Вещий князь. Книга 1. Сын ярла - Андрей Посняков

— О, Кром Кройх! — произнес Форгайл, теперь уже тихо. — Напейся же свежей крови и скажи мне, как достичь власти? И где? В Гардарике? Или лучше это сделать здесь? Сомнения гложут меня, о Кром. Скажи же, как поступить? Дай знак!

С минуту друид прислушивался. Все вокруг было по-прежнему: мертвая тишь да черные суровые деревья. Лишь стояли под старой елью два нелепых кувшина, окрашенных жертвенной кровью.

Конхобар недоверчиво посмотрел на главного жреца — ну и где же старые боги?

И в этот момент гнетущую тишину разорвал мощный звук грома! Откуда ни возьмись, появились в небе темные тучи, и яростная вспышка молнии заставила узколицего быстро прикрыть глаза рукой. Загрохотала гроза, вспыхнули у самого края дороги подожженные молнией деревья. Хлынул ливень.

Конхобар поспешно спрятался под телегу.

А Форгайл все стоял у кувшинов, подставив дождевым каплям крючконосое злое лицо. Черные глаза друида были закрыты, лишь иногда он чуть шевелил губами, словно бы разговаривал с кем-то. Он говорил с Кромом, кровавым богом кельтов.

Взять власть здесь? Нет, невозможно — северные боги слишком сильны, лучше объединиться с ними. Гардарика — другое дело. Там много племен, и у каждого племени — свои боги, с ними можно расправиться поодиночке. Да, Гардарика — это очень хорошо, можно попробовать. Местные боги согласны помочь — Хель, богиня смерти, и хитрый бог Локи. Их тоже нужно задобрить. Камень Лиа Фаль? Он выпал в другой мир вместе с той, что владела им. Куда выпал? Он здесь же, в этой стране, но в далеком будущем. Достать его оттуда сложно. Хотя можно попробовать сделать так, чтобы владелица камня сама захотела вернуться. Сломать ее тамошнюю жизнь…

— Магн. Все-таки Магн… — чуть слышно прошептал Форгайл и вслушался в шум грозы.

Местные боги. Не надо говорить с главными, достаточно других. Да, вот Хель говорит, что узнала кое-что у Норн, слепых дев судьбы. Есть в Норвегии человек, который станет великим конунгом в Гардарике. Это Хельги, сын Сигурда ярла.

— Хельги, сын Сигурда ярла, — эхом повторил Форгайл. — Я возьму его тело и сделаю его своим. Что же касается души сына ярла… — Друид расхохотался, и жуткий каркающий смех его растворился в грохоте грома.

Ночь была в доме,

Норны явились

Судьбу предрекать

Властителю юному.

«Старшая Эдда». Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга

Осень пришла в Бильрест-фьорд неожиданно быстро: весь август и половину сентября жарило, будто летом, вдруг — раз! — за одну ночь берега залива покрылись ковром из сорванных ветром листьев, золотистых, огненно-красных, рыжих. По такому ковру приятно пройтись, выдыхая полной грудью бодрящий воздух, тем более что поначалу так же сверкало — но уже не грело — солнце. Впрочем, недолго баловала жителей фьорда солнечная погода — день, два — и появились плотные серые облака, похожие на прокисший кисель, быстро затянули небо, словно по мановению рук злобных финских колдунов, живущих на краю света.

Хельги, сын Сигурда ярла, поежился, с опаской посмотрев на небо. Нет, он не был трусом, но финских колдунов опасался. А кто их не опасался? Тем более здесь, на узкой тропинке, что вела через лес в горы. А что такое тропинка? Та же дорога. А дорога, всем известно, очень нехорошее, колдовское место. Кто знает, где у нее край, у дороги? И ведет она известно куда: если все время идти, идти, идти, то в конце концов можно покинуть мир людей — Мидгард — и выйти в иной мир. Хорошо, если в мир богов-асов — Асгард, а если в нижний мир — Нифлхейм — Страну смерти? Или очутишься вдруг в огненной земле Муспельхейм! Хельги не очень-то хотелось там оказаться, четырнадцать лет жизни — это еще мало. Ни подвигов совершить еще не успел, ни вообще… Хельги внимательно всмотрелся вперед, за деревья. Что это там мелькнуло? Кажется, что-то огненное! Неужто и в самом деле страшные огни Муспельхейма? А что, вполне может быть! Старики говорили, Бильрест-фьорд не очень-то хорошее место. Это все из-за радуги, что всегда появляется весной. Ведь именно радуга Бифрост соединяет, как мост, мир людей и мир богов-асов. Попадет туда Хельги, посмотрит на него главный бог Один своим единственным глазом — как огнем пронзит: откуда, мол, ты здесь взялся, Хельги, сын Сигурда, сына Трюггви? Какие такие славные подвиги совершил? И засмеется нехорошо, словно гром загремит, а волшебный конь Одина Слейпнир затопочет всеми своими восемью ногами… Нет, не стоит торопиться покидать Мидгард. Успеется еще. Сперва надо подвиги совершить, а уж потом можно и поговорить и с Одином, и с другими богами.

Ага! Вон опять впереди что-то мелькнуло, прямо за елкой.

Хельги машинально засунул руку под оленью куртку, потрогал на шее золотой амулет в виде Мьельнира — молота Тора, бешеного рыжебородого пьяницы, сына Одина и Земли. Такой амулет, по идее, должен бы отогнать всякую нечисть, особенно гномов и великанов. Впрочем, кто его знает? Не мешало бы и какую-нибудь вису прочесть, уж тогда точно все йотуны-великаны разбегутся, ибо велика сила ритмичного слова! А складывать висы Хельги умел, даже давнишний приятель отца старый кузнец Велунд, про которого ходили упорные слухи, что он колдун, его хвалил.

Бойтесь,

О великаны,

Меча, что…

Нет! Так не пойдет!

Хельги помотал головой. Некрасивая получалась виса. От такой если великаны и сгинут, то, пожалуй, только от хохота. По-другому надо. Ведь кто такие великаны? Жители подземного Йотунхема. Ну, и меч, конечно, тоже достоин более красивого описания… Например, так:

Бойтесь,

О жители Йотунхейма,

Крушителя бранных рубашек,

Что помечен именем Тюра…

Прочитав, Хельги вдруг рассмеялся. Ну надо же, кого испугался! Великанов? Так дураку ясно, что днем они превращаются в камень. Вон как раз один такой рядом. Здоровенный. И кажется, шевелится! А ведь великаны не днем в камни превращаются, а на рассвете, при лучах солнца. Но солнца-то сегодня как раз и не видно — одни тучи. Тогда что же помешает вот этому камню превратиться в великана и тут же напасть?

Хельги еще раз громко повторил вису и незаметно оглянулся в поисках отставших приятелей. Ну, где же они? Харальд Бочонок — толстый, жизнерадостный, веселый, большой любитель поесть и выпить, и Ингви Рыжий Червь — длинный, курносый, веснушчатый, поесть любит не меньше Бочонка, однако как был тощим, таким и остается, видно, не в тюленя рыба. Харальд с Ингви приходились Хельги очень близкими родственниками — двоюродными братьями по матери, именно они и сгоношились сегодня с утра на охоту. Звали с собой еще молодежь — Дирмунда Заику с приблудным Хрольвом, да те отказались. По такой погоде, сказали, только ведьмы с великанами шляются.

Хельги прислушался. Ни голосов, ни другого какого шума позади слышно не было. Видно, приятели, Харальд с Ингви, хорошо отстали. В этом сын Сигурда ярла был сам виноват — нечего было нестись вперед, как угорелый, знал ведь — Харальд с Ингви лентяи известные, любят все делать не торопясь.