Главная ветвь - Леонид Резников

незнакомца, Евгений обошел машину. Левое колесо находилось в полуметре от колодца.

– Это… вы? – рассеянно спросил он у человека в костюме, спокойно наблюдавшего за Евгением.

– Я, – просто сказал тот.

– Но как?!

– Так. – Незнакомец чуть согнул колени, опустив руки вниз и вывернув их ладонями вверх, затем поднял руки к груди и выпрямил ноги.

Евгений решил, что незнакомец издевается над ним. Но вокруг никого, кроме него, не было, а машина действительно была поднята из люка и сдвинута в сторону.

– Дайте, догадаюсь: Вы из цирка! У нас сейчас цирк как раз приехал. Фокусник! Нет, погодите… силач! Точно?

– Я похож на силача? – серьезно спросил мужчина, присаживаясь на капот и складывая на груди руки.

Евгений хотел сказать, что машина грязная, и не стоит на нее садиться в дорогом костюме…

– Поверьте, это неважно, – сказал незнакомец.

– Что неважно? – окончательно растерялся Евгений.

– Машина, грязь, костюм – все неважно.

– Откуда вы?.. – Евгений попятился.

– Все очень просто: когда я прислонился к машине, вы, молодой человек, посмотрели на мои брюки, пиджак, потом на машину, потом опять на брюки. Видите, ничего сверхестественного. Не упадите, у вас сзади, под ногой, доска!

Евгений обернулся и посмотрел под ноги.

– Но что вы хотите от меня?

– От вас, Евгений Максимович, я хотел бы, чтобы вы сели в машину и поехали домой.

– Но?.. – ошарашенно уставился на незнакомца Евгений.

– Евгений Максимович, послушайтесь моего совета: езжайте домой, отдохните. Зинаида Витальевна не та, кто вам нужен. Я вам честно говорю.

– Я, кажется, понял, – в Евгении начала просыпаться злость. Он сделал шаг навстречу незнакомцу, судорожно сжимая кулаки. – Вы один из ее ухажеров, так?

– Совершенно не так, – мужчина выпрямился и, засунув руки в карманы, пристально поглядел Евгению в глаза. Тот смутился, потом ему стало вдруг стыдно: человек помог ему, вытащил машину из колодца, а он на него с кулаками.

– Простите, – извинился Евгений.

– Ничего, я понимаю. Но, поверьте мне, Евгений Максимович, она вам не пара.

– Вы что, ее хорошо знаете?

– Более чем.

– А если я не послушаюсь вашего совета? – с вызовом спросил Евгений.

– Будете биты.

– Вами?

– Нет, ими, – незнакомец ткнул большим пальцем за спину, в сторону кафе. – Езжайте домой, – он вдруг развернулся и пошел вдоль улицы.

– Постойте! Куда же вы? – крикнул ему вслед Евгений.

– Это неважно, – прощально махнул рукой мужчина.

– Но я хотел спросить?..

– Мы еще пообщаемся с вами, – донесся до Евгения издалека голос странного незнакомца. Его шаги стихли.

Евгений постоял, вглядываясь в темноту, пожал плечами и обернулся к кафе.

За одним из столиков у окна сидела пара развязных молодых людей. Парни курили, разливали по рюмкам «Столичную», оживленно болтали и хохотали, закидывая далеко назад патлатые головы. Рядом с их столиком стояла Зинка, обеими руками прижимая к груди поднос, улыбалась и что-то говорила парням. Им всем было весело.

Евгению было грустно.

Он вздохнул и забрался в машину. Вставил ключ в замок зажигания и вдруг понял, что Зинка ему действительно не нужна и совершенно безразлична. Красивая пустышка, хихикающий ноль с вписанной в него привлекательной рожицей. Бабочка, беззаботно порхающая с цветка на цветок – избитая, конечно, аллегория, но зато какая точная! Нет, прав был незнакомец.

А все-таки интересно, кто это был, откуда он здесь взялся и куда так спешно исчез? И как, черт возьми, он вытащил машину?!

Рядом с машиной Евгения остановился старенький грузовик-ЗИЛ. Из кабины на землю спрыгнул немолодой шофер и, приблизившись к Опелю, все еще озаряющему окрестности пронзительными желтыми вспышками аварийки, нагнулся и заглянул внутрь, постучав костяшками пальцев в  стекло.

Стук вернул Евгения к реальности. Он заметил в правом окне незнакомое лицо с дряблыми щеками, покрытыми двухдневной щетиной, и опустил стекло.

– Шеф, проблемы? – спросил мужчина.

– Нет, все в порядке, – ответил Евгений, попытавшись улыбнуться. Он выключил аварийку и завел двигатель. – Спасибо.

Шофер козырнул и вернулся в кабину грузовика. Скрежетнула передача, двигатель взревел, и ЗИЛ унесся вперед, оставив за собой медленно тающее облако сизого дыма.

Проехав три обшарпанных кирпичных дома, школу и детсад, Евгений развернулся, проехал назад и свернул во двор своего дома. Парковочные места у его подъезда были заняты. Пришлось отогнать машину дальше, в конец дома, к мусорным бакам.

Заглушив двигатель и выбравшись из машины, Евгений поставил ее на сигнализацию и неспешной походкой, помахивая борсеткой, прошел к ларьку, выкрашенному в цвета родного российского флага.

Ларек был старый, сваренный из стальных листов. Краска на нем кое-где вздулась пузырями, некоторые из них лопнули, в прорехах бурой пеной проступила ржавчина. Левое стекло за лучами решетки расползлось кривой трещиной, и было заклеено широкими полосами скотча с обеих сторон.

За стеклом, сквозь плотный ряд бутылок со спиртным, лимонадами и сигаретами, виднелось одутловатое, с мешками под глазами лицо продавщицы. Лицо грустно жевало бутерброд с двумя кружками сервелата.

Евгений пошарил в борсетке, выудил пятьдесят рублей и сунул их в окошко.

– Два «Карлсберга», пожалуйста, – сказал он, аккуратно, чтобы не запачкать рукав, облокачиваясь на узкую подставку у окошка.

Продавщица, продолжая жевать, свободной рукой отсчитала сдачу, кинула монеты на плексигласовую тарелочку, покрытую сеткой царапин и криво прикрученную саморезом, и выставила перед Евгением две жестянки с пивом.

Евгений собрал монеты – столичная привычка не давать сдачу в руки (как будто это может кого-то оскорбить!), а кидать ее на тарелочку, с которой монеты приходится стягивать по одной, добралась и сюда, – рассовал банки по вместительным карманам куртки и огляделся.

Домой идти не хотелось.

Пройдя через полдвора, Евгений уселся на рассохшуюся и потемневшую от времени скамейку под молодой липой, достал жестянку с пивом, дернул за кольцо и быстро поднес банку ко рту.

Сделав пару глотков, он отставил банку в сторону, достал пачку «Винстон» и закурил. Курил Евгений мало, под настроение, и сейчас был как раз такой момент.

За спиной послышалось тихое шуршание опавшей листвы, как будто кто-то осторожно ступал по ней, стараясь при этом как можно меньше шуметь. Евгений обернулся через плечо.

Рядом со скамейкой, справа, стояла девочка лет восьми-девяти в поношенном клетчатом коротком пальтишке. Из-под пальтишка торчали две худые, словно палки, ноги в серых колготках со вздувшимися грязными коленками и разноцветных сапожках. С чумазого худенького личика на Евгения смотрели настороженные карие глаза.

– Ты кто, чудо, и откуда? – спросил шутливо Евгений, облокачиваясь на спинку скамейки.

– Светка, – шмыгнув носом, сказало чудо, теребя руками подол пальто. – Я в том доме живу, – она кивнула влево, не сводя с Евгения глаз.

– Светка-конфетка… Шла бы ты, Света, домой. Темно уже. Мамка, небось, волнуется, а?

– Нет, я ее как раз