По лезвию ножа, или В погоне за истиной - Максим Окулов

— Одну минуту, — бросил на ходу я, выбегая из смотровой и чуть не сбив с ног Стаса, дежурившего со мной в одной смене.

Пулей взлетел я на второй этаж, где располагалось отделение урологии. Сегодня дежурил доктор Кантерман — весельчак и балагур, прекрасный специалист, добрый и отзывчивый человек. Влетев в ординаторскую, я застал там доктора за чашкой чая, рядом покоилась рюмочка коньяку.

— Семен Абрамович! — выпалил я. — Там девушка с почечной коликой в смотровой, ей очень больно, пойдемте скорей!

— Дэн, дружище, да что с тобой? — в недоумении поднял брови Кантерман. — Звонили мне по поводу этой пациентки, сейчас вот допью чаек и пойду. Постой, постой… Это твоя знакомая что ли? Ну дела, Дэн! Ты такие подарки своим дамам делаешь?! Это так романтично! Почечная колика, боль, страдания, а потом появляется мужественный Дэн в белом халате с огромным шприцем в руках, эротично так снимает с прелестницы трусики и нежненько вкалывает вожделенный баралгин с ношпой…

Видимо, в моем лице что-то сильно изменилось.

— Все понял! — быстро проговорил доктор, театрально закрывая голову руками. — Только не бей, а если все же не сдержишься, то только не по голове и не по рукам. Руки даже главнее, а особенно средний палец правой руки — не забывай, что я все же уролог!

У Лены никаких патологий не обнаружили. Кантерман сказал, что такие казусы иногда случаются, когда колика возникает непонятно от чего. Аленка уже сидела в нашей комнате отдыха — повеселевшая и порозовевшая после обезболивающего укола и чашки чая. Весь персонал разошелся, тактично оставив нас вдвоем.

— Почему ты тогда не пришла к Ломоносову? — тихо спросил я.

— Потому что нам суждено было встретиться только сегодня, — ответила Лена, нежно обняв меня за шею и страстным поцелуем заставив забыть обо всем на свете.

— Я так и буду сидеть здесь до утра? — хрипло спросила Аленка, когда мы наконец оторвались друг от друга. — У меня все знакомые разъехались, а тот, который остался, вдруг оказался козлом, — зло добавила она.

— Не волнуйся, — ответил я, — сейчас пойду договорюсь с Николаем Михайловичем, нашим дежурным водителем.

Водитель сладко спал на кушетке в пустой гардеробной.

— Михалыч, — тихонько потряс я его за плечо, — Михалыч, выручай, тут одну девушку надо до дома довезти, она к нам с почечной коликой попала.

— Да ну тебя, Денис, в … — пробурчал водитель сонным голосом, — обалдел что ли? Пусть подремлет пару часиков на кушетке, а потом и трамваи пойдут.

— Михалыч, миленький, это мне надо! — состроил я умоляющую физиономию. — Так получилось, что это моя давняя знакомая… Давняя любовь, — добавил я после паузы.

— Ну так бы сразу и сказал! — проворчал дядя Коля, резво поднимаясь с кушетки и протирая глаза. — А то «девушка, с коликой».

По дороге к машине Михалыч, улучив момент, подмигнул мне и, кивнув в сторону Аленки, показал большой палец, явно одобряя мой выбор. Мы быстро домчались по ночной Москве до Старого Арбата, остановившись у подъезда, где жила Лена. Последние 5 минут пути я лихорадочно соображал, как мне лучше поступить, что сказать — я не хотел расставаться с ней. Помог Михалыч.

— Проводи даму, Дениска, — произнес он. А когда мы вышли из машины, добавил: — Тебя обратно ждать или ты здесь останешься?

— Поезжайте, Николай Михайлович, — не колеблясь, ответила Аленка, — он останется здесь. И огромное вам спасибо! Она подошла к открытому окну и поцеловала Михалыча в щеку.

— Ну спасибо, милая моя! — промурлыкал водитель. — Удачи вам, ребята, — донеслось из отъезжающего автомобиля.

Родители Лены уехали встречать праздник в Таиланд, они должны были вернуться лишь через пять дней. Пять дней наедине с самой желанной женщиной на свете, пять дней в сладкой сказке, которой, кажется, никогда не будет конца… Удивительное дело — казалось, я ждал той ночи всю сознательную жизнь. В мечтах я часто представлял себе КАК это произойдет… Мне казалось, что все будет совершенно не так, как «это» было в первый раз, когда я не испытал ничего, кроме достаточно гадкого чувства какой-то нечистоты — очень хотелось как следует помыться. Да и все последующие опыты были какими-то ущербными. С самой первой ночи, проведенной с девушкой, меня начинало преследовать нечто, похожее на чувство вины. В этот раз все было по другому, однако легкий привкус того самого ощущения вины или легкой тоски присутствовал. Ну как тут не вспомнишь Анну Ахматову:

Есть в близости людей заветная черта,

Ее не перейти влюбленности и страсти, —

Пусть в жуткой тишине сливаются уста

И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года

Высокого и огненного счастья,

Когда душа свободна и чужда

Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее

Достигшие — поражены тоскою…

Теперь ты понял, отчего мое

Не бьется сердце под твоей рукою.

Накануне приезда родителей мы перебрались к Лене на дачу в подмосковные Жаворонки, где прожили недели три. Дом был небольшой, но добротный и теплый, да и до Москвы добираться было не так далеко — минут 40 на электричке.

Однако все когда-нибудь заканчивается. Солнце уже давно зашло — наступил прохладный апрельский вечер. Мы лежали на кровати в маленькой спаленке и курили. За окном гулял ветер, и мохнатые еловые ветви, слегка подсвеченные уличным фонарем, раскачивались, создавая причудливые тени.

— Что будем делать, Дениска? — спросила Лена. — Завтра нам лучше отсюда съехать — мои собираются открывать дачный сезон. Где будем встречаться? Есть какие-нибудь идеи?

Этот вопрос уже начал мучить меня с самого утра. Как быть дальше? Меня в первую очередь волновал даже не банальный вопрос «где спать вместе», а более глобальный — «а что теперь делать»? Те девушки, с которыми я встречался раньше, не оставляли сколько-нибудь заметного следа в моем сердце. Я легко с ними знакомился и легко расставался. Здесь же все было совсем по-другому. Я ни за что не хотел потерять Аленку, я хотел быть с ней всегда! В голову всерьез начали приходить мысли о женитьбе, но тут же прагматичный ум начинал задавать уйму вопросов — «где жить», «на какие деньги содержать семью», «как меня примут родители Лены», «смогу ли я обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла» и т. д.

— Я что-нибудь придумаю, Аленка! — горячо заверил ее я. — Главное, что мы любим друг друга, в этом и есть наше счастье!

— Хм… С милым рай в шалаше? — проговорила Лена со злой иронией. — Знаешь, это не для меня!

Что это? Я раньше не слышал от моей любимой таких интонаций? Или мне просто казалось, что не слышал? Впрочем, я не стал долго напрягаться по поводу грустных мыслей. Как часто мы идеализируем человека, когда любим и, наоборот, видим одно лишь плохое, когда ненавидим.

На этот раз удача мне улыбнулась. Вернувшись в общагу, я услышал известие от своего соседа по комнате, что он прямо сегодня переезжает жить к своей новой пассии — москвичке с отдельной квартирой — на неопределенное время. Я позвонил Аленке, договорившись о встрече вечером, и побежал в магазин.