Мир пауков. Дельта - Колин Генри Уилсон

Теперь было уже ясно, что это признак опасности: энергия излучается, чтобы они раскисли и, в конце концов, забылись сном. Настороженный такой догадкой, он стал тщательно следить за происходящим. Ветви дерева из тех, что подлиннее, крадучись, нагибались к земле – страшновато, все равно что следить за осторожными движениями охотящегося животного. Однако палец считай что на спусковом крючке, так что можно еще и чуть повременить, посмотреть, что будет дальше. Ветви клонились все ниже и ниже, почти уже касаясь земли; вокруг образовалось подобие зеленого шалаша, свет через который едва просеивался. И тут Найл почувствовал, как гладкая кора, на которую он облокотился, начала чуть подрагивать, словно пробуждаясь от сна. Рельеф коры менялся на глазах: была гладкой, а тут вдруг стала покрываться мелкими дырочками. Через несколько секунд послышалось негромкое шипение, как при утечке газа, и Найл почуял приятный аромат, от которого по телу прошел благостный трепет. Он словно навевал видения широких травянистых долин, дымчатых холмов. Следом нашла блаженная расслабленность, появился соблазн лечь на траву и заснуть. Но Найл, пересилив себя, сел и на четвереньках выбрался из зеленого шалаша, легко разведя в стороны кончики ветвей. Снаружи, оказалось, действительно, ни дать ни взять зеленый шалаш. Узорчатые листья лежали друг на друге внакладку; очевидно, чтобы предотвратить утечку наркотического газа. Найл стоял и смотрел, как ветви, медленно размыкаясь, поднимаются с земли. Минут через пять дерево приняло свой прежний вид, выпрямившись как ни в чем не бывало.

Остальные лежали с закрытыми глазами, очевидно, вдыхая со сном одурь наркотического растения; сень ветвей над спящими выглядела обнадеживающе спокойно. В голове у Найла мелькнула мысль. Ухватив за запястья Уллика, он поволок его под дерево с серебристой кроной. Он опер его спиной о ствол, а сам сел рядом. Ветви встрепенулись, и через несколько секунд облако живительной энергии облекло их, словно искристая водяная пыль. Уллик пошевелился и открыл глаза. Некоторое время взгляд его блуждал, наконец, он с блаженной улыбкой возвел глаза на Найла.

– Как я сюда попал? – с веселым недоумением спросил он.

– Тебя притащил Манефон.

– Вот молодчина, – голос Уллика звучал вполне нормально.

Пока Найл объяснял, ствол начал уже испускать дурманящий газ, а ветви склонились к земле. Уллик был так увлечен, что ничего не заметил. Когда Найл обратил его внимание, что они упрятаны под зеленый ствол, он огляделся с некоторым удивлением.

– Что оно задумало?

– Наверное, слопать нас. Можешь оставаться и выяснить досконально, если желаешь.

Когда выбирались из-под ветвей на дневной свет, Найл успел заметить, что взгляд у Уллика ожил, и бледность сошла с лица. Сам он окончательно избавился от томной вялости – вообще чувствовал себя так, будто только что пробудился от долгого освежающего сна.

Он подошел и растолкал Симеона. Лицо у него было землисто-серым, отчего резче выделялись морщины. Попытавшись сесть, тот застонал.

– Как тебе это дерево? – указав, спросил его Найл.

– Никак. А что? – взгляд у Симеона был квелый, равнодушный. Найл рассказал о том, что произошло.

– И с тобой ничего, все нормально?

– Абсолютно. Единственно, надо выбираться из-под ветвей до того, как оно начнет усыплять. Ты попробуй.

Симеон не стал противиться, когда ему помогли подняться на ноги, по дороге к дереву его приходилось поддерживать. Через несколько секунд их уже обливал душ бодрящей животворной силы. Симеон протяжно вздохнул и, откинувшись головой о ствол, задышал глубоко и мирно. К тому времени как ветви склонились к земле, он спал. Но лицо уже не было таким изнуренным.

Уллик потряс его за руку:

– Пойдем, пора выбираться!

Симеон, вздрогнув, очнулся и без особой охоты последовал за ними наружу; выбравшись, с зачарованным видом остановился и наблюдал, как медленно расправляются ветви. В их движении было что-то гипнотическое – плавное, неспешное, сразу и не углядишь.

– Но для чего оно ему? – спросил Уллик.

– Вот тебе и ответ.

Симеон зажал между пальцами кончик ветки. Кончик был упруго податлив, а оканчивался тугой шишечкой. Когда Симеон ее сжал, шишечка открылась, образовав крохотный круглый зев. – Это, видно, кровосос, – он печально покачал головой. – Какая жалость. Такая красота, и вместе с тем такое коварство.

– Что там еще? – донесся голос Манефона. Он сидел с разбитым видом, сжав голову ладонями.

– Насколько мне известно, у него нет названия.

– Назвать бы его иудиным деревом, – заметил Уллик. Симеон угрюмо хмыкнул.

– Это относится практически к любому порождению Дельты, – он нагнулся и потряс Доггинза. – Проснись. Нам надо кое-что тебе сообщить.

Найл стоял и со стороны наблюдал, как Манефон, Доггинз и Милон (к ним не преминули прибиться и Уллик с Симеоном) приходят в себя под живительным душем энергии иудина дерева. Сам он не испытывал желания снова лезть под крону – так же бессмысленно, как набивать пищей сытый желудок. Загадочная сила Дельты заряжала лишь до определенного уровня; сверх этого заботиться о себе приходилось уже самому.

Солнце начинало постепенно клониться к западу; судя по всему, примерно четвертый час пополудни. Когда начали надевать мешки, Симеон сказал:

– Прежде чем идти дальше, надо определиться. Вы уже поняли, что представляет собой Дельта. Стоит ли на самом деле продираться сквозь сельву? Может, разумнее будет вернуться в лагерь и дождаться для шаров попутного ветра?

– Я за то, чтобы идти! – вклинился Уллик. Симеон оставил его слова без внимания, взгляд был устремлен на Доггинза. Тот хмурился, закусив губу.

– Ты считаешь, может статься, что в какой-то момент нам жнецы не помогут? Симеон пожал плечами.

– Кто его знает. В общем-то, трудно такое представить, – он сопроводил слова медленным кивком.

– Вот именно. В таком случае, полагаю, надо идти дальше, – он огляделся. – У кого какое мнение?

– Идем дальше! – в один голос сказали Манефон, Уллик и Милон.

– Найл?

– Мне кажется, – сказал Найл, – сейчас лучше вернуться, а завтра выйти с рассветом.

– Симеон?

– Я согласен с Найлом.

– Двое против четверых, – подытожил Доггинз. – Так что, идем дальше.

– Очень хорошо, – чуть пригнул голову Симеон. Но было заметно, что решение его беспокоит.

Теперь первыми по тропе, ведущей на холм, шагали Доггинз и Милон. Шипастая поросль росла густо, но деревья отстояли друг от друга, поэтому пускать в ход мачете приходилось редко. Склон был крутой. Благо, тень от деревьев смиряла несносную жару – где-то после часа ходьбы стало ощутимо прохладнее. Невольно бросались в глаза перемена в характере растительности. У подножия холма наблюдалось удивительное разнообразие; на первый взгляд казалось, что там вообще нет ни одного одинакового. Найл также обратил внимание, что деревья словно сознают присутствие людей: стволы тихонько, но вполне заметно подергиваются, когда они проходят мимо, а ветви нервно шевелятся, как на слабом ветру. Пока взбирались, разнообразия поубавилось, а стволы стали толще, кряжистее. Подлесок в целом смотрелся обычно, как и на других участках; контраст создавался исполинскими стволами-колоннами, подпирающими небо.