Святая невинность - Элисон Келли

С этого момента Бретт намерился внести некоторые коррективы в создавшееся положение. И начал с того, что на ее повторный вопрос о чае равнодушно ответил, что ему абсолютно все равно. А его единственной реакцией на дымящуюся чашку, которую Джоанна поставила мгновение спустя, было небрежно брошенное «спасибо».

По мере того как настенные ходики, мерно разрывая тишину, отсчитывали минуту за минутой, Бретт начал хвалить себя за железную выдержку. Он обращал на Джоанну внимания не больше, чем на перечницу или солонку.

— Бретт…

Услышав свое имя, произнесенное хрипловатым, чувственным голоском, Бретт встрепенулся. Он тут же забыл о своих намерениях и впился в нее взглядом.

— Знаешь, я действительно не пила прошлой ночью, но как объяснить это похмелье…

Бретт хотел равнодушно пожать плечами, но вместо этого услышал свой голос:

— Ну раз так, смею предположить, что тебе подмешали хорошенькую дозу клофелина.

Джоанна недоуменно воззрилась на него:

— Клофелина? — Она смущенно потрясла головой, и ее волосы заблестели на солнце. — А что это?

Бретт в ужасе схватился за голову. «Господи, должны же быть какие-то законы, запрещающие таким неискушенным простушкам приближаться к крупным городам, и уж тем более к мужчинам», — подумал он про себя, а вслух сказал:

— Какой-то молокосос, вероятно, подмешал наркоты в твой пунш.

— Но в основном я пила колу.

— Из банки?

— Послушай, что ты себе позволяешь? Я, может, и не похожа на светскую даму с изысканными манерами, но элементарные правила хорошего тона знаю с детства. Я пью колу только из стакана, — дала ему гневную отповедь Джоанна.

Осторожность подсказала Бретту, что лучше проглотить улыбку и сохранить серьезный вид.

— Пойми, Джоанна, иногда лучше пожертвовать хорошими манерами и уступить здравому смыслу. Вот что однажды сказал отец нам с Меган, когда мы только начинали осваивать ночную жизнь: «Никогда не принимать напиток на вечеринке от кого бы то ни было, если крышка или пробка на бутылке не на месте, и не оставлять стакан на столе без присмотра».

В глазах Джоанны нарастало беспокойство.

— Но я ведь даже не подозревала, что была пьяна.

Бретт рассмеялся:

— Что ж, в следующий раз будешь знать.

— Другого раза не будет, — серьезно ответила Джоанна. — Я предпочла бы умереть, чем пережить подобное еще раз.

Заметив, что девушка начала мыть грязную посуду, Бретт посоветовал:

— Просто сполосни тарелки и поставь их в посудомоечную машину. Зачем делать вручную то, с чем может справиться техника?

— Ну что ты! С этого места открывается великолепный вид на пляж.

— Вот как, а мы с Меган наивно полагали, что гораздо приятней находиться на пляже, чем созерцать его из окна. Именно поэтому самым первым приобретением мамы была посудомоечная машина.

— Не спорю, — она изобразила на своем личике еще одну потрясающую улыбку, — но я не видела пляжа до шестнадцати лет. Поэтому смотреть на него даже издалека для меня истинное наслаждение. Здесь невероятно красиво!

Все ее внимание было приковано к виду, открывающемуся из окна. Джоанна с каким-то благоговейным восторгом созерцала простирающийся за окном пейзаж.

Внезапно Бретт осознал, что за прошедшие годы перестал замечать окружавшую его красоту. Он, наверное, и не понял бы этого, не окажись рядом Джоанна. Это заставило его оглянуться назад и вспомнить свое детство… Каждая разбивающаяся о берег волна несла дорогие ему воспоминания. Здесь отец учил его и Меган плавать, когда маленький Бретт получил в подарок на Рождество свою первую доску для серфинга…

Его взгляд упал на скалу, видневшуюся на северном побережье пляжа, и еще одно яркое воспоминание всплыло из глубин памяти. Оно вызвало у него улыбку и зажгло желание вернуться в детство.

— Джоанна, у тебя есть старые джинсы и кроссовки? — спросил он.

Стоял прохладный полдень, и с моря дул бодрящий ветерок. Они двигались по покрытым мхом скалам, все еще сырым от утреннего прилива.

— Теперь мне ясно, почему ты просил меня надеть старые джинсы и кроссовки, но может, ты скажешь, куда мы идем? — наконец решилась спросить Джоанна.

Бретт молчал, пока они не перепрыгнули через провал, отделявший их от скалистого уступа. И только после этого сказал, указывая на скалу, поднимавшуюся справа от них:

— Сюда. — Он раздвинул заросли на склоне, и перед ними открылась глубокая узкая впадина. — Мы полезем внутрь скалы.

Джоанна смерила его недоверчивым взглядом, но все же согнулась, чтобы исследовать вход. Затем, хмуро посмотрев на Бретта через плечо, констатировала:

— Да здесь темно хоть глаз выколи.

— Я думаю, это нам поможет, — сказал он, выуживая из кармана маленькую ручку-фонарик, — детьми мы частенько сюда лазали.

— Полагаю, с тех пор ты заметно прибавил в весе, — пошутила Джоанна, хитро сощурив глаза.

— Единственный способ попасть в пещеру — это проползти на животе. Ты готова? — проговорил Бретт, с удовольствием наблюдая, как Джоанна силится переварить эту идею.

Она закусила нижнюю губу и минуту спустя промолвила, даже не взглянув в его сторону:

— А это точно безопасно?

— Клянусь! Большой прилив будет не скоро, — тоном специалиста заверил ее Бретт. — Помню, в детстве мы часто соревновались на время. Рекорд составлял чуть меньше пяти минут.

— Он принадлежал тебе?

— Да, долгое время, пока мой приятель Джейсон не побил его. Кстати, как твое похмелье? — спросил он, меняя тему.

— Не смей! — сердито рявкнула девушка. — Я знаю один испытанный метод борьбы с недугом: чем меньше о нем думаешь, тем меньше болит.

Бретт улыбнулся:

— Ну как, поползли?

— А с чего ты взял, что я собираюсь куда-то ползти?

— Да так, ни с чего. Но твои глаза… видела бы ты, как они горят от нетерпения!

По легкому румянцу на ее щеках он понял, что попал в точку и Джоанна осталась довольна его замечанием.

Проклятье, как же она прекрасна!

— Бретт, ты меня слышишь?

Вынужденный в очередной раз загонять обратно свои расшалившиеся гормоны, Бретт раздраженно подумал: «Интересно, что будет, если я ей отвечу: „Извини, крошка, я просто мечтал о том, как здорово было бы заняться с тобой любовью“».

— Прости, не могла бы ты повторить? — попросил он вместо этого.

— Как далеко отсюда находится выход? — Джоанна собрала волосы в конский хвост на макушке.

— Вообще-то другого выхода не существует.