Когда уходит печаль - Екатерина Береславцева

– Добро!

Котляков и Шилов прошли по проходу дальше, почти в самый конец вагона, а рыжая девица юркнула в четвёртое купе. Но, перед тем как скрыться, она успела услышать трубный глас бугая в кожанке, пронёсшийся по всему вагону:

– Так я буду ждать, Артём!

– Жди меня, и я вернусь, – желчно пробормотала девица себе под нос…

…Котляков залил в себя сто граммов водки одним махом и смачно хрустнул огурцом. Артём Петрович, который никогда не пил на работе, но ради такого случая изменил своим правилам, тоже сделал несколько глотков. В конце концов, зря он что ли смену воспитывал, пусть Васька теперь на посту потомится, небось только польза от этого будет.

– Я гляжу, неплохо ты тут устроился! Всё под рукой! И тебе хавчик бесплатный, и водяра, и подружки на выбор, бери не хочу!

– Не-е-е, брат, не хочу…

– А чего так? – удивился Жора. – Та девка ресторанная очень даже ничего. Бойкая. Сразу видно, такая артачиться не станет. Я, кстати, шепнул ей на ушко пару ласковых, обещала забежать при случае. Но только если ты на неё имеешь виды, я ни-ни, сам знаешь!

– Ты не меняешься, Котелок! – усмехнулся Шилов.

– И слава богу! От этой жизни, друг, надо брать всё, пока силы есть. А силушки мужской мне отмерено не слабо, за троих! Скажу тебе по секрету, не только моя супруга этому радуется, но и другим сполна достаётся.

– Ох, Жора, Жора, кобель ты, сукин сын!

– Да ну их, баб, давай лучше о тебе поговорим. Значит, со службы тебя попёрли…

– Комиссовали по здоровью.

– Вот гады! Как в силе был человек, так из него все жилы тянуть, а как ослабел – на улицу и подыхай, как шелудивый пёс? Нет, я, брат Артём, сразу себе сказал – на это государство батрачить не стану, в хозяева карабкаться буду.

– Докарабкался, значит…

– А то! Устроился на солнышке, лежу теперь, отдыхаю. А остальные внизу ползают. Такое дело, брат. Каждый для себя выбирает: кому охота шеи гнуть под начальством, а кто эти шеи сам гнёт. Помнишь, плавал с нами Валька Прокопов, плюгавенький такой?

– Помню. Дрянь человек был.

– Дрянь – не дрянь, а я сразу сказал, что далеко пойдёт товарищ. Так и получилось. Он теперь золотишком ворочает, банкир, одним словом. А всё почему? Потому что цель человек имел и к этой цели упорно шёл. Я о нём недавно узнал, телек смотрел, и вдруг ба! – Валька! Весь из себя масляный, приглаженный, барином смотрит. Даже не сразу узнал, веришь? Интервью у него брали. Мол, как вы, дорогой Валентин Валентинович, до такой жизни сладкой докатились? А мы-то с тобой знаем, как докатился голубок, да? – Жора гоготнул. – Давай, брат, выпьем за настоящих мужиков, за нас с тобой! Мало нас таких осталось!

Они чокнулись и, выпив, накинулись на еду.

В купе заглянул Василий. Узрев своего старшего товарища в таком виде, он замер, позабыв, о чём хотел сказать.

– Ну, чего стоишь, паря, не робей, заходи. Артём Петрович, налей ему штрафную!

– Цыц! – сказал Шилов, даже в таком состоянии оставаясь профессионалом. – Он на службе. Чего тебе, Вася? Бузят?

– Никак нет, Артём Петрович. Тихо. Я круговой обход сделал.

– Молодец.

– Так я пока к Любе загляну, можно? – Вася оставался ещё пока в таком возрасте, когда легко краснеют щёки от любого смущения.

– Наш человек! – ухмыльнулся Котляков. – Прально, не теряйся, паря, служба службой, а о девочках тоже не надо забывать. Хороша хоть тёлочка, а?

Лицо Василия моментально побледнело, и он уже готов был ответить грубостью, но Артём Петрович стукнул кулаком по столу.

– Любу не трожь, Жора! Понял? А ты, Вася, иди куда шёл. И смотри у меня!

Шилов погрозил ему кулаком, затем опять стукнул им по столу. Василий быстро задвинул за собой дверь.

– Что там за Люба такая, друг?

– Ангел. Не чета нам с тобой.

– Э, Шило, – хохотнул бугай, – из ангелов самые лучшие чертовки получаются! Особенно в умелых руках! Хочешь, я её на спор…

Но Жора не договорил. Быстрым рывком Петрович притянул его к себе, взяв за ворот. Под взглядом яростных глаз друга Котляков моргнул и замер.

– Слушай сюда, Котелок! – с тихой угрозой произнёс Шилов. – Один твой взгляд в её сторону – и ты больше не пассажир. С вагона сброшу, понял? Ты меня знаешь, я шутки не люблю шутить!

– Да ты чё, братуха, – криво улыбнулся гость, – я же ничего такого, просто сболтнул лишка.

– А коли ничего, так и держи язык за зубами! – Артём Петрович отстранился и руки опустил. – Налей лучше!

– А это мы с удовольствием, – расслабился Жора. – Вот ты чёрт горячий, слова ему не скажи! Давай, за женщин в самом лучшем смысле этого слова! И до дна!

Они выпили. Жора сжевал уже пятый по счёту огурец, а Петрович навернул бутерброд с колбасой. Какое-то время сидели молча, думая каждый о своём.

– Слушай, Шило, а как твоя супружница? Пацаны рассказывали, разбежались вы с ней. Обратно не сошлись?

– Не сошлись, – Артём Петрович пожал плечами. – Она давно уж за другого замуж выскочила. Общего у нас только и осталось, что Ленка, дочь. Сама уже скоро матерью станет.

– А ты как же один? Не скучно?

– Жить можно.

– Ну а эта ваша Люба? Если такая хорошая баба, так и женись на ней.

– Сдурел? Она в три раза младше меня! Да и вообще, я к ней как к дочке отношусь.

– Ну а подружка у неё есть, постарше да поопытнее?

– Подружка… – по лицу Артёма Петровича проскользнула тёплая улыбка. – Была да сплыла. Ну всё, хватит об этом! Давай-ка по каютам расходиться, пока ещё ноги ходят да качка не началась. Идём, провожу тебя.

– Что я, девица красная, чтобы меня провожать? – хохотнул Жора. – Сиди уж, начальник, сам дошкандыляю, не в первой. Давай, до завтрева!

Жора, довольно устойчиво держась на ногах, вышел из служебного купе охранников и задвинул за собой дверь.

Петрович начал было прибирать со стола, но потом махнул рукой, привалился к подушке и моментально заснул. И снился ему десантный корабль, надраенная до блеска палуба, он, стоящий у штурвала, и сочная девица на берегу в маленькой чёрной шляпке и с улыбкой на круглом лице. Она махала ему белым платочком – то ли прощаясь, то ли, наоборот, встречая из дальнего плавания…

Глава 7

«19 марта

Завтра рано утром Москва и только в 23.50 в обратный путь. Целый день придётся чем-нибудь себя