Тварь - Владислав Выставной

Фигура была в грязной, полуистлевшей одежде, с которой продолжали осыпаться мелкие комья земли. Лицо — действительно жутковатое, осунувшееся, местами разложившее до кости, но в целом сохранившееся на удивление неплохо. И, как ни странно, в этом полуразложившемся лице угадывалось что-то знакомое. Точно — лицо сталкера, которого доводилось встречать когда-то там, за Периметром. Не всех Бука знал по имени, но память на лица у него была хорошая. Что тут скажешь? Никто не застрахован от мощного воздействия Зоны, которая каждого может в один прекрасный момент превратить в лишенного души зомби. Для этого у Зоны есть множество самых изощренных способов. Однако не все зомби агрессивны, и этот, похоже, вовсе не собирается нападать.

Этим Бука и хотел было утешить застывшую в ужасе женщину, но ее онемевшие губы произнесли через силу:

— Это мой муж…

Какое-то время Бука продолжал рассматривать беспокойного мертвеца, решившего вдруг вернуться в родной дом, и все, о чем он думал, — как успокоить женщину. Какие слова принято говорить в таких ситуациях, он понятия не имел. Тем временем «муж» характерной походкой, на одеревеневших ногах медленно вошел в комнату, огляделся пустым взглядом, прошел мимо гостя и сжавшейся в комок жены, подошел к ящику древнего телевизора, взял пульт. Той же неуклюжей походкой отошел на противоположный край комнаты, медленно опустился на диван. Щелкнул пультом. Телевизор озарился мертвенным светом, зашипел помехами: покойник вдавил кнопку ненастроенного канала. И так и застыл: уставившись в мелькание помех, отражающихся в мертвых глазах мелкими всполохами.

Бука обхватил Наталью покрепче, с трудом удерживая мечущееся тело, не давая ей рухнуть на пол: женщину била тихая истерика. Он начал смутно понимать природу этих эмоций, даже попытался подобрать какие-то топорные фразы утешения. Но слова застряли в горле.

До него вдруг дошло. Ведь этот примерный семьянин вернулся с погоста, расположенного ЗА ПРЕДЕЛАМИ Зоны!

Новая волна неконтролируемых эмоций окатила его, сковав разум и волю. Он просто не желал впускать в себя понимание простой и очевидной вещи: если из местного кладбища полезли вдруг ожившие мертвецы, это явление нельзя толковать иначе как однозначный, ясный как день факт.

Сюда пришла Зона.

Наверное, он бы долго еще разбирался с непослушными мыслями и чувствами, но этой роскоши ему не досталось: явственно громыхнула входная дверь, раздались быстрые тяжелые шаги и в комнату ворвался взмыленный проводник. Коротко ругнулся, нашарил выключатель, щелкнул.

Вспыхнул свет.

— Вы чего тут засели? Не знаете, что ли ничего?! — гаркнул он и осекся, увидев Буку «обнимавшегося» с Натальей. Выпучил глаза и тут же, проследив Букин взгляд, увидел вернувшегося «хозяина». Тот продолжал неподвижно пялиться в пустой экран, и теперь, в холодном электрическом свете еще больше проявились следы разложения на его лице и руках. Сквозь прореху в сгнившей рубашке виднелось оголившееся ребро. Это зрелище заставило проводника шарахнуться назад, вжаться в стену. Он судорожно сглотнул, быстро посмотрел в сторону хозяйки и парня, снова уставился на зомби.

— Твою мать… — изумленно выдохнул проводник. — Чалый… Чтоб я сдох, какого ты приперся сюда?!

Услышав прозвище, мертвец медленно повернул голову. Равнодушно оглядел бледного как смерть проводника и вернулся к созерцанию экрана. Поднял руку с пультом, вдавил кнопку. И продолжал пялиться в настроечную таблицу какого-то канала.

— Полезли-таки, чтоб их разорвало… — пробормотал проводник, бочком приближаясь к Буке и Наталье, готовой в любую секунду свалиться без чувств на пол. Подхватил женщину с другого бока и кивком указал гостю: следовать за ним. Уже в смежной комнате он взял себя в руки и теперь отпаивал Наталью водой из чайной чашки «в горошек».

— По району объявили чрезвычайную ситуацию, — торопливо говорил он. — Военные подняли уровень угрозы до «оранжевого»…

— Зона? — коротко спросил Бука.

— Да, — так же отрывисто сказал проводник. — Полезла, родимая. Выбросила «щупальце» километров на пять, аккурат в сторону поселка. Так что надо уходить — и быстро. Может, успеем проскочить, пока аномалии не напочковались… Твою мать!

Он вдруг в ярости швырнул кружку в стену. Заорал:

— А у меня даже оружия здесь нет, понимаешь?! Научники эти, очкарики яйцеголовые, мамой клялись, что Зона сюда не полезет! А я и уши развесил! За бешеные бабки разрешение себе сделал на жизнь в «предзоннике»! Поселился тут, бабу нашел: думал, удачно устроился — прямо у Периметра, не жизнь, а сказка. Ага, как же…

Он отдышался, вытер с лица пот. Лицо его, только что белое, как у покойника, налилось краской. Наверное, и орал больше для того, чтобы взвинтить, привести самого себя в чувство. Правильно — без этого в Зоне никак. Она не терпит трусов и нытиков.

— Ладно, — уже более спокойно, даже деловито сказал он. — Пойдемте — машина у ворот, я даже мотор не глушил. Главное — успеть прорваться, пока новые кордоны не выставили. А то загремим в карантин — мало не покажется…

— Я останусь, — сказала вдруг Наталья тихонько.

Проводник замер с открытым ртом, уставившись на женщину, облизал пересохшие губы.

— У тебя что, крыша поехала, что ли? — деревянным голосом проговорил он. Мельком посмотрел в сторону соседней комнаты, где пищал настроечной таблицей телевизор. Брови его полезли кверху, глаза выпучились и он по-новому уставился на женщину.

— Ты с ума сошла, — простонал он. Грохнул кулаком по столу. — Он же мертвец, понимаешь?! Зомби!

— Я останусь с ним, — упрямо сказала женщина.

Голос ее окреп, и по всему было видно, что она уже не изменит своего решения. Наверное, понял это и проводник, кем он бы там ей не был — жильцом, новым мужем, любовником? Так или иначе, он заткнулся, словно уперся в бетонную стену. Медленно выпустил руку Натальи, оставив ее одиноко сидеть на стуле.

Буку поразило, как изменилось ее лицо: в нем уже не было той беспредельной тоски и обреченности. Зато появилась какая-то темная решимость. Наверное, бесполезно объяснять ей, что сюда, в этот дом заявилась пустая человеческая оболочка, подпорченная сыростью и червями, что это уже не лихой сталкер Чалый и не надежный, как танк, муж-добытчик, которого она знала. Да только как это объяснить любящей женщине? Бука мало что знал о такой штуке, как любовь, и то, что он знал, было связано с одним лишь запредельным кошмаром.

А теперь он вообще начал вдруг подозревать, что любовь эта — просто одна из жутких аномалий, вроде тех, что капканами расставлены по Зоне. И однажды вляпавшись в такую аномалию, всю жизнь будешь мучаться, будто ошпарившись изрядной дозой «жгучего пуха» или попав под разъедающую струю «газировки»…

* * *

Вдвоем с проводником они молча покинули дом, быстро запрыгнули в машину. Проводник бросил хмурый взгляд в сторону крыльца, лицо его осунулось еще больше, дернулась жилка на скуле. Он с ненавистью, с хрустом провернул рычаг переключения скоростей и со всей дури впечатал в пол педаль газа. «УАЗик» рванул с места, юзом, с проворотами, и выскочил на разбитый асфальт поселковой улицы.