Ради Елены - Элизабет Джордж

— Простенькое дельце, — заметил Макферсон. Линли протянул руку к отчету. Надел очки, перечитал его и впервые заговорил:

— Я возьмусь за это дело.

— Я думал, ты работаешь над делом об убийстве на Мейда-Вейл1 Мейда-Вейл —широкая улица в северо-западной части Лондона].

— Закончили его прошлой ночью. Точнее, сегодня утром. Задержали убийцу в половине третьего.

— Господи, дружище, надо же когда-нибудь отдыхать, — высказался Макферсон.

Линли с улыбкой поднялся:

— Кто-нибудь видел сержанта Хейверс?

Сержант полиции Барбара Хейверс сидела за одним из зеленых компьютеров в комнате информации на первом этаже Скотленд-Ярда и пристально смотрела на экран. Ей нужны были сведения о людях, пропавших по меньшей мере пять лет назад, чтобы индентифицировать кости, найденные под фундаментом снесенного дома. Барбара вызвалась помочь коллеге из полицейского участка на Манчестер-роуд, но сейчас не могла сосредоточиться на экране, не говоря уже о том, чтобы заняться обработкой полученных данных. Барбара провела рукой по лбу и бросила взгляд на телефон на соседнем столе.

Ей нужно позвонить домой. Необходимо поговорить с матерью или хотя бы с миссис Густафсон, чтобы убедиться, что в Актоне все в порядке. Но Барбара не могла заставить себя набрать семь цифр, ждать, затаив дыхание, ответа и, возможно, услышать, что все идет не так…

Барбара убедила себя, что звонить в Актон не стоит. Миссис Густафсон почти совсем глухая. Мать же живет в своем собственном полубезумном мире. Миссис Густафсон наверняка не услышит звонка, а престарелая миссис Хейверс, привлеченная в кухню непонятным дребезжанием, скорее откроет духовку, чем сообразит снять трубку. Но даже если она это сделает, то вряд ли узнает голос Барбары или вспомнит, кто она, без бесконечных, тягостных, раздражающих расспросов.

Матери было шестьдесят три, и она чувствовала себя великолепно, но ее сознание медленно умирало.

Барбара понимала, что нанимать миссис Густафсон для присмотра за матерью было глупым и бесполезным делом. Ей самой уже перевалило за семьдесят, и она не могла заботиться о женщине, за которой надо постоянно следить, как за ребенком. Уже трижды Барбара была почти готова отказать миссис Густафсон. Она два раза приезжала домой позже обычного и заставала миссис Густафсон спящей на диване в гостиной. Телевизор был включен на всю катушку, а мать Барбары то бесцельно слонялась на заднем дворе, то сидела на ступеньках крыльца, раскачиваясь из стороны в сторону.

Но всего два дня назад произошло нечто, ставшее серьезным испытанием для Барбары. Убийство на Мейда-Вейл привело Барбару в родные места, и она без предупреждения зашла домой. Там никого не было. Сначала она не ощутила беспокойства, решив, что миссис Густафсон вывела мать на прогулку, и даже была благодарна старой женщине за то, что она решилась на этот серьезный шаг.

Но благодарность исчезла с появлением миссис Густафсон. По ее словам, она на несколько минут заскочила домой, чтобы покормить рыбок, и добавила:

— У мамы ведь все в порядке?

На мгновение Барбара потеряла дар речи.

— Разве она не с вами? — спросила она. Миссис Густафсон поднесла к горлу руку в старческих пятнах. Седые кудри ее парика задрожали.

— На минутку забежала домой, чтобы покормить рыбок. Всего лишь на минутку, Барби.

Барбара посмотрела на часы; ее охватил ужас. В мозгу завертелась дюжина возможных сценариев: мать лежит мертвая на Аксбридж-роуд, пробирается в толпе в метро, пытается найти дорогу на кладбище Саут-Илинг, где покоятся ее сын и муж, решает, что она на двадцать лет моложе и ей нужно в салон красоты. В конце концов мать могли убить, ограбить, изнасиловать.

Барбара бросилась из дома, а за ее спиной миссис Густафсон заламывала руки и причитала «Вышла покормить рыбок!», словно это могло служить ей оправданием. Барбара завела свой микролитражный автомобиль и на огромной скорости понеслась к Аксбридж-роуд. Она прочесала две улицы и несколько переулков, расспрашивала людей, заходила в магазины и наконец нашла мать на территории местной начальной школы, где когда-то учились Барбара и ее давно умерший младший брат.

Директор школы уже позвонил в полицию. Два констебля в форме — мужчина и женщина — разговаривали с миссис Хейверс, когда подоспела Барбара. В окнах школы она видела любопытные лица. Почему бы и нет, решила она. Ее мать представляла собой занятное зрелище — в легком домашнем платье, тапочках и очках, торчавших почему-то у нее на макушке. Волосы миссис Хейверс были растрепаны, от нее исходил запах немытого тела. Она лепетала что-то невразумительное. Когда женщина-констебль протянула к ней руку, миссис Хейверс отпрянула и бросилась бежать к школе, зовя своих детей.

Это произошло всего два дня назад и еще раз доказывало, что миссис Густафсон не спасает положения.

В течение восьми месяцев после смерти своего отца Барбара испробовала множество способов уладить проблемы с матерью. Сначала она отвезла ее в дневной центр для пожилых людей — последний приют старости. Но там «клиентов» не могли держать после семи часов вечера, а работа в полиции означала ночные вызовы. Если бы старший офицер узнал, что Барбаре необходимо забирать мать домой после семи, то позаботился бы о том, чтобы она успевала к нужному часу. Но тогда на его плечи легла бы дополнительная нагрузка, а Барбара слишком ценила свою работу и напарника, Томаса Линли, чтобы ставить на первое место личные проблемы.

После этого Барбара пробовала нанимать сиделок — за двенадцать недель их сменилось четыре. Она обращалась за помощью в местный приход, нанимала социальных работников, связывалась с социальной службой и, наконец, как за соломинку ухватилась за соседку матери, миссис Густафсон. Несмотря на предостережения дочери этой пожилой дамы, Барбара согласилась на ее помощь. Но миссис Густафсон не смогла справиться с миссис Хейверс. А Барбара в свою очередь не смогла долго закрывать глаза на непозволительные промахи миссис Густафсон. Рано или поздно это должно было кончиться.

Барбара понимала, что единственный выход — дом престарелых. Но она была не в силах отправить мать в заведение, находящееся под сомнительным патронажем Государственной службы здравоохранения. Но в то лее время она не могла себе позволить платить за частную клинику.

Барбара нащупала в кармане карточку. На ней было написано: «Хоторн-Лодж, Юнида-драйв, Гринфорд». Один звонок Флоренс Мейджентри решит все ее проблемы.

— Миссис Фло, — представилась миссис Мейджентри, когда Барбара постучалась к ней в дверь в половине десятого утра, — так меня называют мои близкие. Просто миссис Фло.

Миссис Фло жила в двухэтажном невзрачном эсобняке послевоенных лет, который называла громким именем Хоторн-Лодж. Его первый этаж был покрыт серой штукатуркой, с кирпичным орнаментом по фасаду, а второй представлял собой деревянную надстройку цвета бычьей крови с эркером, нависающим над передним двориком, заставленным фигурками троллей. Сразу за входной дверью находилась лестница. Справа виднелась гостиная, куда миссис Фло провела Барбару, не прекращая весело болтать о «радостях жизни», которые здесь доступны любому гостю.