Ложь любви - Мэри Дженис Дэвидсон

Она почти сдалась. Могла ли она сблизиться с этим мужчиной? Возможно, он бы понял ее постыдное прошлое. Ну, не понял, а точнее... может, не стал бы ее осуждать. Все-таки, это случилось очень давно. Она была ребенком. Глупым ребенком. Может быть...

- Пожааааалуйста, - умолял он. – Я встану на колени прямо здесь, в ресторане, клянусь Богом, встану.

- Ну ладно! Отпусти мою руку. И не смей вставать со своего стула.

Он отпустил ее руку после легкого пожатия. Подошел официант и, быстро поставив тарелки, скрылся. Виктор заметил это не без удовольствия.

- Почему, - поинтересовался он во время десерта, - ты подумала, что я не захочу встречаться с тобой? Что любой мужчина не будет с тобою счастлив?

Она подавилась муссом и закашлялась, прежде чем ответила.

- Это же элементарно – как я и сказала. Ты – важный человек. Ты занимаешься серьезными вещами...

Он фыркнул.

- Типа, полирую рога, наставленные женой. Бывшей жены.

- Типа, жертвуешь кучу денег больницам, - поправила она его. – Я никогда такого не делала. Дело в том, что ты богатый и утонченный – ну, почти утонченный, когда не рыгаешь, пока ешь десерт – а я простая дворняжка. Мы как будто с разных планет. Ты не должен со мной встречаться. Тебе нужно ходить на балы в высшее общество, где по тебе будут сохнуть богатые гламурные красотки.

Он не мог вынести ее тона. Она не была грустной. Просто констатировала факт. Он швырнул вилку на стол с такой силой, что бокалы подпрыгнули. Испуганная, она уронила свою вилку.

- Никогда больше не говори о себе такое, - тихим голосом произнес он, а глаза его потемнели и засверкали. – И когда я найду того, кто внушил тебе, будто ты - никто, он пожалеет, что появился на свет.

Пораженная, Эшли чуть со стула не упала.

- Виктор! Дело не в этом! Я...

- Я серьезно, Эшли. Никогда не говори, что ты никто. Богатство и утонченность ничего не значат! Мне повезло, что я на свидании с тобой, и повезло, что я не дурак и понимаю это. Ты не похожа ни на одну из женщин, которых я встречал. Ты такая – в смысле – у меня нет времени все перечислять, - выпалил он, злясь настолько, что едва смог выдавить из себя слова. И то, как она на него смотрела своими красивыми глазами, распахнутыми в изумлении, чертовски отвлекало. Он все еще злился, но теперь хотел заплатить по счету, взять ее за руку, отвести в отель напротив и любить ее, пока у нее бедра не задрожат от усталости, пока ее тело не заблестит от пота.

- Все хорошо, Виктор. Все хорошо.

Он вздрогнул, когда она дотронулась до него, и лицо его приобрело странное выражение.

- Что хорошо?

- Я не знаю, просто пыталась тебя успокоить. Выглядишь так, будто хочешь вылететь отсюда и подраться с кем-нибудь.

Он снова вздрогнул, словно в лихорадке.

- Я в порядке, спасибо. Доедай мусс.

- Уже, - заулыбалась она. – Я подумывала закончить твой.

Он улыбнулся в ответ и придвинул к ней свою тарелку.

Встречи за ланчем вошли в привычку, а если они не обедали вместе, по крайней мере, два раза в неделю (а три было даже лучше), обоим смутно казалось, будто что-то не так. Во время встреч он рассказывал о своем детстве, семье и о своем бизнесе, а она никогда не говорила о прошлом или родственниках, но могла часами болтать о работе. У него сложилось определенное впечатление, что девушка что-то (а точнее, многое) скрывает, но их отношения только начинали складываться, и было слишком рано что-то выпытывать. Он не возражал. Он мог подождать. Однажды она почувствует себя достаточно комфортно и расскажет все свои секреты.

Виктор Лоуренс, убежденный ранее, что уже ничего нового в своей жизни о женщинах не узнает, считал Эшли Лоренц очаровательным и изумительным сюрпризом. Она не переставала удивлять его своей сообразительностью и острым умом. А как она заставляла его смеяться! Он часто уходил с ланча с широкой улыбкой на лице, а живот у него болел от смеха.

Помимо этого, она невероятно привлекала его. И Виктор знал, что чувство было взаимным. Хорошо - даже великолепно - но он не хотел торопиться. Не хотел вспугнуть ее, не хотел, чтобы она жалела об их первом разе. Или о пятом. Или о сотом.

В тот вечер они возвращались с еще одного свидания за ужином, и Эшли смешила его своим рассказом о сражении с электрическим степлером на работе.

- ...и ведь там нет знака «не вставлять в степлер больше пятидесяти страниц». В смысле, мне-то откуда было знать? Итак, я запихиваю эту пачку листов, а он не сшивает. Я нажимаю сильнее... и он точно с ума сходит! Клацает, не останавливаясь, а я не могу вынуть проклятый документ! Сражаюсь с бумагами, тяну их изо всех сил – перестань смеяться – и все это время степлер продолжает сшивать: «хрум-хрум-хрум» как сумасшедший... о, какой был бардак.

- И что дальше? – прохрипел он, останавливаясь, чтобы перевести дыхание; он так сильно смеялся, что ему не хватало кислорода.

- Я, наконец, победила. Но отчет выглядел так, словно войну прошел. Что, в принципе, недалеко от истины.

- Может, в следующий раз позволишь пользоваться электрическим степлером секретарю?

Она подняла бровь, посмотрев на него.

- Не все мы богатенькие директора с секретарями, милый мой.

Он пожал плечами, и они продолжили свой путь.

- И то правда.

- Кстати, чем ты занимаешься? Мы так и не поговорили об этом на том интервью...

- Я управляю собственностью и фондами моей семьи, а еще я адвокат. Это на самом деле скукотища, не приходится воевать со степлерами или...

Он обнаружил, что она больше не идет с ним рядом, и обернулся. Она остановилась посередине тротуара, уставившись на него большими глазами.

- В чем дело?

- Ты адвокат? – Она почти подавилась этим словом.

- Это проблема?

- Да, в смысле... нет. Я... – она сунула руки в карманы и проскользнула мимо него. – Не буду это обсуждать. Не знала, что ты адвокат.

Он уставился на нее в замешательстве.

- Эшли...

Она ускорила шаг. Виктор поспешил и догнал ее.

- Эшли, какая разница, чем я занимаюсь? Я в суде лет десять уже не был. Я сижу в офисе и весь день читаю скучную документацию. Почему тебе не все равно?

- Я не могу с тобой больше встречаться, – она произнесла это так тихо, что он еле расслышал.

- Что? – Он был совершенно изумлен, а она выглядела ужасно: бледная и испуганная. Все менялось с головокружительной скоростью, и он, черт побери, выяснит, в чем дело. – Не понимаю. Милая, почему тот факт, что я адвокат так тебя тревожит? Ты даже не знаешь, в чем я специализируюсь. Ты...