Любовь по учебнику психологии - Энн Питерс

– Ты действительно хочешь, чтобы твой отец и я думали, что ты принимала в этом участие?

Глядя вниз, девочка отрицательно мотнула головой.

– Я так и не думаю. – Хэлли потянулась, чтобы похлопать Коринну по руке в утешение. Но та немедленно ее отдернула.

Хэлли проигнорировала отпор. Она ожидала такой реакции.

– Я хочу помочь, если ты позволишь.

– Хм!

– Отец не враг тебе, ты же знаешь, – тихо сказала Хэлли. И была поражена яростным и злобным ответом.

– Он меня ненавидит. – Лицо девочки исказилось от боли. Словно почувствовав, что Майк стоит за открытой дверцей, или, может быть, встревоженный взгляд Хэлли поверх головы Коринны выдал Майка, но девочка повернулась прямо к нему и выкрикнула: – Да, он меня ненавидит!

У Хэлли не выходило из головы выражение боли на лице Майка Паркера, которое она заметила до того, как он успел скрыть его под маской безразличия. Она медленно вела машину домой. Бедный Майк, думала она. И бедная Коринна. Понадобится много времени, терпения и любви этим двум людям, чтобы найти путь друг к другу. Ей это хорошо известно. Они с отцом так его и не нашли. Когда это было – десять лет назад?

Доктор Джеймс Маккензи после бесконечных романов, не позволявших уделять много времени собственным детям, бросил жену и двух дочерей, чтобы жениться на уже беременной от него секретарше.

Хэлли скривила губы. Милой Еве, их мачехе, исполнилось тридцать четыре года. Она была ровесницей сестре Хэлли, Морган, и всего на два года старше самой Хэлли.

И по сей день отношения между Хэлли и ее отцом были натянутыми и никакого контакта между ними практически не было. Хэлли видела новую жену отца и своего сводного брата – теперь ему девять – всего пару раз.

Хэлли упорно оставалась на стороне матери, игнорируя редкие попытки примирения со стороны Джеймса Маккензи. Восстановив мир с отцом, она чувствовала бы себя предательницей по отношению к матери. Ее сестра так не считала, поскольку всегда была отцовой любимицей.

И хотя вначале ее травмировало его отступничество, с замужеством и рождением собственного ребенка (Кенни теперь шесть лет) все было забыто. Она даже останавливалась в доме отца во время своих редких визитов в Лонг-Бич.

Тут Хэлли снова вспомнила полный боли взгляд Майка Паркера после слов Коринны о ненависти. Она впервые спросила себя, не могло ли ее безжалостное отношение причинять такую же боль ее собственному отцу.

Вздор. Въезжая на дорожку, Хэлли решительно отмахнулась от этой мысли. Джеймс Маккензи был слишком уверен в себе, чтобы такой незначительный факт, как потеря доверия и любви одной из своих дочерей, причинил ему душевную боль. Особенно если старшая дочь осталась ему верна.

Выходя из машины, Хэлли рассеянно взглянула на половину дома, принадлежащую матери. Света нет. Должно быть, решила прогуляться.

Жаль, подумала Хэлли, ей так хотелось бы сейчас выговориться. Она вздохнула и решила принять горячий душ и выпить чаю. На кухне ее встретил возмущенный Чосер. Хэлли крепко обняла громко мяукающего кота.

– Надоело сидеть дома, да? – Чосер не особенно любил ласки и стал вырываться. – Ладно, иди, – улыбнулась Хэлли, выпуская кота в дверь черного хода. – Веселись.

Со вздохом – дом казался необычно тихим и пустым – она вернулась на кухню. Голодна ли она? Еще недавно она умирала от голода, но почему-то теперь есть не хотелось. Вот так так. Может быть, избавиться от этих пяти фунтов не слишком сложно.

Хэлли заметила мигающий красный огонек на телефоне. Она подошла к нему и нажала кнопку автоответчика. Вино, размышляла Хэлли, пока пленка с шумом перематывалась. Стаканчик «шардоннэ» – вот что ей сейчас нужно.

Сообщений было несколько. Прошла вечность, пока пленка перемоталась. Наливая вино, Хэлли решила, что аппарат никогда не заговорит.

– Хэлли! – (О, наконец-то.)

Поставив стакан, Хэлли взяла карандаш и склонилась над столом, готовая записывать имена и номера телефонов. Это была Морган, голос ее звучал встревоженно. Обычная история.

– Ты не знаешь, где мама? Я звоню целый вечер не переставая. А как у тебя дела? Позвони мне.

Как всегда! Хэлли закатила глаза. С Морган, которая сейчас живет в Детройте, частенько случалась паника, когда ей казалось, что ее решили исключить из круга семейных событий.

– Эй! Почему тебя не было на аэробике? – (Гарнет Блумфилд.) – Я знала, ты пойдешь на попятную, Маккензи. Бог тебя накажет! Свяжись со мной, так будет лучше. Подпись – твоя совесть.

Ох, подруга. Потягиваясь, Хэлли помассировала поясницу, но следующее сообщение заставило ее насторожиться.

– Мисс Маккензи. Это сержант О'Рурк. Не волнуйтесь, пожалуйста, и позвоните мне по телефону 555-5000, добавочный 24. Это касается вашей матери. Спасибо.

О, Господи! Хэлли прослушала сообщение еще дважды, прежде чем записать телефон сержанта. Рука тряслась, когда она набирала номер. Прошла целая вечность, пока мужской голос рявкнул:

– О'Рурк.

– Гм. – Нервозность мешала Хэлли сосредоточиться. – Это Хэлли Маккензи.

– Ах, да, – сказал офицер, его тон сразу смягчился. – Мисс Маккензи...

– Что-нибудь случилось с моей матерью? – спросила Хэлли, прерывая паузу полицейского. Наверное, он ищет записи по этому делу.

– С ней все в порядке, – заверил ее сержант. – Но она поручила мне позвонить вам и попросить привезти самые необходимые вещи в больницу, палата номер...

– В больницу! – Хэлли больше ничего не слышала, кроме этого страшного слова. – Что с ней? Что случилось? Почему меня не...

– Она говорила, что пыталась до вас дозвониться, но вы не отвечали.

– Она повесила трубку, прежде чем я добралась до телефона, – объяснила Хэлли устало. Есть ли конец сегодняшним несчастьям? – Она не оставила сообщения.

– Да. Она была в довольно плохом состоянии, смогла лишь набрать 911. Она упала и ударилась. Рваные раны...

– Ох! – Хэлли зажала рукой рот. Только не ее руки! – Какой номер палаты? – Карандаш дергался в ее руке, пока она записывала.

Ошеломленная, она отправилась на половину матери и начала собирать в сумку туалетные принадлежности, белье и все, что казалось необходимым.

Встреча с Джеймсом Маккензи перед дверью палаты матери была еще одной неожиданностью.

– Отец! – воскликнула Хэлли, слишком уставшая и взволнованная, чтобы убрать испуг из голоса и вести себя дипломатично. – Что ты здесь делаешь?

– Я как-никак врач, – сказал он, оглядывая Хэлли, как обычно, сверху вниз, что всегда заставляло ее чувствовать себя неполноценной. Неприятно удивило, что это по-прежнему на нее действует. – И это моя больница, – продолжал он. – К тому же я заведующий отделением.