Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени - Джеймс Берк

В эту «гостеприимную» северную страну однажды прибыл лоялист по имени Абрахам Кундерс, в прошлом владелец небольшой торговой флотилии из Филадельфии, потерявший все после Войны за независимость. Несмотря на сомнительную репутацию Новой Шотландии, лоялисты и иммигранты из-за океана продолжали прибывать в больших количествах, и они нуждались в средствах передвижения. Кундерс нашел двух партнеров и занялся судостроением, а позднее начал покупать пароходы, которые использовал сначала для перевозки пассажиров-лоялистов вдоль американского побережья, а затем — для доставки иммигрантов из Шотландии. Однако к 1840 году поток переселенцев пошел на убыль.

Когда Кундерсу стало известно о почтовой реформе в Великобритании, он понял, что вопрос регулярного пароходного сообщения по Атлантике вскоре станет весьма актуальным. Через несколько недель он явился в Лондон с пакетом предложений, и вскоре контракт был у него в кармане. Первым почтовым маршрутом Кундерса стал Лондон — Галифакс — Нью-Йорк (этот Кундерс был далеко не дурак!). Новое предприятие получило название Британская и североамериканская почтовая пароходная компания. К середине XIX века семейство Кундерсов уже владело флотилией из тридцати судов, а с началом эпохи трансатлантических пассажирских лайнеров компания еще сильнее упрочила свои позиции. В начале XX века ее пароходы «Лузитания» и «Мавритания» господствовали на океанских маршрутах, завоевывали призы за скорость и поднимали планку роскоши и комфорта морских путешествий на новую высоту.

В 1969 году состоялось первое плавание «Королевы Елизаветы II», крупнейшего лайнера пароходства. Фамилия Кундерс, благодаря ошибке какого-то канадского или американского клерка, благополучно трансформировалась в Кунард и стала частью нового названия компании — «Кунард-лайн». На борту «Королевы Елизаветы II», как и на всяком круизном лайнере, был парикмахерский салон, где пассажирки могли сделать «перманентную» химическую завивку.

Двигатели корабля работали по принципу, который впервые пришел в голову одному шотландцу, пытавшемуся осушать шахты…

Исторический миф — живучая штука. Несмотря на все опровержения, несмотря на факты, мифы продолжают существовать. Например, вот такой: Джеймс Уатт сидит с мамой на кухне, смотрит на кипящий на плите чайник и мечтает о паровой машине, промышленной революции и новой эпохе в истории человечества.

На самом же деле революционная идея пришла в голову Уатту в мастерской университета Глазго, а случилось это по весьма прозаической причине — в университете сломалась паровая машина. Она на тот момент уже существовала и использовалась для опытов на факультете естественных наук. Уатт лишь внес в конструкцию одно незначительное дополнение, благодаря которому и снискал славу изобретателя нового двигателя, полностью затмив имя первого разработчика паровой машины — Томаса Ньюкомена, торговца из Дартмута.

Причиной популярности изобретения Уатта был экономический бум в Великобритании и неуклонно возрастающие потребности в минеральном сырье. Шахтеры копали все глубже и глубже, а их ноги становились все мокрее и мокрее, поскольку шахты заливало грунтовыми водами. Машина, разработанная Ньюкоменом (на самом деле это был паровой насос), плохо справлялась с откачиванием воды, пока Уатт не усовершенствовал ее механизм. Новый насос стал пользоваться большим спросом, и блестящее будущее производителя паровых машин для осушения шахт Уатту было обеспечено, что его вполне и устраивало. Ни он, ни кто-либо другой не задумывались о других сферах применения паровой машины. Об использовании ее для механизации фабрик речи пока не шло, так как планетарно-солнечная передача для преобразования возвратно-поступательного движения поршня во вращательное была изобретена только шестнадцать лет спустя. Придумал ее Уильям Мердок, работник Уатта (который получил место после того, как пришел наниматься в сделанной собственными руками деревянной шляпе).

Передача была устроена достаточно просто. На рычаге, подвижно соединенном с поршнем паровой машины, крепилась неподвижная шестерня. Она сцеплялась с другой шестерней, закрепленной на свободно вращающемся вале. При возвратно-поступательном движении поршня шестерня рычага оборачивалась вокруг шестерни вала, подобно планете вокруг Солнца, и таким образом вращала вал.

Теперь паровые двигатели с ременными передачами вращали оборудование мельниц, бумагопрядильных фабрик, камнедробилок, прокатных станов, гончарных мастерских, лесопилок, литейных цехов (энергия пара приводила в действие мехи в доменных печах), пивоварен, маслобоек. Что же касается промышленной революции, то на фабрике паровых машин Уатта в Бирмингеме к 1795 году были внедрены все основные технологические приемы прогрессивного индустриального производства. Все было сделано для максимально быстрого выпуска стандартизированной продукции. Производственный процесс делился на этапы, которые выполнялись рабочими определенной квалификации, и, поскольку Уатт знал, сколько времени требуется на изготовление той или иной детали, действовала сдельная оплата труда.

Несмотря на то что Уатт на самом деле паровую машину не изобретал, он является автором многих технологических новшеств, без которых промышленная революция была бы невозможна. Еще одно изобретение Уатта не так хорошо известно, но оно имело столь же далеко идущие последствия, как и появление паровой машины. Много позже, в XX веке, оно привело к не менее фундаментальным изменениям, чем промышленная революция, и все благодаря тому, что ввело в обиход сажу. Этот материал открыл путь к исследованию самой природы жизни на Земле и вызвал революцию в биологии.

Эта революция в корне изменит нашу жизнь в XXI веке, а началось все с фабрики паровых машин Уатта и тех неудобств, которые ему причинял успех его предприятия. Дело было в городе Редруте, в Корнуолле (здешние владельцы шахт очень интересовались паровыми насосами Уатта, поскольку штреки шахт были проложены под морским дном, и их очень часто заливало), и Уатт был перегружен бумажной работой от многочисленных подрядов. В одном из писем другу он сетовал, что «исключительно сложно найти толковых управляющих». В 1780 году он нашел способ, как помочь горю — изобрел новый способ копирования чертежей, счетов, писем, а также любых других документов. (Предыдущая его попытка с двойным наконечником пера окончилась неудачей.) Патент носил название «Новый метод быстрого копирования писем и иных записей».

Суть изобретения заключалась в следующем. Документ писали (или чертили) на влажной бумаге особыми чернилами, в состав которых входил гуммиарабик и которые не высыхали около суток. В течение этого времени документ можно было копировать. К исходному документу прижимали чистый лист бумаги и с него переносили изображение на другой лист. Сначала метод не имел особого успеха. Банки воспротивились ему из-за боязни подделок, а бухгалтеры отмечали, что этот способ будет неудобен в условиях спешки или аврала. Однако за год Уатту удалось продать двести опытных образцов, а демонстрация изобретения в парламенте произвела на депутатов настолько неизгладимое впечатление, что они позабыли про законотворчество. Уже к 1785 году этот способ копирования получил широкое распространение.