Соль. Время любить - Марина Александрова

— Кто же вы? — раздался женский голос молодой матери со спины.

— Я? Крутой старый перец, полагаю, — фыркнула я, повернувшись к ней лицом. — Стоит поспешить, — сказала я, убедившись, что пассажиры моей клети так же довольно посапывают. К слову сказать, спали все, кроме нас троих. — Эти проснуться совсем скоро, — кивнула я в сторону рабов, но нас к тому моменту здесь быть уже не должно. Идем, — зашагала я в сторону костров.

— Но, как? — раздалось позади меня, вместе с осторожными шагами.

— На эртах, конечно, как еще, — посмотрела я в сторону, где спали огромные хищные быстроногие ящеры, на которых путешествовали работорговцы и охрана каравана. Ни чета тем жирным гусеницам, что тащили клети с рабами. Мощные мускулистые тела ящеров, покрывала лоснящаяся черная чешуя, которая надежно скрывала их тела, как от палящих солнечных лучей, так и страшных морозных ночей Элио. А, уж как эти твари бегали по пескам, это было просто нечто. Правда, могли сожрать седока, если тот был недостаточно умелым.

— Ваша обувь, — поспешила за мной женщина, напоминая о том, что я казалось, и вовсе позабыла в свете последних событий.

— Спасибо, — поблагодарила я, немного притормозив и обернувшись, чтобы забрать пропажу.

— Но, — немного растерялась она, прижимая к груди перепачканный сверток, — я не умею ездить на … этом, — кивнула она в сторону спящих тварей.

— Зато умею я, — отмахнулась я, — твоя задача сейчас, это найти три одеяла, теплую одежду, легкую одежду, немного еды и воду. Все это надо сделать, пока я открою остальные клети.

— Вы всех собираетесь взять с собой? — удивленно вскинув брови, спросила она. — Я, думала, он послал вас только за мной… за нами, — поправила она себя, взглянув на малыша.

— Кто? — нахмурилась я. — Хотя, не важно, — отмахнулась я, — потом. Никого я с собой, кроме тебя и твоего ребенка брать не собираюсь, но и просто удрать не совсем честно, как считаешь?

— Пожалуй, так…

Честно сказать, идея спасения матери и ребенка не нравилась мне все больше. Во-первых, ребенок оказался полукровкой, что само по себе из ряда вон. Во-вторых, я прожила достаточно лет, чтобы уловить блеск глаз влюбленной женщины, которая говорила «о нем». Сделать выводы просто, маленькая черноволосая рабыня, у которой родился белокурый сынок на половину аланит, была влюблена в того, кто ее … м… сделал беременной и, по ее мнению, имел достаточное влияние, чтобы организовать ей побег. Подумать о том, что ему, судя по всему, это ни в одно место не впилось, ума у нее не хватало. Стало быть, влюбленная во влиятельного аланита идиотка равно вредоносный балласт. Но айдов дар нашептывал иное, бросить сейчас ребенка все равно, что приговорить его к смерти.

— Послушай меня очень внимательно, женщина, — подошла я к ней так близко, чтобы наши глаза встретились, — если однажды ты надумаешь доставить мне проблемы, то будь уверена, заплатишь больше, чем выгадаешь, усекла?

— О, чем вы? — растерялась она. Это и было понятно. Она не обладала тем звериным чутьем, которое спустя годы жизни выработалось у меня на поведение других людей. Но я точно знала, если человек недостаточно образован и развит, как скорее всего и она и к тому же влюблен в не того, то в будущем он приносит проблемы не только себе, но и окружающим. Авансов я не давала.

— Надеюсь, что ни о чем, — пожала я плечами. — Иди, — кивнула я в сторону костров. — У нас не так много времени.

Уже через полчаса мы стояли около спящих эртов. Выглядели эти огромные монстры ужасающе. Их поджарые мускулистые ноги, чем-то напоминали паучьи лапы своим строением. Они были расположены так же под прямым углом, зато само длинное туловище, было весьма удобно для езды на них. Спина у тварей была плоской, вытянутая морда, мощные челюсти с внушительным рядом острых зубов, длинный хвост. В длину около шести метров, в высоту… ну, я могла задорно болтать ногами сидя на такой твари и швырять камешки в голову врага.

— Я боюсь их, — прошептала моя попутчица.

— Нашла кого, — фыркнула я, — с ним хотя бы точно знаешь, что он тебя сожрет, если что, — прикоснулась я ладонью к гладкому лбу ящера, касаясь его своим даром. В тот же миг распахнулось два янтарных глаза с ниточками черных зрачков, и ящер высунул раздвоенный язык, чтобы лучше сориентироваться в происходящем.

— Тью, тью, — пропела я высоким голосом. Надеюсь, что за последние годы азбука погонщиков не поменялась, пешком идти совсем не хотелось.

Я не переживала, что он может сожрать меня. По неведомой мне причине, животные любили меня и мне подобных. То ли чувствовали, что в нас есть частица жизненной силы, то ли считали нас безобидными придурками, но как бы там ни было, ни разу в жизни меня не покусал ни один зверек. А, может, вопреки людским надеждам, они все же были умнее нас. Хотя то, что чувствовали в нас частицу Двуликого я почти не сомневалась, особенно когда некоторые из них сами приползали к моему порогу, будучи на грани между жизнью и смертью. Проблема была в том, что я не знала звериного языка и не умела по щелчку пальца управлять ими. Потому, я очень надеялась, что школы погонщиков ящеров все еще чтят традиции и дрессируют этих достаточно умных и хитрых тварей так же, как и столетия назад.

Ящер лениво прищурился, точно раздумывая о чем-то своем, а после так же медленно приподнялся, оторвав свое огромное тело от земли ровно на столько, чтобы погонщик мог пристегнуть к нему все необходимое для дальнего путешествия. Чем я, собственно, и занялась.

— Отлично, — довольно улыбнулась я. — Тца, — шикнула я, в то же время ящер послушно опустился на землю и замер. — Теперь главное лево и право не перепутать, а? — хмыкнула я, обернувшись к женщине, что зачарованно следила за мной.

— Обалдеть, — искренне выдохнула она.

— Давай не будем терять время…

Уже спустя сорок минут я закончила с тем, что открыла все клети и пристегнула нашу поклажу к широкому седлу, на котором нам предстояло проделать путешествие в самое сердце Элио. Следовало поторопиться. Не хотелось бы, чтобы кто-то решил нас преследовать и в этом преуспел. На то время, пока женщина пыталась неловко взобраться в седло, всякий раз замирая, стоило ящеру высунуть язык или вздохнуть, я держала ее ребенка, борясь с желанием отвесить ей волшебного ускоряющего пинка.

— Девка, не доводи до греха, усаживай свою задницу пошустрее, — все же не выдержала я.

— Я не могу, — дрожащим голосом ответила она, в очередной раз замерев, стоило твари глубоко вздохнуть. Мы с ящером обменялись, как мне показалось, понимающими взглядами, где он почти открыто предлагал перекусить на дорожку.

— Не приятель, надо будет пробежаться, так что точно не сейчас, — покачала я головой, когда «приятель» весьма очаровательно прикрыл глаза.

— Что? — обернулась женщина на мою реплику и снова замерла с поднятой ногой.

— Да сядешь ты или нет, мать твою душу! — не выдержав рявкнула я, как девка опрометью вскочила в седло. — То-то же, — одобрительно покивала я, передавая ей самодельную люльку, которую стоило одеть через голову, чтобы не держать все время ребенка на руках и не волноваться, что можешь его уронить. — Можешь держаться за меня, — наставляла я, вскакивая в седло впереди нее, но особо не усердствуй, не будешь дрыгаться без надобности и так не упадешь. Средство передвижения не предусматривало поводья. Все управлялось командами, начиная от скорости с какой будет двигаться ящер и заканчивая тем, когда ему можно есть. О том, как достигалось подобное послушание, красноречиво рассказывала изуродованная страшными шрамами кожа животного. Боль способна выточить любое орудие из любого существа. Однажды даже самый крепкий разум не выдержит и сломается, начиная перетекать в ту форму, которую задумал тот, кто решил, что у него есть право на это.