Александр Невский - Алексей Шишов

В знаменитом «Поучении» великого князя Владимира Мономаха, специально написанном для его сыновей, между которыми он разделил подвластную ему Русскую землю на удельные княжества, давались не только практические советы правителям и воеводам. «Поучение» содержало в себе понятия о ратном побратимстве и кодексе чести русского воинства. Все это, как губка, впитал в себя юный Александр Ярославович.

Можно предположить, что теорию военной тактики и стратегии будущий полководец Александр Ярославич Невский познал в строках «Поучения» Владимира Мономаха своим детям, «Слова о полку Игореве», «Повести временных лет», былинных сказаниях о героях-богатырях.

Вне всякого сомнения, прекрасной школой познания боевого опыта, теории ведения больших и малых войн стали беседы отца с подрастающими сыновьями, рассказы бояр-воевод, прежде всего дядьки Федора Даниловича, и старших дружинников, убеленных сединами и покрытых шрамами. В то бурное время князь с дружиной не знали покоя, которого никогда не знала и раздробленная Древняя Русь.

Отец был опытным и страстным наставником сыновей. Княжичу Александру и его многочисленным братьям не раз приходилось слышать от родителя и читать старинные заповеди: лень, зависть и злоба — корни всех людских пороков; кто говорит, Бога люблю, а брата своего ненавижу, тот лжец: «выше сей заповеди любви нет, иже кто положит душу свою за други своя».

Главный отцовский завет сыновьям отзывался набатом в их сердцах до последнего дня жизни: всем русичам быть воедино, жить «в одно сердце». Именно неприятие этого погубило средневековую Русь, когда на нее обрушилось страшное Батыево нашествие.

В память княжича Александра накрепко врезались слова из «Завета» родного дяди — князя Константина Всеволодовича, умершего всего за два года до рождения племянника. Этот сын Всеволода Большое Гнездо, носивший в народе прозвище Мудрый, глубокомысленно писал о княжеском призвании:

«Все мнят, будто князь есть велик в человецех, и так то является несведущему. А яз испытал и уразумел, что у князя тягчайшая жизнь, ему не только о себе едином, но обо всех всякую годину надо помышлять и пещься. Да более всего о тех, что сами о себе не помышляют, тех поправлять, не дать никого обидеть и право судить, недужным помогать, войска устраивать.

И кто в вас более страждет и о всех печалует, яко князь, что не имеет ни день, ни ночь покоя в душе своей, все боится, как бы все добре устроить и, став в день судный, даст Богу ответ за себя и за всех своих подручных (подданных)».

Листы тонкого желтоватого пергамента соединяли юного княжича и его братьев с реальной жизнью и с прошлым родной земли. Со страниц «Переяславского летописца», в котором записывались сведения о всех значительных событиях в родном княжестве, Александр Ярославич узнавал о своих предках и родичах, их ратных подвигах и государственных делах. Узнавал об истории родного стольного града Переяславля-Залесского — строительстве храмов и крепостных укреплений, о пожарах, не раз испепелявших деревянный город и небесных знамениях, о голодных неурожайных годах и частых набегах врагов.

О княжеской родословной княжич Александр узнавал прежде всего из рассказов отца. Тот гордился родом великого князя Всеволода Большое Гнездо. К нему принадлежали такие замечательные исторические личности, как Юрий Долгорукий, Владимир Мономах, Ярослав Мудрый, Владимир Святой, крестивший Русь в 988 году, и в конце концов сам легендарный князь Рюрик. Великий князь Александр Ярославич Невский был из династии Рюриковичей.

Беседы отца с сыновьями, рассказы о семейных преданиях были обязательным учебным предметом для княжичей. Семейные предания на Руси хранились свято и поэтому Александр Ярославич слушал их постоянно на протяжении всего своего короткого детства. Из них отрок приобретал знания об Отечестве, из ярких и поучительных отцовских рассказов складывалось собственное представление о необъятной Русской земле и собственном, княжеском предназначении.

Свой след в миросозерцании князя Александра Ярославича оставил и такой замечательный человек того времени, как живший при отцовском дворе Даниил Заточник, старый годами, оставивший княжескую службу дружинник. Этот известный древнерусский книжник написал в Переяславле-Залесском свое горестное «Моление».

Даниил Заточник был ведом переяславцам острыми и горькими словесами, из которых и состоял его знаменитый литературный труд, посвященный князю Ярославу Всеволодовичу. Бывший княжеский дружинник говорил со своим правителем от имени всех обездоленных и голодных: «Когда веселишься многими яствами — и меня помяни, сухой хлеб жующего!» Он обращался к князю и от имени всех бездомных: «Когда лежишь на мягких постелях под собольим одеялом — и меня помяни, под одним платом лежащего и зимою умирающего!» От имени всех страждущих он письменными строками говорил князю: «Кому Переяславль, а мне Гореславль! Кому Белоозеро, а мне черной смолы».

Обращаясь к Ярославу Всеволодовичу, Даниил Заточник указывал на засилье переяславльского боярства, которое упивалось данной ему властью и неправедным богатством. Книжник открыто говорил о недоброжелательном отношении бояр к князю. Это не было большим откровением для того времени: владимиро-суздальские князья очень часто ощущали сопротивление со стороны собственных бояр. От их руки пал в Боголюбове князь Андрей.

В «Молении» Даниил Заточник проповедовал сильную княжескую власть. Он утверждал в своем писании: лучше ходить в лаптях при тереме князя «нежеле в сафьяновом сапоге в боярском доме… кораблю глава кормчий, а народу — князь». Думается, что эти слова умудренного княжеской службой дружинника оставили свой след в сознании Александра Невского.

Об уровне образованности Александра Невского, полученной в отцовском доме, свидетельствует то, что он знал латинский и греческий языки. Он читал византийские хроники не только в переводе на русский язык. Особое восхищение княжича вызывали подвиги знаменитого полководца Древней Греции Александра Македонского, которые необычайно ярко описывались в «Александрии».

Но все же главным в обучении княжича Александра было не чтение книг и рассказы наставников, присутствие на княжеском суде и участие в церковных обрядах. С далеких времен на Руси любой князь обязан был быть прежде всего воином, защитником как собственных владений, так и всей Русской земли. Освоение всех премудростей ратного дела испокон веков стало первейшей наукой для княжичей, детей бояр и дружинников.

Для князя Ярослава Всеволодовича это являлось непререкаемым законом в воспитании наследников. Отец здесь не делал никаких поблажек своим сыновьям. Он воспитывал их так, как воспитывали княжичей в доме Всеволода Большое Гнездо — их растили с первого дня после пострига воителями. Иначе им было просто не усидеть на княжеском столе.

На Руси с древних, рюриковских времен в княжеских семьях не признавали долгого взросления. Да его и не могло быть в те далекие столетия, когда брань следовала за бранью, когда землям славян-русичей постоянно грозило Дикое поле, откуда раз за разом совершали набеги многочисленные орды печенегов, половцев и других кочующих степных народов. Постоянно нападали северные соседи — немецкие рыцари, шведы, литовцы. Не менее страшным для Руси было то, что из века в век в ней полыхали княжеские усобицы.