Щёлоков - Сергей Кредов

Нет боеприпасов. Кого за ними послать? Зам по строю убит, самому нельзя. Значит — политрука. Я много комиссаров на фронте пережил. Все они были очень разными и в чем-то одинаковыми. Кокшаров — добрый человек, отменнейший. Куда ни пойду — везде Кокшаров на пенечке сидит с красноармейцами, улыбается, утешает. Разъяснительную работу ведет. Помню, пришло к одному из наших офицеров письмо от жены. Она просит его: сходи к командиру, может, поможет. Ее подруга пришла получать деньги за мужа, а ей отказали, потому что тот убит — не положено. Она не может понять — как такое возможно? Советуемся с комиссаром, что делать будем? Какие-то он шаги предпринимал, я не помню, чем история кончилась.

Но в семье не без урода. Ближе к концу войны прислали нам комиссара Солнцева. Приходит раз паренек, который со мной с 1941 года воевал. Говорит: „Товарищ майор, я не кляузник, вы меня знаете. Но вот капитан Солнцев… Каждую посылку, которую мы получаем, раскрывает, берет оттуда платки, кисеты. Нехорошо о нем стали говорить“. — „Молодец, спасибо. Только помалкивай о нашем разговоре“. Вот негодяй! Девчонка вышивает кисет, присылает бойцу на память, а этот тип его отнимает… Я тогда за голенищем сапога носил плетку — старшие товарищи научили. На лошадях ведь ездили. Кончики кожи на плетке зажаты пулями. Иного, если заслужил, можно и по сраке — это называлось „личное общение с командиром“. И я своего зама по политчасти этой плеткой протянул. После чего звоню полковому комиссару и прошу убрать от нас Солнцева. Тот всё понял, и на другой день Солнцева у нас уже не было.

Я больше скажу: командиром на войне мог стать почти любой, а вот комиссаром — нет, далеко не любой. Ближе к концу войны политработников стали очень внимательно подбирать. К суетному командиру направляли спокойного, стабильного политрука. Вообще был очень простой признак: если командир и комиссар живут в одной землянке — значит, в части порядок. Я Щёлокова очень хорошо знал. И скажу о нем: я бы с ним в одной землянке жил».

Рассказывает Василий Иванович Малютин, участник войны и Парада Победы на Красной площади в Москве, в 1961–1967 годах — начальник милиции города Тулы. На фронте — с марта 1942 года, был начальником артиллерийского расчета, помощником командира минометной роты по политчасти, командиром роты тяжелых танков…

«Работа политрука на фронте, — говорит Василий Иванович, — не имела пределов „от“ и „до“. Политрук должен во время боя показать образец мужества, подняться в атаку: „За мной!“ Кончился бой — командиры могут отдохнуть, а он обязан проверить, покормили или нет солдат, посмотреть, какое у каждого моральное состояние. Ведь как бывало: приходит маршевая рота — пополнение. Потери у нас большие. Командир батальона распределяет, кому в какой взвод идти. И сразу в бой. Одного убили, другого ранили и повезли в госпиталь, третий подвиг совершил, а их фамилии еще не успели узнать. Не случайно после войны Верховный издал приказ наградить всех солдат, которые не имели наград. Политрук и должен знать, где боец, как его зовут, что с ним. Эта работа была не каждому по плечу».

А как обойтись без свидетельства Л. И. Брежнева? Как ни относись к его литературному «творчеству» — он реально воевал, трусом не был и с людьми общаться умел. Полистаем некогда знаменитую «Малую Землю»:

«…Важно было, что люди знали: в трудный момент тот, кто призывал их выстоять, будет рядом с ними, останется вместе с ними, пойдет с оружием в руках впереди них».

Или вот примечательный эпизод, относящийся к сражению за Новороссийск. Ответственное боевое задание поручили политруку Пахомову.

«На вторую ночь в район электростанции высадился 1337-й полк. С ним высадился и полковник В. А. Вруцкий, командир 318-й стрелковой дивизии. Однако связь с ним нарушилась. По лицу командующего я видел, как он встревожен. Не рота, не батальон, а почти целая дивизия, да еще выведенная на направление главного удара, не подавала вестей. Леселидзе приказал послать ответственного офицера в район электростанции, найти Вруцкого, разобраться в обстановке и незамедлительно доложить. Я подумал и предложил командующему поручить это дело моему заместителю Пахомову. Командующий хорошо знал его и быстро согласился, но приказал начальнику оперативного отдела послать с ним из отдела капитана Пушицкого.

— Возьмите мой „виллис“, — сказал он при этом.

Им предстояло пробраться в город через передний край, миновав сильно обстреливаемую зону, найти Вруцкого, опытным глазом все оценить, нанести на карту и как можно скорее возвратиться. К счастью, оба вернулись невредимыми, хотя машину командующего, оставленную ими в районе завода „Октябрь“, разбомбило. Преодолев множество препятствий, пробравшись по водосточной трубе, проложенной вдоль береговой кромки, они вышли на какую-то площадку, прямо против которой была электростанция, а справа — длинное здание, откуда фашисты вели непрерывный огонь. До электростанции оставалось метров семьдесят, но путь туда шел только через открытую площадку или вдоль здания за кучами угля. Решение приняли быстро. Пушицкий ползет позади угольных холмов, а Пахомов бешеным рывком проносится через опасный участок. Как он потом всерьез уверял, лучший спринтер мира не догнал бы его. Несмотря на опасность, тем же путем они вернулись обратно и не с одной, а с двумя картами и донесениями, чтобы гарантировать доставку Военному Совету армии данных об обстановке. Принесли они и печальную весть: полковник Вруцкий тяжело контужен, лишился глаза и ранен в руку. Тотчас были приняты меры по оказанию помощи частям дивизии, которые медленно, но настойчиво продвигались вперед. Временное исполнение обязанностей командира дивизии возложили на начальника штаба».

…Политрук — это не партийный аппаратчик. Это командир и воспитатель в одном лице. В Щёлокове-министре жилка воспитателя будет очень чувствоваться. Таким сделала его война. Ушел хозяйственником, вернулся — политруком.

В конце войны полковник Щёлоков женился. Его избранница — Светлана Попова, уроженка Краснодара. В этом городе их и свела судьба в 1943 году. В неполные 17 лет девушка ушла на фронт. Она стала медсестрой в санитарной части батальона, не раз участвовала в сражениях, выносила раненых с поля боя. Заслужила несколько боевых наград, в том числе две медали «За боевые заслуги». После войны Светлана Владимировна получит специальность врача-отоларинголога, станет преподавателем, кандидатом наук, не прекратит при этом практиковать. В Москве, куда Щёлоковы переберутся в 1966 году, местом ее работы будет кафедра отоларингологии Третьего медицинского института.

В июне молодые ненадолго приезжают в столицу. Предстоит Парад Победы на Красной площади. В нем участвует комиссар сводного полка 4-го Украинского фронта Леонид Брежнев, а его друзья Константин Грушевой и Николай Щёлоков наблюдают за происходящим с трибуны. Семьи Брежневых, Грушевых, Щёлоковых живут в одной гостинице. В армейских частях идут структурные преобразования, формируются военные округа. Леонида Ильича назначают начальником политуправления вновь созданного Прикарпатского военного округа. И сразу он обращается к своему руководству в Главпур с просьбой «назначить тов. Щёлокова заместителем по политчасти окружного коменданта».

Запись в дневнике Щёлокова (9.05.78):