Самый лучший комсомолец (СЛП-3) - Павел Смолин

отвернувшейся к окну Вилки задергалась. Посмотрев туда же, куда и она, увидел одетого в синие треники, сандалии и белую майку грузина в кепке.

— Из списка! — радостно ткнул в него пальцем.

Дядя Петя высунул руку в приоткрытое окно, указал туда же, и вторая машина свернула на тротуар, преградив дорогу находящемуся в розыске человеку. Дальше мы повернули направо, и досмотреть не получилось.

— К-к-какой список? — спросил бледненький Андрей Викторович.

— Черный список врагов народа! — жизнерадостно ответил я.

— Товарищу оперуполномоченному о списке знать не положено, — мягко предупредил меня дядя Петя.

— Андрей Викторович, может вам компота купить? — ткнул я пальцем в номерную столовую, опасаясь за жизнь покрывшегося потом государева человека.

— Проверить? — уточнил полковник.

Приятно!

— Нет, это я так, — смущенно убрал я палец.

Но на обратном пути, если время останется, обязательно какую-нибудь «проверим».

Захват прошел успешно — корочки товарища полковника хватило с избытком, чтобы бабушки-работницы выдали нам запрошенные личные дела.

— Хорошо, что социализм — это учет и статистика! — поделился я чувствами с Вилкой — остальных выгнали из выделенного мне кабинета, секретная память же! — И не вздумай говорить ничего типа «почему ты уверен, что у тебя получится?».

— Я просто дам тебе спокойно работать, — рассмеялась Виталина и поставила стул к окошку. — Посмотрю на этот приятный сквер, — уселась, закинув ногу на ногу.

— Это тоже хороший кадр! — направил я «рамку» на красиво освещенную полуденными лучами девушку.

— Второй раз работает не так хорошо! — улыбнулась она и вздохнула. — Я немного за тебя переживаю, Сережа.

— Началось! — закатил я глаза. — Верить надо напарнику, агент Вилка!

Открыв первую папку, посмотрел на фотку. Не-а. Следующая…

Повезло через девять с половиной минут — за это время Виталина не издала ни звука.

— Нашел! — похвастался я. — Вот она, Иванова Людмила Юрьевна! — и отложил личное дело. — Можешь сравнить, я пока дальше посмотрю.

Оживившаяся Виталина достала фотографии «жертв» и быстро нашла Людмилу — изображена в полупрозрачном черном пеньюаре.

— Модель легкоэротического жанра! — прокомментировал я.

— От такого можно и отпереться, особенно если инвалид, — проявила циничность Вилка и опомнилась. — Но ты все равно молодец, и я очень рада, что ты что-то нашел.

— Я же тебе говорил, что всех на чистую воду выведу! — улыбнулся я ей. — Привыкай — Ткачев не врет! — подумав, добавил. — Но может немножко преувеличивать. Всех все равно не поймать даже мне. Принимай — Алевтина Николаевна Степанчук, на открытке — «без низа», но в фуфайке и валенках. Порнограф у нас весьма творческая личность.

Вилка хрюкнула и одобрила:

— Она!

— И Нина Васильевна Попова, она очень удачно повернулась к нам лицом во время показа своей слегка укрытой простыней филейной части, — добавил к личным делам третье. — Дальше искать лень, эти трое — с одной фабрики, и как минимум одна из них нам все расскажет. Например — за много денег, разве это хуже, чем вот в таком сниматься за гроши?

— Маленький ты еще на такое смотреть, — стебанула меня Виталина и рассовала фотографии по папкам. — Ты молодец, Сережа! — погладила по щеке.

Дрессировка, но разве я против?

— Потом похвалишь, — улыбнулся я ей. — За все сразу. Поехали, пока хитрая архивная бабка не предупредила, что на УПК едет ревизор!

Под придающий мотивации смех девушки вышли в коридор.

— У нас прорыв, товарищи! — порадовал я служивых новостью, изложил подробности, назвал водителю адрес, дядя Петя позвонил — ну куда без согласований! — и мы поехали допрашивать моделей.

— Не устал? — спросил КГБшник.

Чем я там по его мнению занимался?

— Когда ощущается прогресс, усталость уходит на второй план, — просветил я его. — Свеж и полон сил, спасибо, что спросили, дядь Петь! Я же на больничном типа, в школу не хожу, свободного времени из-за этого столько, что некуда девать. Вот, вроде первый блин как минимум не комом — девушек-то мы нашли? — значит можно и дальше немножко играть в детектива. Играть метафорически, всю глубину ответственности осознаю в полной мере! — посерьезнев, на всякий случай добавил я.

Не все люди понимают иронию.

— Я уже заметил, — благосклонно кивнул целый полковник.

Приятно!

Учебно-производственный комбинат от просто «производственного», на мой взгляд, не отличался ничем — стандартная кирпичная двухэтажка с большими окнами с сидящими за швейными машинками дамами внутри. Там же нашелся очень нервный, слышащий и говорящий, плешивый и очкастый директор УПК, которого дядя Петя взглядом заставил зайти в кабинет.

Мужика усадили на стул, меня — в кресло за его стол, остальные расселись на диванах, дядя Петя сверкнул корочкой и выдал трогательные ЦУ:

— Мальчик — главный.

— Это что, шутка? — нервно спросил испытуемый.

— Викентий Петрович, нам немножко нужна ваша помощь. Можем мы поговорить с Поповой Н.В., Степанчук А.Н. и Ивановой Л.Ю.?

— Не можете, — поправил он очки. — Они, знаете ли, не говорят.

«Вы поняли, что я имел ввиду» — прожестикулировал я.

— Хотел бы и я знать язык глухонемых, — грустно расписался в собственной бесполезности БХССник.

А я ведь предупреждал!

— Что они натворили? — успокоился понявший, что мы не по его душу, директор.

— Совершенно ничего такого, за что их стоит увольнять, отчислять и прорабатывать на собраниях. Просто нам нужно с ними поговорить, — выбил я моделям иммунитет.

— А ты кто? — спросил он.

С некоторым внутренним трепетом достал из внутреннего кармана новенькую «ксиву». И откуда чиновники мои фотографии берут?

Очки директора полезли на лоб.

— А теперь у вас такое лицо, что мы просто обязаны после разговора с девушками допросить вас, — грустно вздохнул я. — Извините, Викентий Петрович, работа такая.

Мужик побледнел.

— Надо, наверное, вызвать уважаемых дам? — подсказал я ему.

— Да! Да, конечно! — потянулся он к селектору.

Подождали, я попросил выгнать из кабинета всех кроме Вилки (женщина со знанием языка глухонемых по моему начитавшемуся детективов мнению может помочь) и дяди Вити — у него рожа менее страшная.

Первой посчастливилось отвечать Людмиле Юрьевне. В «неглиже» она казалась симпатичнее. Бледнеет, нервничает, ручки заламывает. Жалость временно отключаем и кивком разрешаем Вилке показать испытуемой фотографию.

Модель немодного в СССР жанра съежилась