Сбежавший король - Дженнифер А. Нельсен

Я покачал головой.

– Ты нужен Картии не больше, чем моровая язва.

В его голосе зазвучала злоба:

– А ты думаешь, что нужен своему народу? Ты правда веришь, что кто-то хочет пойти воевать за мальчишку, от которого всем одни неприятности? Веришь, что кто-то хотел твоего возвращения? Нет, Джерон, ты один. У тебя тут никого нет.

Мне было больно слышать эти слова, так больно, будто он дал мне пощечину. Коннер, должно быть, понял, что я чувствую, и продолжил нападение.

– Я помню, как четыре года назад твой отец сказал, что не может объявить войну, потому что нет никаких доказательств того, что ты погиб. Конечно, это была ложь. А какой король захочет врать своему народу? Разве не проще было бы, если бы ты действительно погиб? Не кажется ли тебе, что для твоего отца это было бы лучше?

Сжав в руке нож, я бросился на Коннера и приставил лезвие к его горлу, руки у меня так дрожали от злости, что нож поцарапал ему шею.

– Ты все разрушил! – крикнул я.

Коннер поднял голову и вздохнул.

– И только я могу спасти тебя. Регенты тебе не помогут. Подумай, как удобно было бы для них, если бы пираты до тебя добрались.

К несчастью, в этом он был прав. С их точки зрения, моя смерть решила бы множество проблем.

– И народ твой тебе не поможет, – продолжал он. – Прислушайся. Люди смеются над тобой.

Глядя ему прямо в глаза, я сказал:

– Да это ты смеешься надо мной.

Он помолчал. Наконец я понял, что вспышка злобы, обуявшей его во время нашего разговора, улеглась.

– Нет, Джерон, – мрачно проговорил он. – Я проклинаю тебя всей душой. Но я не смеюсь.

Грегор все еще стоял позади нас, и мне пришло в голову, что он не возражал бы, если бы сейчас я воспользовался ножом. Он никогда не одобрял моего решения заключить Коннера в тюрьму вместо того, чтобы казнить. Но ведь он не одобрял и других моих решений.

Я постарался успокоить дыхание, а потом повторил свой вопрос:

– Где ты взял масло дерваниса?

– У пирата Девлина, – буркнул Коннер. – Но это тебе сейчас не поможет. Только я могу все уладить. Позволь мне помочь тебе спасти Картию. Прости меня, мой король, здесь и сейчас.

Я прищелкнул языком и сказал:

– Я прощу тебя, как только ты вернешь мне мою семью. До свидания, Коннер.

Он все еще выкрикивал мое имя, когда за нами закрылась дверь камеры. Грегор молча шагал за мной вниз по лестнице. Я пошел вперед, пока он давал распоряжения страже. Когда я вошел в главный коридор замка, то заметил, как трясутся мои руки. Коннер сумел неожиданно сильно обескуражить и взволновать меня. Даже закованный в цепи, он прекрасно видел и мог воздействовать на мои самые уязвимые места.

Грегор догнал меня и спросил, как я себя чувствую, но я не ответил. Затем он сказал:

– Коннер отрицает связь между Варганом и пиратами. Может быть, вы ошиблись.

– Нет. Скажите мне, что я упустил. Коннер сказал, что я задаю не те вопросы.

– Он манипулятор. Играет на ваших слабостях. Ему не надо доверять.

Я остановился и посмотрел на воина.

– Вы верите мне, Грегор?

– А должен верить? – Он переступил с ноги на ногу. Было видно, что он сам удивляется собственной дерзости. А чуть позже – уже более почтительным тоном – продолжил: – После всего, что случилось сегодня, вы, наверное, утомлены. Отдохните и знайте, что я буду защищать вас.

– Как защищали сегодня вечером? – Я вздохнул и добавил: – Скажите мне вот что. Если на нас нападут пираты, у Картии есть шанс победить?

Он взглянул на меня с изумлением.

– Вы же не думаете…

– Мне надо знать.

– Нас больше, – сказал он. – Но это все равно, что сражаться с медведем. Картия может выжить, но раны будут чудовищные. А ослабленная страна станет легкой мишенью в случае нападения Авении.

Именно так я и думал.

– Мы выжили бы лишь для того, чтобы погибнуть, – пробормотал я. – А что, если бы мы первыми напали на пиратов?

Грегор покачал головой.

– Пираты прячутся в Авении. Чтобы добраться до них, нам пришлось бы объявить ей войну. Два врага – Варган и пираты – сообща способны уничтожить Картию в считанные недели. Что бы ни сделали вам сегодня пираты, нашим ответом не может быть война.

Мне же даже мысль о войне была невыносима. Еще ужаснее было осознавать, что мы настолько не способны защитить себя. Отец, всегда боявшийся войны, относился к армии как к украшению парадов, а не как к воинам. Моя мать всегда понимала, чем это нам грозит, но даже она была не в силах перебороть его страх перед битвой. Хуже всего было осознавать, что, если бы отец был жив, мы с ним никогда не пришли бы к взаимопониманию. Мы лишь разочаровали бы друг друга еще сильнее.

Я поблагодарил Грегора, сказал, что сам найду дорогу в свою комнату и буду ждать его завтра утром.

Я пошел дальше, но, добравшись до первого же укромного угла, прислонился спиной к стене, чтобы отдышаться. Коннер, возможно, был прав в одном: я никогда не был так одинок, и положение мое никогда не было таким отчаянным. Каждое мгновение этой ночи подталкивало меня все ближе к смерти, и шансов выжить становилось все меньше. Я все яснее понимал, что должен сделать, но знал, что это мне не удастся. Так или иначе, надо было встретиться с пиратами.

Когда я пришел, Мотт и Тобиас уже ждали у дверей в мою спальню. Увидев меня, они поклонились. Я был не против того, чтобы все в замке мне кланялись, но все еще не мог привыкнуть, что они это делают.

Тобиас был последним из бездомных мальчишек, которых собрал у себя Коннер. Мотт был раньше слугой Коннера, и они с Тобиасом причинили мне немало мучений в Фартенвуде. Если вспомнить, какие отношения связывали нас тогда, было бы странно теперь называть их друзьями. Месяц назад я послал мальчишек через всю Картию на поиски Родена, но только теперь понял всю глупость этого поручения.

Тобиас был выше меня ростом, волосы у него были темнее, и до того, как я потерял аппетит, он был более худощавым, чем я. Мотт был выше Тобиаса на голову, почти совершенно лысый, загорелый, жилистый, с вечно нахмуренными бровями.

Мотт сразу уставился на мою перевязанную руку, и брови его еще больше сдвинулись.

– Ты ранен, – сказал он.

– Это ерунда, – сказал я. – Когда вы вернулись?

– Только что. – Мотт не сводил глаз с моей руки. – Похоронная служба уже заканчивалась, когда мы пришли. Очевидно, что ты там не был.

– Я там не был никому нужен. Все оплакивали власть, которую потеряли, и им было не до сочувствия. – Я повернулся к Тобиасу и заметил темные круги у него под глазами. – Ты выглядишь усталым. Давно не спал?