Путь темных - Наталья Евгеньевна Разбаева

него и что все люди – его рабы. Он не знал обращения на "вы" и почтительного отношения к старшим, он думал только о себе и жил только для себя. К людям он относился, как к вещам. Его считали сумасшедшим, потому что зачастую он вел себя очень странно, пугая своим поведением слуг.

Красивой внешностью Хевингем тоже не отличался. Он был маленького роста с узким, серым, каким-то мышиным личиком, на котором выделялись вечно печальные мутно-зеленые глаза, вздернутый нос и капризные губы. Зато у него были прекрасные волосы – густые, шелковистые, темного каштаново-рыжего цвета. И те он запустил. Вместо того, чтобы сделать себе красивую прическу, которая бы скрыла недостатки лица, Хевингем позволял им торчать в разные стороны, смешно топорщась под разными углами. Когда Варлам смотрел на принца, ему невольно думалось о том, вспоминает ли тот когда-нибудь, что такое расческа. Так как Хевингема одевали слуги, то хотя бы одежда у него была в порядке. Нежного цвета голубая рубашка из дорогого шелка и светлые штаны несколько оживляли его невзрачный облик.

Еще у принца была дурацкая привычка никогда не смотреть людям прямо в глаза. Если он оставался с кем-нибудь наедине, то его взгляд сразу же начинал бегать по сторонам. И только на точках и знаках вопроса, символизирующих конец произнесенных им фраз, он на один короткий миг заглядывал в самую глубь зрачков собеседника, и снова принимался бегать взглядом по сторонам.

Варлама очень бесила постоянная отвлеченность принца от персоны того, кто с ним разговаривает, потому что он как раз привык во время беседы следить за глазами говорившего. Ему приходилось постоянно ловить взгляд Хевингема, но он не успевал. Из-за чего наместника не покидало ощущение, что мальчишка его обманывает. Варлам начинал нервничать, раздражаться и, в конце концов, срывался. Таким образом, все попытки разговора между ними неминуемо перерастали в конфликт.

Итак, тайну личностей Варлама д' Аруэ и Хевингема де' Мортеро я вам немножко приоткрыла. Несмотря на разницу в возрасте, оба были алчными, эгоистичными, хитрыми и жестокими людьми. Король Элебрут был не так уж и не прав, отдавая приказ об убийстве официальных правителей Кампанелы, потому что с их смертью нахождения справедливых и честных людей у власти не предвиделось.

Ваше высочество, я вошел, потому что вы не откликались, – после секундного замешательства произнес Варлам д' Аруэ. Удивление от вида принца, выползающего из-под кровати, было настолько сильным, что наместник неожиданно для самого себя стал оправдываться.

– Я, может быть, потому и не откликался, что не захотел тебя видеть, – неприветливо буркнул Хевингем, поднимаясь на ноги.

Привычным грубым ответом принц вывел Варлама из состояния растерянности. Прикрыв за собой дверь и пройдя в глубь комнаты, наместник вперил изучающий взор в лицо мальчика и строгим голосом спросил:

– Почему вы не присутствовали на похоронах? Это проявление неуважения с вашей стороны по отношению к праху ваших благородных родителей!

– Ха! Да неужели ты заговорил об уважении и благородстве? Я думал, ты давно забыл эти слова! – принц откровенно посмеялся над своим оппонентом.

Варлам скрипнул зубами от злости, но стерпеть не смог:

– Я бы еще понял причину твоего хамства, если бы ты сам помнил, что такое благородство и уважение! А так… твои нападки целиком и полностью необоснованны!

Вот так легко взвинченный наместник сменил "вы" на "ты". Ему и раньше претило "выкать" этому несносному подростку, что уж говорить о теперешнем положении вещей, когда д' Аруэ получил немного больше свободы.

Вот, значит, как ты стал себя вести! – заметил перемену тона Варлама Хевингем. – – – Ты что же, уже возомнил себя королем Кампанелы?

– А что, на пути к этому есть какие-то препятствия? – брови наместника в притворном изумлении взлетели вверх. Казалось, он совсем забыл, что пришел сюда просить поддержки принца, то есть позволения для себя его одурачить.

– А ты считаешь, что все они позади? – вопросом на вопрос ответил принц.

Да, своим норовом эти двое не уступали друг другу. Они были достойными соперниками: оба наглые, уверенные в себе, хитрые, алчные, завистливые и упрямые… Они могли дать друг другу достойный отпор, и в своем стремлении к власти были равны. В такие моменты даже их разница в возрасте не так бросалась в глаза.

– Неужели ты, мальчишка, всерьез полагаешь, что сможешь составить мне должную конкуренцию? – насмешка прозвучала в словах Варлама.

– Я уверен в этом, – спокойно откликнулся Хевингем. Сейчас он меньше всего походил на сумасшедшего. Его блуждающий от стенки к стенке взор был как никогда осмысленным, в глазах появился опасный блеск, как у хищника, выбравшегося на охоту. В осанке даже появилось подобие королевской стати. Но все это не произвело особого впечатления на наместника.

«Слишком мелковат хищничек, чтобы съесть меня, великого Варлама д' Аруэ!» – подумал он и расхохотался в лицо принцу.

– Ты уверен? Ты – уверен?! – громко смеялся наместник. – Ты добился своего: развеселил меня! Да что ты можешь мне противопоставить? Я – официальный заместитель Мацела и Лидии на троне, их правая рука, по сути занимавшаяся всеми проблемами в стране…

– Был, – улучил момент и тихонько вставил Хевингем.

Варлам сбился, обдумывая сказанное принцем слово, а затем продолжил:

– Ну да, был. А теперь ничто не помешает мне занять трон, чтобы продолжить заниматься делами, уже имея новый, более высокий статус!

– А как насчет того, чтобы взять в расчет прямого наследника Мацела и Лидии? Или для тебя это недостаточно весомый аргумент?

– Для меня это был бы весомый аргумент, если бы прямой наследник был совершеннолетним и не проявлял периодических неконтролируемых вспышек сумасшествия. В данном случае этого не наблюдается.

– Поэтому ты позволил себе успокоиться? Рановато. Потому что мне тоже нужен трон Кампанелы, и когда встанет вопрос о престолонаследии, я заявлю на него свои права.

– Это будет очень глупо с твоей стороны. Ты ничего не понимаешь в политике. Что ты будешь делать, когда в твоих руках окажется судьба целой страны?

– Можно подумать, что ты, заняв трон, будешь делать что-то другое, кроме как грабить население и транжирить деньги из казны!

– Можно подумать, что ты этого делать не будешь!

– Конечно, буду, – не отрицал Хевингем. – Но, согласись, одно дело, когда казну разворовываю я, а другое дело – когда ты.

– Кто бы из нас первым ни добрался до власти, делиться все равно придется, – заметил Варлам. – Потому что второй ни за что просто так не сдастся.

– Я поделюсь с кем угодно, хоть с самим Сатаной, но только не с тобой, – с милой улыбкой, так не вяжущейся с характером беседы,