Детектив на море - Александр Руж

На него заорали, обвиняя разом во всех смертных грехах. Тогда он, не теряя самообладания, сунул руку за пазуху и вытащил записку, чье содержание было известно всем присутствовавшим. Он развернул ее и воздел над головой, как вымпел.

— Видите? У меня такая же черная метка, как и у вас. Мы в одинаковом положении — за что же вы собираетесь меня убить?

Этот довод не образумил селян. Послышались голоса:

— И что ты будешь с ней делать? Неужто порвешь? Ишь какой смелый!

— Да, порву, — проговорил он твердо, как человек, принявший решение. — Смотрите!

Он демонстративно разодрал окаянную бумагу пополам, сложил обрывки, разодрал повторно и пустил образовавшийся мелкий сор по ветру. Дерзкий поступок охладил пыл мстителей, они зашушукались, стали переглядываться.

— Небось уже разослал? — вякнули из толпы недоверчиво. — Знаем мы таких!

— Я ничего никуда не рассылал, слово дворянина, — ответствовал мсье Гаше. — Можете справиться на почте, там подтвердят.

В этот миг он был прекрасен, и его нельзя было не зауважать. Орава мало-помалу расступилась. По рядам прошелестело:

— Ну его! Он и так покойник… Расходимся!

Ватага рассосалась, унося инвентарь. Господин Гаше постоял в одиночестве, поникший и сгорбленный, и возвратился под плесневелые гостиничные своды. Максимов приветствовал его, как героя:

— Здорово вы их! Я уж боялся, что без заварухи не обойдется…

Гаше, точно не услышав его, на деревянных ногах прошел в свой номер и принялся укладывать вещи. К нему робко постучалась хозяйка. Она тоже была впечатлена его поведением и сказала, что вернет половину платы за постой. Он с апломбом отринул ее щедрость и попросил лишь об одном позволении — остаться в гостинице до утра. Пускаться в путь в наступающих сумерках, без провожатых, было небезопасно. Хозяйка скрепя сердце исполнила эту просьбу. Она ничего не имела против мсье Гаше и сдала бы ему номер хоть на год, если бы не опасение стать отщепенкой среди озлобленных земляков.

— Куда же вы пойдете? — осведомилась Анита у коммерсанта, занятого утрамбовыванием в чемодан толстого домашнего халата.

— Переберусь в город, поближе к жандармам. Тюрьма мне не грозит, бежать от правосудия не вижу смысла. А вот защита от линчевания не помешает.

Когда непосредственная опасность перестала угрожать, он уже не смотрелся таким бравым и несгибаемым, как на улице, посреди вооруженной орды. Захлопнув крышку чемодана, он посмотрел на Аниту потухшими глазами и вымолвил вполголоса:

— Как по-вашему, я сделал правильно? Имею в виду то, что избавился от записки.

— А что вас смущает? — задала она встречный вопрос. — Хотите знать, не постигнет ли вас небесное наказание? Это не ко мне… Но поступи вы по-другому, они бы вас попросту растерзали.

— Так и есть, — обреченно поддакнул он и прижал крышку рукой, чтобы запереть чемодан на замки. — Достаточно ли этого оправдания?

— Смотря для кого, — изрекла Анита диалектически, на что он уже не ответил.

А наутро мсье Гаше исчез.

Нет, он не уехал, как было обговорено с вечера. Когда хозяйка «Гранд-Паласа», обуреваемая чувством вины, поскреблась к нему в дверь, чтобы пригласить на прощальный завтрак и немного загладить свою нетактичность, он не отозвался. Она постучала — результат был тот же. Тогда она вышла из гостиницы и заглянула в окно его номера. Рама оказалась приоткрытой, а комната была пуста. Хозяйка, обеспокоившись, взяла на себя смелость и отперла дверь собственным ключом. В качестве свидетелей пригласила Аниту и Алекса — они должны были подтвердить, что у нее нет цели что-нибудь присвоить.

Все вещи находились на тех же местах, что и вчера, когда Анита, пожелав соседу доброй ночи, удалилась к себе. Закрытые чемоданы горой лежали на столике, рядом притулился пухлый саквояж. Постель не разобрана и не смята — создавалось впечатление, что постоялец в номере не ночевал. Это подтверждалось отсутствием его уличной обуви и верхней одежды.

Анита припомнила, что ночью не слышала дверных щелчков — значит, мсье Гаше выбрался из отеля через окно. Экстравагантный способ, особенно в исполнении респектабельного буржуа.

— Куда это его понесло среди ночи? — пробурчал Максимов.

Через несколько минут загадка разрешилась. Побродив вдоль фасада, Анита обнаружила следы на клумбе, где недавно отцвели тюльпаны. Судя по отпечаткам подошв, господин Гаше (а это был, несомненно, он — Анита узнала ребристые подметки щегольских итальянских ботинок), покинув гостиницу, пошел напрямую через палисадник, влипая в рыхлую землю и напрочь игнорируя удобную гравиевую дорожку. Приставшие к ботинкам комочки черной, сдобренной перегноем почвы выдали его дальнейший маршрут. Перпиньянский негоциант держал путь за околицу, причем шагал он напролом, ломая кусты.

Максимов предположил: перед тем как предпринять ночной марш-бросок, мсье Гаше употребил изрядное количество аквитанского коньяку, однако Анита указала на то, что походка, судя по оттискам, была ровной, его не мотало, как пьяного.

— Что же он тогда, спал на ходу? — Необъяснимое происшествие дразнило Алекса, задевало самолюбие. — Или какой-нибудь факир явился с Востока и магнетизировал его, как индийскую кобру?

Что тут скажешь? В голове роились мириады предположений, ни одно из которых не выглядело убедительным. Может, зашуганный коммерсант вознамерился втихую покинуть деревню из опасения, что на рассвете неуправляемые полчища с новым воодушевлением пойдут на штурм «Гранд-Паласа»? Но что в таком разе заставило его бросить весь свой багаж и пойти не на тракт, ведущий на запад, к Марселю, или на север, к Парижу, а в густые заросли, где сам черт ногу сломит?

Когда нелегкая привела полночного скитальца в глинистую балку, Анита уже не сомневалась, в какой именно точке побережья завершится этот променад. Еще пяток минут — и они с Алексом, а также сопровождавшая их гостиничная мадам очутились у зиявшего на дне оврага жерла, о чьей дурной славе были наслышаны с первых дней пребывания в деревне. На краю Бездонного Колодца следы мсье Гаше обрывались, зато наличествовал увязший в глине ботинок, подле которого валялись галстучная булавка и лоскут ткани. Все это безусловно принадлежало пропавшему.

Хозяйка отеля, вообразив, как неодолимая сила засасывает беднягу Гаше в тартарары, запричитала, поминая вперемежку Асмодеевых слуг и отрицательных персонажей окситанского фольклора.

Анита невежливо прервала ее, спросив, не достанет ли она где-нибудь поблизости факел и крепкую веревку.

Максимов, не сумев с ходу проникнуть в замысел супруги, удивился:

— Зачем они тебе?

— Как зачем? Надо спуститься в колодец. Мне думается, не такой уж он и бездонный.

— И кто туда полезет?

— Ты, конечно. Револьвер у тебя?

Алекс причислял себя к людям неробкого десятка, однако его передернуло при мысли, что надобно по доброй воле соваться в провал, который многие считали логовом Князя Тьмы.