гитлером и его предшественниками во внешней политике не было. Действительно, лозунг пересмотра Версальского договора выдвинул отнюдь не Гитлер – его несли, как знамя, все немецкие канцлеры и министры иностранных дел. Добиваться равноправия в вооружениях на Женевской конференции начал опять же не Гитлер. И даже совершить аншлюс он пытался не первым – еще в 1931 году была сделана попытка сформировать Таможенный союз, который сделал бы Австрию экономическим придатком Германии. Тогда, правда, решительное сопротивление Франции разрушило все планы Берлина.

Однако в середине 1930-х годов, повторюсь, политика Гитлера представлялась скорее преемственностью, чем разрывом с политикой конца 1920-х – начала 1930-х годов. Никто не знал, что главной его целью было развязывание войны. Разумеется, кое-что было описано в «Майн кампф», но европейские политики прекрасно знали, что предвыборные обещания – это одно, а реальная политика – совсем другое. Гитлер представлялся им талантливым популистом, который, однако, в действительности твердо стоит ногами на земле и ставит перед собой ограниченные задачи. Тактическое мастерство германского лидера, казалось, подтверждало их предположения – внешне он выглядел упертым догматиком, готовым идти напролом ради осуществления утопии.

Следующей важной причиной политики «умиротворения» были распространенные в обществе пацифистские настроения. И в Англии, и в Германии еще слишком памятна была травма времен Первой мировой войны, миллионы погибших в кровавой и бессмысленной бойне. Война казалась слишком страшной для того, чтобы начинать ее из-за какого-то ввода немецких войск в их же собственную Рейнскую область. О том, что это является для Гитлера лишь этапом на пути к масштабной войне, никто не знал, да и не мог знать в точности. Сторонниками сохранения мира выступали и бизнес-круги, заинтересованные в международной торговле, в том числе с Германией.