Долина откровений - Чингиз Абдуллаев

Самолет был небольшой, но очень удобный. Две стюардессысразу предложили нам на выбор соки, шампанское, французское белое вино иликоньяк. Большой салон был отделан светлой кожей, и небольшой кабинет дляпереговоров находился в другом конце лайнера. Для взлета мы все собрались вбольшом салоне. Так получилось, что Дебольский уселся впереди. Ибрагим селрядом с Аллой во втором ряду, а я соответственно устроился около Юлии втретьем. Я вручил ей огромный букет цветов, и она немного удивленно взглянулана меня.

– Спасибо, – кивнула она, положив букет рядом с собой, – неожидала. Это вы внесли за меня такую сумму?

– Пустяки, – я сразу догадался, что о деньгах ей сказалаАлла. Это было приятно, пусть знает, кто именно пригласил её в это путешествие.К тому же ни Ибрагим, ни Алла не знали, что я платил только половину. Приятноэкономить даже на женщине, которая тебе так нравится.

Юлия была в белой юбке и в голубой блузке. У неё на рукахбыли часы, которые могли стоить тысяч двадцать или двадцать пять. Я невольнонахмурился, увидев эти часы. Нужно быть кретином, чтобы не догадаться, чей этоподарок. Подобные «сувениры» могут дарить своим женщинам только такие бандиты итранжиры, как Гога Тбилисский.

Стюаюрдесса подошла к нам и наклонилась к Юлии.

– Если разрешите, я поставлю букет в вазу, – улыбнулась онамоей спутнице.

– У вас есть даже вазы? – Юлия улыбнулась, ей было приятнооказаться на борту такого самолета.

– Конечно, – стюардесса забрала букет.

Последним в салон самолета ворвался Феликс. Он вечноопаздывает и никогда никуда не приходит вовремя. Повертев головой, онрастерянно поздоровался со всеми. Поцеловал руку Юлии.

– Я очень рад, что ты летишь с нами, – сказал он моейсоседке.

– И я рада, что ты тоже здесь, – ответила Юлия.

У меня начало портиться настроение. Они были близкимидрузьями, или он был её «другом», до того как она выбрала Гогу?

Не секрет, что Феликсу нравились очень красивые женщины, ион мог тратить на них огромные деньги. Но, кивнув мне, он прошел дальше иуселся рядом с Дебольским. Они о чем-то начали оживленно переговариваться.Всякий раз, когда они беседуют, я понимаю, что за каждым их словом стоят деньги.Хотя Леонтий Яковлевич, по-моему, больше доверяет не Феликсу, а ЛёвеГоренштейну. Но это уже его личный выбор. Нет, я тоже деловой человек, поймитеменя верно, но эти трое умеют делать деньги из воздуха.

Самолет быстро взлетел, взяв курс на юг. Стюардессы сообщилинам, что вскоре принесут завтрак. Или обед по нашему желанию. В обычныхсамолетах сейчас курить запрещено, но на этом борту мы могли делать всё, чтохотели. Ибрагим достал сигареты. Дебольский чуть поморщился, но ничего несказал. Юлия тоже достала свою пачку сигарет. Ибрагим решил не испытыватьтерпение Леонтия Яковлевича, который не выносил дыма. Поэтому он поднялся иперешел в кабинет, находившийся в хвосте самолета. Юлия и Алла отправилисьследом. Я впервые в жизни пожалел, что не курю.

Из кабинета доносился их смех. Я поднялся и прошел кмужчинам. Феликс давно бросил курить, ещё лет десять назад, Дебольский никогдане курил. Я тоже счастливо избежал этой заразы. И теперь вынужденприслушиваться к смеху и разговору двух женщин, находившихся в кабинете.

– Странная у нас компания, – словно прочитав мои мысли,сказал Леонтий Яковлевич, – две курящие женщины на трех некурящих мужчин.

– Сейчас эмансипация и равноправие, – рассмеялся Феликс. Унего такая буйная растительность, что я невольно ему завидую. У меня не такиегустые волосы, хотя не лысый, как Ибрагим, и не прикрываю с двух сторонволосами лысину, как Леонтий Яковлевич.

– Зато у нас Ибрагим дымит как паровоз, – продолжалДебольский, – даже в самолете не может потерпеть.

– Обратно будет лететь из Таиланда на их «Боинге», –напомнил я своим спутникам, – а там не разрешают курить даже в первом классе.Придется ему помучиться.

– Ничего, здоровее будет, – улыбнулся Дебольский. – Ивообще, ему нужно предложить завязывать с никотином. Серьезные бизнесмены ужедавно следят за своим здоровьем и не позволяют себе таких глупостей.

– Он кавказский мужчина, а у них все долгожители, – заметилФеликс. – Я где-то читал, что чем южнее находится страна, тем больше в нейкурильщиков.

– Это зависит не от климата, а от уровня образования ицивилизации, – строго заметил Дебольский. – Знаете, где больше всегокурильщиков? Почти сто процентов мужчин. В секторе Газа у палестинцев. Почтивсе мужчины курят дешевые сигареты. А рядом живут израильтяне, где проценткурильщиков в несколько раз меньше. Вот так.

– Только не говорите это в присутствии Ибрагима, –усмехнулся Феликс, – он сразу скажет, что вы не любите мусульман и всегдавыступаете за евреев.

– А он не мусульманин, – вмешался я, – Ибрагим осетин поотцу, а значит, православный. Хотя по матери он может быть и мусульманин. Тамна Кавказе все так запутано, что ничего не поймешь.

– И не нужно ничего понимать, – отмахнулся Феликс. – Ибрагимвполне устраивает меня как деловой партнер и наш товарищ. Кто он понациональности, к какой вере принадлежит и кем были его бабушка или мама, менямало интересует. У меня, например, греческие корни, но я никогда не считал себягреком. А Ибрагим часто обижается, когда начинают говорить о «лицах кавказскойнациональности». Он считает, что мы должны разделять, где осетины, где чеченцы,где грузины, а где азербайджанцы. А почему я их должен разделять? В Индии,например, столько разных народов. Мы даже не знаем название многих из них. Длянас они все индусы.

– Но кавказцев мы должны отличать, – я выступаю на правахэксперта, так как моя мама родом из Пятигорска. И среди её соседей было многоармянских и лезгинских семей. – Помните бесланскую трагедию? Тогда пострадалиосетины. А среди нападавших были ингуши и чеченцы. Просто сверху дали указаниене муссировать эту тему в СМИ. И правильно сделали. Чтобы не стравливать лишнийраз народы, которые и без того не очень доверяли друг другу. У осетин и ингушейстарые земельные разногласия. И теперь представьте, как обижается осетин, когдаего называют чеченцем или ингушом. А возьмите армян и азербайджанцев. Они тожеобижаются, когда мы в Москве их путаем. Для нас они все на одно лицо, всечернозадые и чужие.

– Ну, хватит, – поморщился Леонтий Яковлевич, – вы оба оченьнеполиткорректные люди. Ни ты, Феликс, ни ты, Роман. Так нельзя. Когда делокасается бизнеса, мы забываем, кому и зачем продаем. И у кого покупаем.Главное, чтобы у него были деньги либо с изображением американских президентов,либо цветные картинки европейской цивилизации. Мы даже готовы принимать наширубли, которые уже давно не «деревянные». На этом уровне национализма небывает. Деньги уравнивают всех, делая нас настоящими интернационалистами. А воткогда мы общаемся с другим уровнем людей, идем на базар, берем на работу новыхсотрудников, ищем прислугу, вот тогда мы и вспоминаем обо всех этих фобиях.Хотя сейчас фобии стали другими. Я слышал, что многие ищут себе охранников измусульман, а домработниц из Филиппин или Китая.