Зелёная зона - Владимир Михайлович Алеников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вспомнил, — сказал Виктор. — Я теперь вспомнил. Мы встретились в баре «Перекресток» на двадцать третьем километре. Тебя зовут Арина.
— Слава богу, — кивнула девушка. — Вспомнил наконец.
Веселые искорки заплясали в ее зеленых глазах.
— Я уж решила, что ты совсем чокнутый. Что у тебя, как это называется…
— Белая горячка, — подсказал Виктор.
— Нет, хуже, — покачала головой девушка. — Амнезия, вот это что. Да, полная амнезия. Если уж ты забыл, как меня зовут… Ты ведь еще сказал, что твоя любимая песня называется «Дорогая Арина», помнишь? После этого наша любовь и началась.
— Послушай, — Виктор резко поставил чашку на место, — я тебя прошу, больше этой муры не повторяй, ясно? Ну чего ты несешь — «наша любовь», «наша любовь»?.. Ты меня совсем за идиота принимаешь?
— Извини, — смутилась Арина, — не обижайся. Ты же сам первый тогда начал.
— Что я начал? — заорал Виктор. — Что?!.
— То самое.
Глаза девушки опять подозрительно заблестели.
— Первый раз ты сказал, что меня любишь, когда повалил на постель, — обиженно заявила она. — А потом повторял это всю ночь. Всего раз сто, наверное, сказал.
Виктор был просто потрясен этим сообщением.
— Не может быть! — вырвалось у него
— Очень даже может. Ты что думаешь, я тебе вру?
Бисеринка-слезинка выкатилась из уголка зеленого глаза, плюхнулась на стол.
— Ну хорошо, хорошо, — заторопился Виктор, пытаясь предупредить последующий слезопад. — Вовсе я не думаю, что ты врешь. Но ты тоже должна понять. Я был пьян, правда? Сильно пьян. Мало ли что несут люди в пьяном виде. Так что ты меня извини…
— Не знаю.
Она упрямо мотнула головой:
— Я еще такого не слышала. Ни от пьяных, ни от трезвых. Мне еще такое никто не говорил!
— Да я не соображал, что говорю! — взорвался Виктор. — Неужели не ясно!
— Еще как ясно! — закричала в ответ Арина. — Значит, у тебя это было вот здесь, — она постучала кулачком по голове, — в подсознании!
— Чего? — возмутился Виктор. — Чего ты мелешь?!.
Он неожиданно успокоился, остыл. Вид у Арины был жалкий, и сердиться на нее не стоило. Он явно сам во всем виноват.
— Послушай, — примирительно сказал Виктор. — Ну чего ты, в самом деле? Ты же не вчера родилась. При чем тут подсознание! Ты что, не знаешь, что в таких ситуациях мужчины всегда говорят подобные вещи?
— Я знаю, — кивнула Арина. — Только на этот раз все было по-другому.
— В каком смысле «по-другому»? — опешил Виктор.
— В прямом! — отрезала Арина. — По-другому, чем во все остальные разы. Именно, что я не вчера родилась. Кое-что соображаю.
Виктор почувствовал, как в нем снова медленно начала закипать злость. Предыдущие подозрения вспыхнули с новой силой.
У этой девчонки явно что-то на уме!
Неспроста же она так упрямо все время твердит эту ахинею. Конечно, девочка чертовски хороша, тут и разговору нет, только лучше бы ей находиться сейчас подальше отсюда, гораздо спокойнее было бы.
И чего, в самом деле, он ее сюда притащил, такого с ним не случалось много лет. Женщины ведь не понимают разницу между ночью и днем.
Мало ли что происходит ночью, к дню все это не имеет никакого отношения!
Виктор неожиданно вспомнил, как стонала, задыхалась от наслаждения Арина. Воспоминание было острым, пронзительным.
Он склонялся над нею, отбрасывал в сторону мокрую от пота простыню, дотрагивался до ее мягких губ и нежного тела, проваливался куда-то в небытие, пропадал в теплой сладости, пронзающей все его нутро.
А в чем-то девчонка права!
Видимо, столько лет глубоко сидевшая в нем, никем не востребованная нежность вырвалась наружу в ту минуту, в тот самый момент, когда приглушенный алкоголем рассудок уже не мог контролировать его, разгоряченного от близости обнаженного женского тела…
Виктор встряхнул головой, сердито отбросил от себя совершенно излишние сейчас воспоминания.
— Вот что, — сказал он спокойно и твердо, — я тебя в последний раз прошу. Извини, если я наболтал чего-то лишнего ночью. Не бери в голову. С кем не бывает. Давай сменим пластинку, хорошо?
Арина поджала губы. Это предложение, безусловно, не привело ее в восторг.
Но Виктор уже принял решение. Взглянул на часы, дал понять, что его время кончилось.
Намек был весьма прозрачен, даже, пожалуй, груб, и Арина тут же отреагировала на него.
— Я тебя тоже хочу кое о чем попросить, — сказала она. — Прежде чем я уйду, можешь мне поставить еще раз эту песню, твою любимую, «Дорогая Арина»?
— Конечно, — засуетился Виктор. — О чем речь.
Он вскочил из-за стола, пошел в комнату к старинному граммофону. Собственно, от подлинной старины в граммофоне сохранилась только внешняя оболочка. Внутри него был искусно вмонтирован электрический механизм, который и приводил аппарат в движение.
Виктор поставил иголку на пластинку, нажал кнопку.
«Моя дорогая Арина, — разнесся по дому хрипловатый голос Леонида Утёсова, — ты явилась ко мне словно чудо, я тебя никогда не забуду, дорогая Арина…»
4. Шахматная игра
Жаркий июльский ветер снова зашевелил ветви деревьев, окружавших дом. Лес словно вздохнул, стряхивая с себя утреннюю дремоту.
Вздох этот пронесся по верхушкам, качнул их из стороны в сторону, заставил замереть бегущую по стволу белку, вынудил крепко вцепиться в качающееся дерево всеми четырьмя широко расставленными лапками.
Во время этой внезапной остановки белка и услышала доносящуюся из дома музыку.
«В эту темную ночь я был так одинок, — пел Утёсов. — Дул западный ветер, и шел мокрый снег. Но во мраке души ты зажгла огонек. Свет улыбки твоей не забыть мне вовек, дорогая Арина…»
Арина мыла посуду. Делала она это, как и все остальное, ловко и быстро.
Виктор наблюдал за ней из гостиной. После вкусного завтрака он чувствовал себя много лучше. Боль практически исчезла, оставив только легкий шумок в голове.
«Ты простилась со мной. Ты избрала свой путь. Унес тебя поезд в туманную даль. Ты ушла навсегда. Мне тебя не вернуть, и вовек не изжить мне из сердца печаль, дорогая Арина…» — хрипела пластинка.
Когда песня кончится, девушка должна будет уйти!
Нечего больше над этим думать. Так будет лучше для всех.
Арина покончила с посудой, взяла