Джекаби - Уилльям Риттер

– Квартира 301. После вас.

Наши шаги гулким эхом разносились над пролетами лестницы.

– То есть полицейский просто сказал вам, куда идти? – спросила я.

– Да, он был весьма любезен, – ответил Джекаби.

– Значит, вы действительно работаете с полицией.

– Нет, над этим делом я не работаю… пока что. Я просто задал вопрос и получил ответ.

Джекаби обогнул балясину и пошел дальше. Я с секунду подумала.

– Это что, какая-то магия? – спросила я, почувствовав себя глупо.

– Конечно, нет, – поморщился Джекаби.

Он на секунду задержался и осмотрел балясину, а затем пошел выше.

– Нет? Значит, вы не прибегали – не знаю – ни к каким чарам?

Детектив остановился и повернулся ко мне.

– С чего вы так решили? – удивился он.

– Мы только что проникли на место преступления, но вы не боитесь возбудить подозрение полиции. Да и разговоры ваши…

– Какие подозрения я могу возбудить? На улице полдюжины вооруженных часовых, которые пропускают лишь тех, кому позволено здесь находиться. Все точь-в-точь как с вашим липовым обмороком: я просто позволил его догадке сыграть мне на руку. Честно говоря, мисс Рук, до магии здесь очень далеко.

– От вас всего можно ожидать. Не то чтобы я верила во все эти… оккультные дела. Я не верю ни в домовых, ни в гоблинов, ни в Санта-Клауса!

– Само собой, ведь это глупо. Я не о домовых и гоблинах, конечно, ведь они существуют, но Санта – это полная чепуха.

– Ну вот! Как вы можете говорить о чепухе, когда сам верите в сказки?

– Мисс Рук, я не оккультист, – сказал Джекаби и повернулся ко мне лицом. – Я человек науки. Я верю в то, что вижу и могу доказать, но вижу я часто больше остальных. У меня есть дар, насколько я знаю, уникальный. Он позволяет мне видеть истину там, где другие видят лишь иллюзию, – а иллюзий много, как и масок, и фасадов. Говорят, что мир – театр, и я, похоже, единственный, кто сидит на месте, с которого можно заглянуть и за кулисы.

К примеру, я верю, что пикси любят мед и молоко не потому, что так гласит народное поверье… Я верю в это потому, что несколько раз в неделю наполняю для них блюдце молоком и они с удовольствием его пьют. Кстати говоря, они удивительные создания. У них чудесные крылышки: тонкие, как паутина, и переливающиеся в лунном свете.

Он говорил так убежденно, что было сложно отрицать даже самые странные его заявления.

– Если вы обладаете… особенным видением, – осторожно начала я, – то что же вы здесь видите? Что мы ищем?

Джекаби нахмурился.

– Я точно не знаю, что видят остальные. Расскажите, что вы видите, а я вас поправлю. Используйте все свои чувства.

Я оглядела лестницу.

– Мы стоим на площадке второго этажа. Лестница деревянная, довольно старая, но вроде бы еще крепкая. На стенах висят масляные лампы, но они не горят – свет проникает сквозь грязные окна во внешней стене. Посмотрим… В солнечных лучах танцуют пылинки, воздух сухой и холодный. Пахнет старым деревом и еще чем-то. – Я принюхалась и попыталась описать запах, который прежде не замечала. – Чем-то… металлическим.

– Интересно, – кивнув, сказал Джекаби. – Мне нравится, как вы все это описали. Пылинки танцуют на свету – все это очень поэтично.

– Ваша очередь, – ответила я. – Что вы видите?

Он нахмурился и медленно пошел на третий этаж. Когда мы оказались в коридоре, он опустил руку в сторону и провел ею по воздуху, словно сидел в лодке и касался ряби на поверхности воды. Выражение его лица было тревожным, на лбу проступили морщины.

– Чем мы ближе, тем острее я ее чувствую. Она темная и разливается во все стороны, как капля чернил или воды, растекающаяся сотней тоненьких ручейков.

– Кто она? – шепотом спросила я, пытаясь разглядеть невидимое.

Джекаби ответил и того тише:

– Смерть.

Длинный узкий коридор завершался широким окном на дальней стене. Его освещали масляные лампы, отбрасывающие мягкий желтоватый свет. У входа в квартиру прямо перед нами стоял полицейский и, прислонившись к косяку открытой двери, смотрел в комнату. Табличка у него над головой гласила, что это и есть квартира номер 301. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я чувствовала запах меди и гнили. Джекаби шел впереди, и я заметила, что он замедлил шаг. Дойдя до полицейского, детектив остановился, склонил голову набок и внимательно его осмотрел.

Офицер резко обернулся на звук хлопнувшей двери, но, увидев нас, сразу же расслабился. Он смотрел, как мы приближаемся, однако не торопился пригласить нас войти. Он был аккуратно подстрижен, его форма была отглажена и накрахмалена. Воротник мундира стоял торчком, а пуговицы и значок сияли. Ботинки, скорее напоминавшие остроносые парадные туфли, чем грубые башмаки среднестатистического полицейского, были так начищены, словно принадлежали медной статуе, а не живому человеку.

– Добрый день, офицер, – сказал Джекаби. – Марлоу ждет нас внутри. Не хотелось бы очень сильно опаздывать.

– Нет, не ждет, – ответил полицейский, бесстрастно разглядывая Джекаби.

В свете ламп я сделала вывод, что он всего на год-другой меня старше. Из-под форменной фуражки выбивались локоны чернильно-черных волос. Он повернулся и вежливо кивнул мне, встретившись со мной взглядом глубоких карих глаз. Смущенно улыбнувшись, он снова посмотрел на детектива. К моим щекам вдруг прилила краска, и я обрадовалась, что молодой офицер так быстро отвел глаза.

– Ах да, – ответил Джекаби, не сбавляя шага, – но он все равно захочет с нами увидеться. Устроим ему сюрприз. Он обрадуется.

– Очень в этом сомневаюсь, – заметил полицейский. Он говорил с легким акцентом: в его речи слышались американские нотки, но в то же время было и что-то восточноевропейское. – Я вас знаю.

– Правда? – недоуменно переспросил Джекаби.

– Да, вы детектив. Вы распутываете… – он на секунду замялся, – особые дела. Инспектору Марлоу вы не по душе.

– У нас с инспектором сложные отношения. Как ваше имя?

– Чарли Кейн, сэр. Можете звать меня Чарли. Старший инспектор сейчас опрашивает свидетелей дальше по коридору. – Офицер отошел в сторону и открыл Джекаби путь в квартиру. – Я все о вас знаю. Вы помогаете людям. Вы помогли моему другу, пекарю с Маркет-стрит. Больше никто не смог ему помочь. Никто ему не верил… У него не было денег, но вы все равно ему помогли.

– Антону? Он хороший пекарь. До сих пор оставляет мне свежий багет каждую субботу.

– Поспешите, мистер Джекаби. – Чарли осмотрел коридор, когда детектив проскользнул в квартиру. – А вы, мисс…

– Рук, – представилась я предельно профессионально, надеясь, что голос не выдает моего смущения. – Эбигейл Рук.