Настоящий полковник - Карен Брукс

— Цветочный бутончик! — добавил капитан, не отрываясь от монитора.

— Да нет, кретин в полном расцвете! — подхватило еще несколько радостных голосов.

— Цветочек, — повторила Эвелин. — Петунья?.. Даффи… Дафния!

Майор злобно посмотрел на Уиклоу.

— Вообще-то я предпочитаю внушительные прозвища. Они должны быть краткими. Возбуждающими. Например, «Большой». Хорошее прозвище, не так ли? Большой Дил. Оно заставляет женщин задуматься: что это, просто прозвище или намек на что-то другое?.. Но вот эти придурки придумали имя Даффи, петунья… и эта пакость намертво приклеилась ко мне.

Уиклоу улыбнулся. Заметив это краешком глаза, Эвелин вновь почувствовала искушение как следует наподдать ему. Ее бросало то в жар, то в холод. Мурашки пробежали по спине, лицо вспыхнуло и зарделось.

— Вы не могли бы заглянуть ко мне в офис в половине первого, доктор Лоусон? — обратился к ней полковник.

Что за отвратительная манера — отдавать приказы под видом вежливой просьбы, подумала она.

Обернувшись, Эвелин ослепительно улыбнулась.

— Конечно, раз вы настаиваете, полковник!

По его глазам она увидела, что Уиклоу прекрасно понял ее намек, но это нисколько его не смутило.

— Да, настаиваю.

— Значит, в половине первого.

Когда все стали расходиться, Брюс задержался возле Эвелин.

— Ловкий ход, — в его голосе звучала откровенная враждебность. — Конечно, лучше ласково прижаться к полковнику, чем заниматься работой!

— Я занимаюсь работой.

Она не собиралась ничего объяснять этому злобному типу: ее отношения с Уиклоу его совершенно не касаются.

Это было ужасно глупо, но Эвелин поймала себя на том, что все время с волнением думает о предстоящей встрече наедине с Уиклоу в его офисе. Черт его возьми, ну уж теперь она найдет, что ему сказать!

В назначенный час Эвелин направилась к главному зданию — и с каждым шагом чувствовала все возрастающую злость на этого солдафона.

За столом в приемной сидел сержант Ковач, полный розовощекий молодой человек венгерского происхождения, который гораздо естественнее смотрелся бы на футбольном поле, чем за канцелярским столом. Он любезно приветствовал Эвелин и проводил ее в кабинет полковника.

Уиклоу успел принять душ и переоделся в летнюю форму: синяя рубашка эффектно подчеркивала светлую голубизну его глаз. Откинувшись в кресле, он спокойно рассматривал Эвелин, как будто приглашал ее первой начать поединок.

Она вдруг раздумала нападать. Это избавляло ее от напряжения. Хотя и давало дополнительные преимущества Уиклоу: он мог подумать, что ей не под силу до конца выдержать характер. Несмотря на то, что приглашения сесть не последовало, Эвелин решительно уселась и положила ногу на ногу, демонстрируя, что оставляет первый ход за противником.

— Я просмотрел ваше личное дело, — неторопливо начал полковник. — Ваши характеристики производят впечатление. Вы всегда были самой младшей — и в школе, и в колледже, куда поступили в шестнадцать лет. Первая ученая степень в восемнадцать, вторая — в девятнадцать, а докторская — в двадцать один. Фирма характеризует вас как лучшего физика страны…

Эвелин не знала, чего конкретно она ждала от этой встречи, но уж точно не перечисления своих заслуг. На всякий случай она постаралась выглядеть как можно воинственней.

— У вас, конечно же, не было времени на романы, — бесстрастно продолжал Уиклоу, и тут Эвелин насторожилась. Она села прямо и вся обратилась в слух, пытаясь понять, к чему клонит противник.

— Ни в школе, что еще понятно, учитывая ваш возраст и увлечение науками, но и в колледже тоже. Короче говоря, у вас нет никакого опыта, чтобы вы сумели самостоятельно справиться с компанией моих головорезов. Я понял это по тому, как вы испугались, когда майор Дил обнял вас.

Замерев, Эвелин завороженно смотрела на него.

— Нам приходится работать вместе, потому что нужно сделать очень многое и в короткий срок. Я не хочу вражды в команде и не хочу, чтобы вы страдали от поведения моих людей. Они мужчины, живут особой жизнью — каждый день на грани катастрофы. Они дерзкие и необузданные, им нужна разрядка — выпивка, женщины. Какой же выход мне видится из этого положения? Первый — вы будете сами защищать себя, и наша база скоро превратится в поле битвы, все будут ненавидеть вас и в конце концов откажутся с вами работать. В итоге пострадает наше общее дело. Второй путь — дать им понять, что вы уже заняты, что вы принадлежите мне…

Эвелин совсем не понравилось, как он это сказал, она не выдержала:

— Бог мой! Да это просто какой-то каменный век! Волосы встают дыбом от подобной дикости.

— Только тогда они отстанут от вас, — продолжал полковник, пропустив мимо ушей ее восклицание. — Вы будете в полной безопасности.

Эвелин вскочила и принялась нервно расхаживать по комнате.

— Я хочу лишь одного, чтобы меня оставили в покое и дали возможность спокойно работать. Неужели я прошу слишком многого? С какой стати я должна ради этого разыгрывать какой-то дурацкий спектакль?!

— По одной простой причине — никто даже не подозревает, что вы до сих пор не имели естественных для своего возраста отношений с мужчинами.

Она сердито нахмурилась при столь бестактном замечании. Ее возраст! Он сказал это так, как будто ей уже пора на пенсию!

— Моим парням не приходит в голову, что их поступки могут просто-напросто испугать вас, — объяснил Уиклоу. — Кроме того, существует вероятность, что не все их шутки будут столь же безобидны, как сегодняшняя. Я не сомневаюсь, что парочка этих орлов предпримет куда более серьезные шаги. И они будут весьма раздражены, когда вы отвергнете их. Наложение дисциплинарного взыскания на любого из моих людей вызовет раскол в команде. Я дорожу своими парнями, но я дорожу и вами. Даже если они узнают о вашей неопытности, это не помешает им попытаться задрать вам юбку. Более того, заподозрив вас в невинности, они лишь утроят свои старания. Единственный выход — дать понять, что вы заняты, а я именно тот человек, права которого никто не посмеет оспаривать.

Уиклоу помолчал, давая возможность ей усвоить сказанное, затем продолжил:

— Итак, с сегодняшнего дня — вы моя. От вас требуется лишь быть полюбезнее со мной на людях, вместо того, чтобы пытаться испепелить меня взглядом. Сегодня, например, вы смотрели на меня, как Саломея на Иоанна Крестителя, можно было подумать, что вы спите и видите, как заполучить мою голову на блюде.

— И чтобы рот ваш при этом был бы забит яблоком! — пробормотала Эвелин.

Только сейчас она до конца поняла, что он посмел сказать ей. Щеки ее вспыхнули. Господи, ну почему она не расхохоталась ему в лицо, когда он заявил, что она девственница! Теперь отрицать это было уже поздно.

Том продолжал спокойно и холодно разглядывать ее, и только в его сузившихся голубых глазах таилось какое-то странное напряжение.