Опасный винтаж - Рина Осинкина

Его папаня, которого с недавним появлением в семье внука – сестра Ленка родила – теперь зовут исключительно «дед», в былые годы служил управляющим в отделении Госбанка, в те недавние и такие уже далекие времена, когда Госбанк еще существовал.

Егор по малолетству в подробности не вдавался, откуда у простого советского банкира «Волга» и прочее – значит, зарплаты такие. Но в их семье никогда не было необходимости вести дружбу с «завсклад-товаровед». У них в семье и без этой дружбы всегда все было.

Маманя легонько трудилась ассистентом на кафедре иностранных языков в текстильном институте, студентов своих не обижала, при дележке учебных часов в драки с коллегами не вступала. За что, кстати, была осуждаема теми же коллегами.

Зависть и осуждение – что может быть ближе и понятнее любой человеческой душе? Маманя ни от кого не скрывала, кем и где работает ее муж. Да и скрывать в те времена было бессмысленно.

Зато студенты ее любили. Зато каждый день в три часа пополудни она уже была дома. Зато на два летних месяца в отпуск, какая прелесть!

«Клима» как раз и подарили ей благодарные студенты. Аромат ей не особенно понравился, сморщила нос, говорит «пошлость какая». Ее по тем временам что-то этакое прикалывало: «Испахан» или «Тайна Роша». Но, конечно, своим школярам она ничего такого не сказала. Тем более что зачет «автоматом» они получили сначала, а только потом преподнесли мамане презент.

А Егору духи понравились. Он открывал флакончик и втягивал носом запах, и чувствовал – вот красота. Бывает на картинке, а тут – в воздухе. Было ему тогда лет одиннадцать, что ли. Уж сколько времени прошло, сколько всего всякого с ним случилось, а волшебство чистого аромата не покинуло, не исчезло.

И вот эту тонкую вуаль старомодных «Клима» его нос безошибочно учуял в тесной прихожей Сашкиной квартиры. Он даже ноздрями слегка пошевелил, чтобы убедиться. Убедился, удивился. Пахло именно «Клима» и именно от нее, от этой манерной девицы, молодой, зубастой и отнюдь не бедной. Он разбирался.

Так. Кому он рассказывал про свое пристрастие? Никому вроде бы. Только семья и знает.

Егор хмыкнул. Додумался, параноик, заговор мерещится. И он опять искоса взглянул на девушку за рулем.

Беленькая. Худенькая. Заносчивая. Одета как-то уж слишком четко. И слишком официально, даже с перебором. Может, на работу собралась? Белая блузка, застегнутая под горло, куцый черный жакетик без воротника и брючки в клетку, черно-белую, естественно. На ногах туфли на шпильках, отчего-то вишневые. Строгая прическа из гладких волос. В голове у такой должны тесниться исключительно балансы с отчетами и бюджетными статьями. Или она не бухгалтер? А кто, интересно? Может, спросить?

Его вдруг стало тяготить молчание, и он завозился на сиденье.

А вот эту черно-белую, кажется, оно нисколько не тяготит. Нетипично. Она просто обязана забрасывать его вопросами и высказывать различные мнения. А не высказывает.

«Может, она робот?!» – в шутку испугался Егор.

Как же, робот она! В Сашкиной квартире она так уморительно шипела и метала молнии через очки, что, будь она роботом, у нее давно перегорели бы контакты.

Егор подумал: «Кстати, а чего я жду? Прикольная девчонка, действовать надо. А то выкинет возле метро, и все, тю-тю. Будешь снова нюхать «Клима» из флакона».

И тогда он спросил, подбавив в голос умеренной озабоченности, а не хочет ли Алина поведать, что именно показалось ей странным? Ей ведь тоже что-то показалось там странным? Давайте сравним! И обсудим!

Хотя ничего странного в ситуации со смертью Сашки Поляничева он, к сожалению, не увидел. Жуткая история, конечно. Но бывает, дело житейское.

Только Сашку жалко. Балбес, но человек. Бывают роботы, бывают и скоты, а Поляна был человеком.

Напрасно он с этой теткой связался, с Тамарой. Она еще и старше его лет на десять. Естественно, ревность – классическая картина.

Алина покосилась. Молчит. Видимо, размышляет, можно ли ему, Егору, доверить свои выводы. Он ухмыльнулся.

Должно быть, она сильно задумалась, если не отреагировала на светофор. Точнее, поздно отреагировала. «Ниссан», шедший впереди, на красный свет остановился, а вот Алинина «букашка» запоздала. Глухой стук, толчок, приехали.

Двери «Ниссана» распахнулись, и из его нутра выкарабкались неспешно два добрых молодца и так же неторопливо приблизились к точке тычка. Изучили повреждение. Оно было. Вмятинка на бампере.

Молодцы набычились и одновременно взглянули через лобовое стекло внутрь «букашкиного» салона. Им хотелось скандала. Им захотелось скандала еще сильнее, когда сквозь стекольные блики они рассмотрели, кто же там за рулем. Один из них стукнул кулаком по капоту своей машины, подогревая ярость, второй злобно сплюнул, и оба они нацелились вытащить эту чмошницу из-за штурвала, чтобы от души поговорить.

Егор приготовился вмешаться. Но, взглянув на Алину, о своем намерении забыл, и было от чего. Алина разглядывала мальчиков из «Ниссана», и при этом вид у нее был не ангельский. Скривившая губы недобрая усмешка, оценивающий прищур глаз. Потом она что-то прошипела сквозь зубы, стукнула ладонью по рулю и распахнула настежь дверь.

Парни не насторожились. Да с чего бы? Не насторожились и на ходу не перестроились. Им не следовало ее обижать, а они обидели. Не надо было обзывать ее безмозглой курицей, пустоголовой овцой и тем более обезьяной с гранатой. И не надо было грозить. И про папика, который теперь будет им должен отстегнуть за ремонт их крутой тачки, тоже говорить было необязательно. Они увлеклись. Потому что на самом деле им все это очень нравилось. А что, хорошая разрядка. Тем более что на пассажирском сиденье виновницы ДТП Саши Невского не наблюдалось. Сами-то они были ого-го: ручищи, плечищи, кулачищи.

Но они не успели озвучить, сколько должен будет им ее папик. Алина выскочила из машины, крепко хлопнув дверцей. Она остановилась напротив двух больших парней и, не вынимая рук из карманов офисных брюк, лихо сплюнула на асфальт возле колеса тюкнутого «Ниссана». Она рявкнула так, что привычные ко многому парни от неожиданности вздрогнули. В приступе мощного куража она смяла их наглый натиск, оглушив каскадом свирепых угроз, но не смысл был важен, а напор. Она резко выдернула из кармана руку с растопыренными пальцами, собираясь, по всему видно, сотворить одному из обидчиков великую шмась. Тот испуганно отшатнулся, уворачиваясь от надвигающейся на его физиономию маленькой, но крепкой пятерни с длинными перламутровыми коготками. Напор был силен и страшен.

– Вам, блин, страховки мало?! – орала она, набирая обороты. – Папик!..