Знаки ночи - Андрей Васильев

А еще к таким вещам относится родной дом, особенно если ты холостяк. От чего уехал, к тому и приехал. Стабильность. Есть в этом что-то такое, согревающее душу.

— Дома! — радостно сообщил мне Родька, которого я сразу же выпустил из рюкзака. — Наконец-то!

— Не понял? — удивился я. — Ты же меня сколько времени агитировал за то, чтобы мы съехали из города в деревню?

— Было, — не стал спорить мой слуга, прошлепал в комнату и залез на кресло, которое, похоже, он возвел в ранг своей личной собственности. — Но чего-то сравнение не в ее пользу. Не в пользу деревни. Там телевизора нет. И чайника электрического. И воды с пузырьками, которая «Саяны».

— Это да, — признал я, посмеиваясь.

Да и то. Мне, горожанину, охота обратно, а он, всю жизнь в глуши проживший, рад, что в город вернулся. Вот уж, воистину — кому что.

— Хозяин, — облизнулся вспомнивший про свою любимую газировку Родька. — Надо в лабаз идти. Холодильник-то пустой. Чего есть будем?

— Гречки полно, — не смог я отказать себе в удовольствии немного над ним поиздеваться. — И риса. И пшена.

— Да? — опечалился Родька. — И соли с сахаром?

— И их тоже, — подтвердил я. — Ну, какие еще будут аргументы?

Слуга призадумался.

— С возвращеньицем! — послышалось с кухни. — Как съездили?

— Мое почтение, Вавила Силыч, — громко произнес я. — Хорошо. Мне даже понравилось там. Воздух чистый, никакой суеты и спешки. Есть в загородном существовании нечто такое, что мы потеряли. Вот даже уезжать не хотелось.

— Это, Александр, потому, что ты там был гость, — как всегда степенно объяснил мне подъездный, входя в комнату. — Ты туда ненадолго приехал и знал, что вернешься в город. Опять же — лето на дворе, и с погодой тебе повезло. А оставь тебя там на постоянное проживание, да особенно поздней осенью или зимой, когда все снегом завалит, то у-у-у-у! Частный дом — это тебе не городская квартира. Там капает, тут поддувает, снег самому надо чистить, дрова пилить-колоть, печку топить.

— А я на что? — обиженно подал голос с кресла Родька.

— И еще за этим обормотом в оба глаза смотри, — согласился с ним Вавила Силыч. — Вот сколько всего. Так что, Александр, живи, где родился, то есть здесь, в городе. Не ищи от добра добра.

— Так и в мыслях не было переезжать, — заверил подъездного я. — Кстати, из забавного. Я там с домовым характерами не сошелся. Он меня из дома как только не гнал. Даже душить пытался.

— Да что ты? — изумился подъездный. — Родион, а ты куда глядел?

— Чуть что, так Родион! — взвился вверх мой слуга. — Я ему, мохнорылому, три раза морду мял, объяснял, что нового хозяина надо не меньше, чем старого, чтить. Он не слушает, говорит, что городских в гробу видел, не указ они ему.

— Видать, из старых домовик, — со знанием дела вынес суждение Вавила Силыч. — Из исконных. Да и тьфу ты на него, Александр. Дом он все одно беречь станет, такая его судьба. И тебя, как хозяина, со временем тоже признает. Любить, может, и не будет, а чтить станет, никуда не денется. Ты, главное, в ближайшее время ремонт там не затевай, старые стены не рушь, чтобы его злобу до крайности не доводить. А потом все устроится. И плохо про него даже не думай, он чужого на порог не пустит и умышлять против тебя не станет.

Значит, с ремонтом пока не сложится. Да и ладно, мне там не жить. Да и не факт, что я вообще в этом году туда еще пожить отправлюсь. Отпуск кончается, лето тоже к концу идет, скоро осень. Дожди пойдут, грязь там будет несусветная. А как снег ляжет, я туда и вовсе не доберусь.

Интересно, а откуда ведьмы продукты зимой берут? Летают за ними, что ли?

— А у нас тут все по-старому, — Вавила Силыч сурово глянул на Родьку. — Все свое дело знают, кроме одного лентяя мохнатого, который гостю даже чаю не предложит.

Родька тут же скатился с кресла и поспешил на кухню. Вот ведь. А скажи ему я то же самое, может, и не воспоследовал бы результат. Нет, разбаловал я его.

— Марина с пятого этажа к тебе раза три заходила, — тем временем сообщил мне подъездный. — И звонила в дверь, и ногами в нее стучала. Особенно в прошлые выходные. У нее компания собралась, они всю ночь водку пили, разные разговоры вели, тебя вспоминали.

— О как, — заинтересовался я. — Что за люди?

— Коллеги ее по работе, — тут же ответил Вавила Силыч. — Я их до этого всех видел уже. И этот крепкий паренек был, Стас который. Полицейский, похоже, эту публику ни с кем не спутаешь. Он, кстати, водку и принес. Целый ящик.

А, понятно. Стало быть, дали приятелю Севастьянова внеочередную «звездочку» на погоны. Он еще тогда обещал, что если дело выгорит, то с него ящик водки.

Однако — быстро как. Времени-то прошло всего ничего.

— Вспоминали-то по-доброму? — поинтересовался я.

— А как же, — заулыбался Вавила Силыч. — Правда, о том, что ты себе на уме, тоже говорили. Но без злобы. Так, шуткой.

— И хорошо, что меня не было, — порадовался я. — В такую жару водку пить — себя не жалеть. Больше никто не заходил?

— Нет, — покачал головой подъездный. — Я бы рассказал.

Впрочем, — а кого мне еще ждать? У меня не так много знакомых, а таких, которые знают, где я живу, вообще по пальцам пересчитать можно.

Зато на телефоне, который я поставил на зарядку и после этого сразу включил, обнаружилась целая куча пропущенных звонков, и вот там было то еще разнообразие. Например, меня разыскивали сослуживцы, которым что-то внезапно понадобилось. Что именно — понятия не имею, и прямо сейчас выяснять не собираюсь. Все вызовы прошли в один день, стало быть, какую-то бумажку не нашли и пошли по пути наименьшего сопротивления, то есть — начали мне названивать. Десять звонков за три часа. А потом — как отрезало. Значит — либо нашли желаемое, либо меня уволят в первый же день после отпуска. А что? Такое бывает, я сам видел. Вышел человек на работу — веселый, загорелый, пакет магнитиков турецких в руке, а ему под нос заявление тычут и говорят:

— Подписывай по-хорошему.

Просто пока он гезлеме кушал и в бассейне пьяненький купался, всплыл «косяк» в отчетности, которую он готовил, и у банка заморочки были такие, что хоть вешайся. Проблему разрулили, понятное дело, но сотруднику этому все одно трындец настал.

Еще звонила мама три раза, Маринкин телефон раз пятнадцать отметился, пять вызовов прошли с неизвестных мне номеров, скорее всего, кто-то жаждал предложить мне положенную законом юридическую помощь или бесплатное медицинское обследование. И два раза со мной хотел пообщаться Нифонтов.

А вот это уже серьезнее. Тут придется перезвонить. Как ни крути, а у меня перед ним должок имеется, который все равно придется возвращать. Жизнь-то он нам с Маринкой тогда в лесу спас, что было — то было. И ночная заварушка на кладбище этот долг не списала, там каждый из участников решал свои собственные вопросы. Кто устранял угрозу для жизни, кто преступника, причем физически, кто звездочку зарабатывал. Каждому свое.