К терниям через звёзды - Виктор Хайд

– Почему же оставили тебя?

Джеминг посмотрел на Марка, затем на Октая.

– Лидер повстанцев и духовный наставник… Юрий Юн. Мой брат, – выдохнул он.

– Брат? – Марк вскинул брови.

– Ну, это когда обоих родила одна женщина.

Марк встретился взглядом с Октаем, поймав его глупое выражение лица. Они не совсем понимали, что имеет в виду Джеминг, но вдаваться в подробности никто не стал.

В Шаттле снова воцарилась тишина. Казалось, разговоров на ближайшее время больше не предвидится. Все молча пережёвывали пищу.

Марк снова думал. И он осознал, что хочет проснуться. Хочет подскочить от свистящего утреннего гудка в камере. Под пинки смотрителей двинуться в робототехническую секцию и приняться за ироничный ремонт ремонтного дрона, датчики которого сбились и привели беднягу прямо в переборку станции. После выполненной работы вместе со всеми на сеанс приёма пищи. Каша и тонизирующий напиток. Снова на работу. А вечером, после второй кормёжки, лечь и отдохнуть до следующего идентичного дня. Там на ОС-87 он мечтал о свободе, как и все. Но мог ли Марк представить, какой ценой он её получит? Ценой кровавой расправы над тысячами жизней? И теперь трое счастливчиков, трое избранников Вселенной: революционер, историк и робототехник дрейфовали на орбите безатмосферной серой планеты в надежде на то, что человек, которого, может, уже давно и нет в живых, прилетит и спасёт их от неминуемой смерти. Первоначальный позитив начал куда-то уплывать.

Из-за погружения в меланхолию Марк еле затолкал в горло последний кусок сытного протеинового батончика. Выпив несколько глотков воды, он выбросил остатки гермоупаковки в мусорный шлюз. Джеминг ушёл к себе в пилотское кресло, после чего без предупреждения выключил экраны и освещение. От полного сумрака защищала только панель управления, которая исторгала лёгкое синее свечение, отбивавшееся от лица сидящего рядом Юна.

Находиться во тьме оказалось довольно скучно. Молчать заключённые долго не смогли. Первым начал пытаться завести диалог Марк:

– Эй, Джеминг.

Повстанец лениво повернул голову.

– Что? – таким же ленивым уставшим голосом ответил Юн.

– А всё-таки? Зачем ты был нужен Государству живым? Что бы они получили от Юрия? И почему тебя держали именно на ОС-87?

– Встретишь их – можешь спросить об этом, – сказал Джеминг, вернувшись в исходное положение.

– А у тебя никаких догадок?

– Нет. Но за меня они бы от него ничего не получили.

– Это почему?

– Слушай, я уже начинаю жалеть, что начал разговор. Вас тут ещё целых два человека, а весёлые истории всё я рассказываю. Ты вот не хочешь ни чем поделиться?

– Чем, например?

– Не знаю. Может быть, подробнее расскажешь свою историю?

– Я… – Марк покачал головой и задумался.

– Открытость рождает доверие, – поддержал Юна Октай. – А доверие – это то, что нам бы всем очень пригодилось по отношению друг к другу. Нам, похоже, долго придётся просидеть в этой посудине.

По лицу Марка пробежала нотка сомнения, но он всё же начал:

– Как и все, я вырос в воспитательном центре, – выдохнул он. – Там нас учили дисциплине, патриотизму, воинскому долгу, – короче, пичкали нас пропагандой с самого младенчества. Вообще дети легко внушаемы, и все, кто был там со мной, верили в принципы и идеалы Государства без капли сомнения. И я тоже верил, я же был ребёнком.

– Ага, то ещё дерьмо, – бросил Джеминг. – Родителей ты своих, конечно же, не знал?

– Ты имеешь в виду тех, кто проводит зачатие?

– Да, их.

– Зачем мне их знать?

– Ну, мой отец похитил меня оттуда, когда мне было двадцать. Ты не представляешь, что такое родные люди, – мечтательно сказал Джеминг. – И я до того момента не представлял. Это нечто большее, чем просто воспитатели. Это люди, для которых ты не просто кусок человеческого материала, а… личность. Что ж, именно поэтому Государство и отказалось от «варварской» семейной модели. Нет индивидуализму! Да? Но ты продолжай.

Марк уставился в распластавшуюся на полу черноту и погрузился в вязкую пучину воспоминаний

– Как сейчас помню: было мне лет двенадцать, и на уроке предвоенной подготовки я задал вопрос учителю: «Почему нас учат убивать людей, если убивать плохо?». А он ответил: «Плохо убивать хороших людей, граждан Единого Государства, а убивать врагов Государства – хорошо». «А почему враги Государства плохие люди?». Учитель тогда чуть ли не вскипел, и, стараясь говорить спокойным голосом, ответил: «Потому что они не хотят принимать убеждения и ценности Единого Государства». «А чем их убеждения хуже?», – спросил я, не замышляя ничего бунтарского или недоброго, – я ведь был ребёнком. Но учитель пришёл в ярость от таких слов и нарочно выставил меня перед всеми идиотом. Для того чтобы заглушать нездоровый интерес вот таких вот детей как я, на них натравливают более послушных воспитанников. После того урока остальные дети относились ко мне с презрением, часто нарывались на драки. Друзей у меня там не было, и быть не могло. Но однажды после одной из моих разборок со сверстниками мне сильно влетело. Я сидел на полу возле раздевалок, и ко мне подошла девочка на год младше, чем я. «Они придурки, – сказала она. – Не любят тебя, потому что ты отличаешься от них». «Но отличаться – плохо», – ответил я. – Нас же учили». «Как тебя зовут?», – спросила она. «Воспитанник Марк АКФ-47556», – представился я, как нас учили в воспитательном центре. «А я Мария».

Вспомнив это, Марк грустно улыбнулся.

– Она помогла мне подняться на ноги, и с того момента мы общались с ней всю жизнь… Всю её жизнь.

– Вы были парой, полагаю? – уже более заинтересованно спросил Джеминг.

– Парой?

– Союз с целью зачатия или как там у вас называется?

– Нет… Хотя я всё же испытывал к ней симпатию и хотел бы вступить в союз. И нам в последнее время удалось стать ближе в этом плане. Но…

– Ясно, ясно, – язвительно сказал Джеминг.

– Мы сдали тест профпригодности при выпуске из воспитцентра, и он показал одинаковый результат – обслуживание роботизированных механизмов. По счастливой случайности нас обоих отправили в колонию К-336 на П-09. При этом в один цех.

– За годы моей работы я понял, что в Государстве никогда ничего не бывает случайно, – сказал Октай.

– И как она помогала революции? – горделивым голосом спросил Джеминг.

– Я не знаю. Ничего особенного она не делала. Да, Мария была бунтаркой, но на людях ничего такого не показывала. Да и вообще, она не могла помогать повстанцам. Она бы мне рассказала, обязательно рассказала. – Марк тяжело вздохнул. – Однажды она просто не пришла на работу. Я отправился к ней домой. Там её тоже не было. Я искал её, пытался связаться с ней через коммуникатор, но безуспешно. Мария не оставила бы меня не попрощавшись. Я решил подождать. На следующий день её опять не было. Я начал волноваться и подумал зайти в отделение службы безопасности. Может быть, им что известно? В итоге сам глава СБ устроил мне допрос, задавая различные вопросы о ней и обо мне. Странные вопросы. В конце он сказал, что Мария была «удалена» вчерашним вечером за то, что предала Государство, вступив в сговор с террористами. Я не выдержал и сказал ему всё, что думаю о нём и о Едином Государстве в целом. Конец истории.