Царство медное - Елена Ершова

Виктор мало что понял, но кивнул. Контакт с этим существом пугал его. С одной стороны, ощущение, будто это какой-то розыгрыш, не покидало Виктора. Однако что-то неуловимое витало в воздухе и настойчиво кричало об обратном. Что-то, протянувшееся между Виктором и его жутким спутником. Невидимое, но прочное, как струна. И откуда-то пришла мысль: «Он знает, что делает. Просто доверься. Договор…»

Голова закружилась снова. Виктор сдался. По-мальчишески шмыгнул носом и двинулся следом. Вслед за головокружением вернулась и усталость. Ноги двигались с трудом, хотелось есть и спать. Близость Яна усугубляла положение: невидимая сила пригибала Виктора к стылой земле, и он тащился, как старая кляча на бойню.

Ян шел, сильно ссутулившись, спрятав подбородок в узкий воротник, стараясь не коснуться заиндевевших металлических застежек. И вскоре он тоже начал сдавать. Виктор заметил это не сразу, так как и обычная походка Яна была походкой больного человека. Сначала Ян замедлил шаг, потом и вовсе стал подволакивать правую ногу.

– Кровь не останавливается, – резюмировал Виктор.

Ян кивнул.

– Договор отнимает много сил. Нужно восстановиться. Грядет ночь.

– Почему ты думаешь, что твои… гм… васпы не будут искать нас ночью?

– Ночью васпы спят, – объяснил Ян. – Разве люди не делают того же?

Виктор сплюнул. Ему показалось, что васпа улыбается.

Вскоре под подошвами захрустел ледок.

– Не знал, что здесь болота, – обратился ученый к своему спутнику. – Когда мы шли к цитадели, ничего подобного не обнаружили.

– Болота подступают с запада, – пояснил Ян. – Здесь они совсем мелкие. Все равно опасно. Те приходят из глубоких.

– Кто? – спросил Виктор.

Ян не ответил и указал вперед.

На пригорке лежал Дерек. Он был совсем белый и окоченевший, небрежно засыпанный снегом и хвоей. На виске коркой запеклась кровь.

Один удар. Колкий, как укус змеи.

– Он не мучился, – без эмоций, констатируя факт, произнес Ян.

Виктор сжал кулаки. Ком в горле появился снова.

– Я хочу похоронить его, – начал он, но Ян схватил его за плечо.

– Нет, – возразил он не терпящим пререканий тоном. – Это откуп.

Сил на сопротивление не осталось. Виктор вытер варежкой слезящиеся глаза и побрел к вездеходу.

Внутри ничего не изменилось. Валялся пустой походный чайник, в термосумке лежали консервы, в кружке застыл недопитый чай. Будто ничего не произошло. Будто вот-вот откроется дверь и в вездеход первым впрыгнет Савелий, опустит руки и примет хохочущую Мириам, потом войдет Монгол, усмехнется в ус и скажет: «Что расселся, профессор? Наливай, обмоем твое открытие».

Виктор в изнеможении опустился в кресло. Дремота подмяла под себя, оглушила. Он почувствовал, будто проваливается в теплую вату. Хотелось спать, но спать было нельзя: рядом находилось одноглазое чудовище, для которого человеческая жизнь значила меньше, чем жизнь комара. Усилием воли Виктор заставил себя разлепить отяжелевшие веки.

Ян стоял рядом и протягивал ему открытую банку консервов:

– Ешь.

Виктор послушно зачерпнул ложкой, проглотил, почти не почувствовав вкуса.

– Умеешь управлять?

Он не сразу понял, о чем говорит Ян, а осознав, с сомнением качнул головой.

– Не знаю… не очень хорошо. У нас было два пилота. Оба мертвы.

Ян пожал плечами.

– Не страшно. Разберусь. Я знаю многие виды вашей техники. Сейчас нужно пережить ночь. Нужно тепло.

– Можно включить печку, – сонно ответил Виктор. – Но я не знаю, на месте ли ключи…

Словно отгородившись от происходящего, он медленно поглощал холодную тушенку и будто в тумане видел, как Ян выходит из вездехода, как – это было видно в переднее стекло – идет к лежащему на снегу Дереку, как обшаривает его куртку и возвращается назад с ключами. Наконец мерно загудел двигатель, а потом и вентилятор, нагревая оледеневшую кабину. Виктор более осмысленным взглядом оглядел машину и увидел, что Ян сидит в стороне и сосредоточенно перебинтовывает раненую ногу.

Сейчас, в свете электрической лампы, он уже не казался таким страшным. Виктор не отличался атлетическим телосложением, но и по сравнению с ним Ян выглядел довольно щуплым. Еще у него оказались слегка оттопыренные уши, почти незаметные на бледном лице веснушки и белесые, под стать волосам, брови. Если бы не паутинные нити шрамов, выбегающих из-под кожаной повязки на щеку, – заурядное, совсем не старое лицо.

Закончив, Ян встал и неспешно захромал к шкафчику с вещами и припасами, выгреб оттуда спальники и ватные одеяла, которыми участники экспедиции укрывались во время сна, достал пакет лапши, оглядел, отбросил в сторону. Хлеб постигла та же участь. Наконец вытащил коробку рафинада. Достал один кусок, понюхал, потом лизнул.

– Сахар, – довольно сказал он.

Засунул кубик в рот. За первым отправился второй.

– А потом что? – спросил Виктор. – Когда пройдет ночь?

– Уедем.

– Куда?

– На юг.

– Если тебе нужно на юг, – сказал Виктор, – почему ты не отправился туда сам?

– Не могу. Ты чужак здесь. Я чужак там, – пояснил Ян, хрустя сахаром.

– И для этого тебе обязательно нужен я?

– Обязательно. Ты поведешь меня. Научишь, как жить в большом городе. – Подумал и добавил: – Уже ничего не исправишь. Договор на крови. А теперь надо поспать. – И видя, что Виктор открывает рот, чтобы возразить, добавил: – У тебя пара часов. И если вдруг у тебя появятся мысли о том, как избавиться от меня, – настоятельно рекомендую передумать.

В тот час, когда Монголу, Савелию Кушеву и Мириам Адлер оставалось каких-то пара часов до смерти, на другом конце мира, в однокомнатной квартире на улице Новой города Славена, проснулась Лиза Гутник.

Проснувшись, первым делом она отметила два факта: первый – выпивать она не умеет совершенно, и второй – ее карьера на поприще науки завершилась.

Вот и вчера, оплакивая неудачу, Лиза сидела на кухне своей подруги Вероники, размазывала по щекам слезы и жаловалась, что ее никто не понимает, на кафедре разгромили ее доклад как лженаучный, а руководитель Пеш домогался грязным образом.

– Трогал меня за колено! – с ненавистью говорила Лиза. – Представляешь? Положил свою мерзкую лапу мне на колено! Ты только подумай!

Вероника сочувственно вздыхала и подливала подруге шампанское. Такими темпами Лиза очень быстро напилась до состояния, когда горе от пережитого унижения вытеснила забота о том, как бы дойти до кровати на собственных ногах.

Теперь наступил новый день, а вместе с ним груз забот, отодвинутых на второй план, навалился с новой, пугающей силой.