Солнечная полянка - Астрид Линдгрен

Ох ты мой ягнёнок,

Бедненький малыш!

Ах, бедные ягнятки! То, что с ними теперь случилось, было куда страшнее. Волчьи зубы злее, чем ножницы, а обливаться собственной кровью, конечно, гораздо хуже, чем искупаться в большой лохани.

– Никогда уж, наверно, не будет больше овечьей стрижки в Капеле, – сказала Стина Мария.

Но, как говорится, поживём – увидим…

Наступил вечер. Дедушка уже отправился спать в свою каморку, но вдруг спохватился, что забыл где-то свой посошок.

– Остался, наверно, лежать за овчарней, – сказал дедушка. – Сбегай, внученька. Да смотри поторопись, чтобы похлёбку без тебя не съели.

Дело было уже к осени, и, когда Стина Мария пустилась бегом за дедушкиным посохом, на дворе начинали сгущаться сумерки; кругом было тихо-тихо, нигде ни шороха. Странное чувство охватило девочку, ей вдруг сделалось очень страшно. Вспомнила она тут всё, что слыхала про хульдру и троллей, про эльфов и водяного и про подземных жителей. И начало ей всякое мерещиться. Скирды хлеба в поле чернели так угрюмо! Неужели это тролли? Сейчас подкрадутся неслышными шагами! Вот плавают над лугом пряди вечернего тумана. Нет! Это эльфы потихоньку слетаются всё ближе, чтобы дунуть на девочку и навести порчу. А хульдра в лесу! Не она ли затаилась среди деревьев? Так и зыркает огненными очами на девочку, которая вздумала одна бродить среди ночи! А что затевают подземные жители? Те, кого нельзя называть по имени?

Но за овчарней на пригорке, на том месте, где сидел дедушка, нашёлся его посох. Стина Мария подняла его с земли и едва почувствовала в руке гладкое дерево, как сразу перестала бояться. Присела Стина Мария на камушек и снова окинула взглядом поле и луг, лес и усадьбу. Увидала девочка, что в поле стоят скирды, из которых потом намолотят хлеб, увидала, как на лугу, колыхаясь, подымается вечерний туман, как чернеют в лесу деревья, увидала, как светятся в доме окошки, озарённые изнутри приветливым пламенем очага, и всё это – милая, родная Капела, – тут уж все страхи Стины Марии точно рукой сняло.

Даже камень, на котором сидела Стина Мария, был частью Капелы. Лисьим камнем называл его дедушка, потому что под камнем в земле была дыра. Дедушка говорил, что это лисья нора, но никто на хуторе уже не помнил, чтобы тут когда-нибудь водились лисы. Стина Мария подумала про лису, вспомнила про волка, но нисколько не испугалась. Она подняла дедушкин посох и постучала по земле, точно как дедушка. А потом взяла и сказала старинный стих, такой же старый, как хутор Капела:

Стук-стук-постук!

Для овечек тучный луг.

Сколько было – столько есть.

Тучек на небе не счесть.

И вдруг в тот же миг что-то произошло. Откуда ни возьмись, появился перед Стиной Марией маленький человечек, весь сумеречно-серый и смутный, как вечерний туман. И глаза у него были древние-предревние, как земля и камни; и голос был древний, словно журчание воды в реке или шорох ветра. Старичок заговорил так тихо, что Стина Мария еле различала его слова.

– Кончились все овечки, – бормотал он, – кончились овечки, и «стук-постук» кончился. Не будете барабанить у нас над головой. Кончились ваши овечки!

После этих слов Стина Мария поняла, что перед нею стоит один из подземных жителей. И тут ей стало так страшно, так страшно, как никогда ещё не бывало! Она не могла ни слова сказать, ни пальцем пошевелить – так и застыла, сидя на камне, и только слушала шёпот и бормотание.

– Сама говоришь: «Сколько было – столько есть!» И вот и нету у тебя овец, были да сплыли! Мы видали ночью, как их волк всех придушил. Но если ты обещаешь, что не будешь делать «стук-постук», тогда я дам тебе новых овец.

Стина Мария вся дрожала от страха, но, услышав, что ей дадут новых овец, разом перестала дрожать.

– Ты и взаправду дашь мне новых овечек?

– Дам, если сама за ними придёшь, – ответил серый человечек.

Не успела Стина Мария опомниться, как человечек снял её с Лисьего камня, будто пушинку, откатил камень в сторону, а потом подхватил девочку, и они провалились в тёмный подземный лаз, такой длинный, что, казалось, конца не будет этой дороге, она тянулась, точно долгая чёрная ночь, и Стина Мария подумала: «Вот уж никогда не видала таких лисьих нор. Верно, смерть моя пришла!»

И вот она очутилась в подземном царстве. Там, где дремлют окутанные сумраком дремучие леса, где ветер никогда не колышет ветвей, где густой туман неподвижно висит над сумрачными водами, в которые никогда не заглядывают ни солнце, ни луна, ни звёзды – там вечно царит первозданная древняя тьма, и там в глубоких пещерах и гротах живут подземные жители. Но сейчас они все повылезали из своих нор и толпою теней окружили Стину Марию.

Седой старичок, который привёл Стину Марию в подземное царство, сказал подземным жителям:

– Мы дадим ей овец – столько, сколько у неё было. А ну-ка, овцы! Сколько вас волк задрал – все идите сюда!

И тут Стина Мария услыхала, как зазвенели колокольчики. Смотрит она и видит – выходят из лесу друг за дружкой овечки и ягнятки. Только не беленькие, как в Капеле, а серые, и у каждой овцы за ушко подвешен золотой колокольчик.

– Забирай своих овец и возвращайся в Капелу, – сказал серый человечек.

И тут все подземные жители расступились, чтобы пропустить Стину Марию и её овечек. И только одна женщина не сошла с дороги. Стала и стоит перед Стиной Марией – серая, словно тень, и древняя, как земля и камни.

И вот женщина-тень берёт в руку русую косу Стины Марии и шепчет:

– Какая ты беленькая, какая светленькая! Красавица моя, солнышко! Давно я мечтала о такой девочке.

Потом женщина-тень ласково провела незримой рукой по лбу девочки, и в тот же миг Стина Мария позабыла всё, что раньше любила.

Позабыла она про солнце, про луну и звёзды, забыла голос родимой матушки, забыла имя отчее, забыла милых братцев и сестричек, забыла дедушку, который качал её на руках, – никого больше не помнила Стина Мария, вся Капела в один миг изгладилась из её памяти. Одно только и запомнила девочка, что стала она хозяйкой овечек с золотыми колокольчиками. И начала Стина Мария гонять овечек в дремучий лес на пастбище и водить на водопой к сумрачному озеру, а самого маленького ягнёночка она брала на руки и укачивала, напевая песенку:

Ох ты мой ягнёнок,

Бедненький малыш!

Эти слова девочка помнила; а когда она пела, ей почему-то казалось, что и сама она маленькая овечка, отбившаяся от дома, и тогда Стине Марии случалось всплакнуть. Но она всё про себя забыла и не знала, кто она такая на самом деле. Ночевать девочка приходила в пещеру, где жила женщина-тень; Стина Мария звала эту женщину мамой. Овечек она тоже приводила на ночь в пещеру и укладывала спать рядом с собой, ей нравилось слушать, как в темноте позвякивают их колокольчики.