Сердце земли - Лус Габас

Женщина ухватилась за позитивную идею и отправилась домой, чтобы собраться. Когда одолевали дурные мысли, единственное, что могло сработать, – это найти себе занятие, которое поможет их побороть. Не важно какое. Утро Алира провела, подрезая деревья и кусты в саду, а днем чинила и натирала воском старую мебель, потом кормила кур, сменила воду и собрала лучшие яйца. Но прогулка, чтение и встреча с подругами были самыми действенными вариантами. Спустя пару часов, приготовив ужин для матери и брата Томаса, уже после заката, Алира выехала в Монгрейн – маленький городок в двадцати пяти километрах от дома. Там жили ее друзья, там же она когда-то училась в школе, после того как Алкиларе обезлюдел. В те годы отец подвозил ее до развилки с главной дорогой, где она садилась в школьный автобус, забиравший детей из отдаленных деревень и отдельных поместий и подростков, которые ходили в колледж в Монгрейне.

В памяти вспыхнул момент прощания со старым сельским учителем из маленькой школы в Алкиларе, где в итоге осталось только трое учеников, включая ее саму. Она стояла тогда, понурившись, в шоке от тишины, внезапно пришедшей на смену шуму и суете, и страха перед неопределенным будущим. Аманда, напротив, весьма воодушевилась переездом в город, пусть и маленький, с мощенными камнем улицами, машинами и магазинами и всего около сотни детей, распределенных по двум-трем школам. Алира старательно боролась с боязнью неизвестности и постепенно привыкла. С тех пор прошло много лет, и это уже было не столь важно: Монгрейн стал частью ее жизни. Прежде она там училась, теперь ездила за покупками, по административным делам семьи, встречалась с подругами в одну из суббот каждого месяца; иногда к ним присоединялся Сезар. Если бы не болезненная привязанность к поместью, женщина вполне могла бы жить здесь.

Из-за темноты и тумана, который с каждым километром все больше сгущался, видимость падала, но Алира помнила дорогу наизусть. Вскоре после выезда из Алкиларе густые леса и ломаные линии пейзажа постепенно отодвигались, а рощи падубов, каменных и широколистых дубов еще тянулись, пока не упирались в бесконечную полосу пашен, где мелкие группки кустарников ютились вдоль дорог и ирригационных канавок. То здесь, то там монотонность ландшафта разбивали свечки тополей и лип, указывая на то, что рядом есть источник. Земля все еще дремала и должна была пробудиться лишь через пару месяцев, подарив жизнь первым зеленым побегам люцерны, кукурузы и подсолнечника, желтым цветкам рапса и белым – миндаля и фруктовых деревьев.

Монгрейн был центром области и раскинулся на склоне холма у подножия внушительного замка, который притягивал взгляд, заставляя любоваться лишь собой одним, отвлекая внимание от печных и заводских труб. Но той ночью крепость сплошь затянул туман. Населенный пункт – невероятная смесь сельского хозяйства и промышленности – разросся, превратившись в городок с современной застройкой, прелестным старым центром, прежде таким шумным, а теперь тихим и полупустым, где всего лишь несколько домов были заселены, да и то стариками или иммигрантами.

В подвале одного двухэтажного домика располагалось то самое кафе, под названием «Сьемпре», в котором Алира с друзьями частенько отдыхали в юности. Там был маленький бар, заставленный столиками с коваными ножками и белыми мраморными столешницами, а внутреннее убранство и музыка – поп и рок хиты XX века – оставались неизменными с той поры. Здесь Алире казалось, что жизнь течет не так уж стремительно, годы похожи один на другой, мало что меняется, и эта мысль радовала и огорчала одновременно, как бы странно это ни звучало. Иной раз женщина сожалела, что ее жизнь застыла на месте, но в то же время ее утешала теплая компания Аманды и Ирэн, их воспоминания о студенческой «шайке» и общих друзьях, как будто не было пролетевших лет или как будто прошлое возвращалось с помощью волшебства слов.

Судя по пустым стаканам, подруги сидели в баре уже давно. Обе поднялись навстречу Алире, чтобы с ней поздороваться и расцеловаться. Потом они уже вместе сели за столик, заказали еще выпивки и принялись обмениваться новостями последних недель. Они не виделись с кануна Рождества. В отличие от Алиры, которая мало с кем виделась, у Аманды и Ирэн вторая половина декабря и первая – января были забиты делами под завязку: подготовкой к празднику, корпоративами и семейными посиделками. Так что подружкам было что обсудить. Они говорили о прошедших праздниках, о семье, отвратительной погоде, холодной и туманной, которая страшно раздражала, заставляла ежиться и постоянно потирать руки, потому что сырость липла к коже, проникала под одежду и в дома сквозь любую щелочку. Алира старалась удержать нить разговора и прикидываться жизнерадостной, но постоянно отвлекалась: проблема прочно засела у нее в голове.

– Я уже скучаю по Рождеству, – призналась Аманда. – Мне с каждым разом все труднее возвращаться к работе.

– А мне нравится, – возразила Ирэн.

Аманда беззлобно ткнула подругу локтем:

– Ну, конечно! Дети идут в школу, а родители сидят дома. Особенно политики.

– Звучит трагично, – туманно улыбнулась собеседница, так что было не совсем понятно, согласна она или нет.

Аманда смеялась, болтала, поигрывая зажигалкой, закинула ногу на ногу и наклонилась вперед, как будто хотела сообщить что-то невероятно важное. Она была красивой и немного нервной женщиной. Ее волосы, недавно еще темные и вьющиеся, теперь были идеально выпрямлены и уложены, но каждую пару секунд она убирала за ухо локон, а потом касалась пальцами виска, возвращая его на место, так что браслеты на ее руках весело звенели. Она любила облегающие платья с широким вырезом и обувь на шпильке, чтобы не казаться маленькой рядом с друзьями, а еще – и она открыто это подтверждала – быть как можно привлекательнее, поскольку в очередной раз находилась в «активном поиске». Бывший муж, адвокат из Мадрида, с которым она прожила много лет, ушел от нее к двадцатилетней девице, и женщине понадобились пара лет и несколько визитов к психологу, чтобы вылечиться от депрессии. Утешение она нашла в Монгрейне. Вскоре после этого ее уволили из мадридской газеты по сокращению штатов из-за экономического кризиса. Двое ее старших детей учились в колледже, а она сама устроилась на местное радио. Она старалась не показывать, как сильно скучает по годам, проведенным в шумной столице, но друзья знали, что она все еще ищет подходящую тематику, по которой может написать книгу или снять документальный фильм.

Ирэн была счастливо замужем за Сезаром вот уже двадцать лет. Сильная и энергичная, она признала наконец, что ее личная маленькая война с лишним весом была с треском проиграна, и приняла поражение с юмором. Она носила просторные и веселые наряды, которые резко контрастировали с ее любимым жемчугом и белым золотом, и густыми высветленными локонами с каштановыми корнями, темными, как и ее глаза. Она была искренней и полной жизненной энергии. Ее страстью были работа учителем и школе и семья. Она заявляла, что три подростка дома помогают понять учеников, поскольку могут многое разъяснить.

Алира оставалась самой замкнутой. Она привыкла к рутине и простоте, коей придерживалась и в одежде. Она носила удобную короткую стрижку и почти не пользовалась косметикой, чего подруги искренне не понимали. Как они считали, ее огромным глазам и гладкой коже нужны лишь пара штришков подводки и помада, чтобы сделать их обладательницу еще красивее. Алира никогда не любила быть в центре внимания и хотя всерьез не увлекалась поиском партнера, вынуждена была признать, что это не так уж просто. Для нее быть с кем-то вместе означало понимать ее болезненную привязанность к дому и земле. Ее главный в жизни роман потому и развалился. По иронии судьбы, продай они поместье, этой проблемы бы не возникло. Впрочем, возникли бы другие: в ее возрасте, даже если она внезапно столкнулась бы с мужчиной, с которым решила бы провести оставшуюся жизнь, она бы не смогла изменить своим привычкам.