Около Царской семьи - Алексей Андреевич Волков

из моей памяти. Спустя два дня, рано утром ко мне неожиданно вошел великий князь Павел Александрович и обратился ко мне со следующими словами:

– Я здесь на чужбине, и у меня нет ни близких, ни родных. Благослови же меня, Волков, на предстоящий брак.

Я благословил великого князя. Оба мы горько заплакали и потом обнялись горячо.

Бракосочетание великого князя Павла Александровича состоялось в Вероне, и я на нем не присутствовал. После него молодые вернулись во Флоренцию.

Глава 6

Опала великого князя Павла Александровича. – Лишение прав. – Моя разлука с великим князем. – Мои мытарства. – Философов и его чрезмерное усердие. – Возвращение на придворную службу. – Попытка великого князя Павла Александровича вернуть меня к себе.

В Италии великий князь Павел Александрович после свадьбы пробыл до поздней осени. В ноябре же месяце мы прибыли в Париж.

За несколько дней до 6 декабря[23], дня тезоименитства Государя Императора, великий князь велел мне приготовить генерал-адъютантский мундир, прибавив при этом, что он намерен быть в указанный день на богослужении в посольской церкви. Я исполнил его приказание и был наготове. Накануне 6 декабря великий князь получил из русского посольства какой-то пакет, адресованный ему в собственные руки. О содержании пакета великий князь не сказал никому ничего.

На другой день Ефимович прислал ко мне спросить, поедет ли великий князь в церковь. Я отвечал утвердительно. Через несколько времени Ефимович вторично прислал спросить меня о том же самом. Так как приближался час начала церковной службы, то я решился напомнить самому великому князю. На мой вопрос: наденет ли он сегодня приготовленный мною мундир, великий князь с горечью отвечал:

– К сожалению, его у меня нет…

Тогда мы узнали, что министр Императорского двора сообщил нашему посольству в Париже для извещения великого князя о том, что он лишается всего, вплоть до военного звания включительно.

Несколько дней спустя получено было второе письмо, которое поразило великого князя Павла Александровича новым ударом: в нем сообщалось, что у него отнимается шефство в полках и двор его подлежит расформированию.

Тогда великий князь решился на крайнее средство: он обратился с письмом к великому князю Владимиру Александровичу и просил его, как старшего брата, о заступничестве и, в частности, о сохранении за ним шефства в полках, ссылаясь на то обстоятельство, что шефство было дано ему покойным его отцом, а не Императором Николаем II.

Вскоре получена была ответная телеграмма великого князя Владимира Александровича:

– «Вступая в брак, ты делал это, не спросясь старшого брата. Бог тебе судья».

После этой депеши великий князь Павел Александрович понял, что дело его в данный момент безнадежно, и решил снова вернуться в Италию. Мы возвратились во Флоренцию и приступили к поискам подходящего помещения. Вскоре оно было найдено, именно – вилла графа Бутурлина в окрестностях Флоренции.

Но недолго пришлось мне пожить здесь: всего каких-нибудь 3–4 недели, а то и того меньше. Великий князь Павел Александрович уже несколько раз намекал мне на то, что я заслужил себе отдых, но я не придавал этим словам его серьезного значения. Во Флоренции же он прямо заявил мне, что дает мне отпуск, вследствие чего я через 2–3 дня могу отправиться в Россию. При этом выяснилось, что великий князь оставляет при себе только Ефимовича и Лихачева. На мой вопрос, когда же мне надлежит вернуться, великий князь Павел Александрович отвечал уклончиво, что о времени моего возвращения он напишет мне своевременно сам.

Я приехал в Петербург. Прошло немало дней, я все ждал письма от великого князя, но тщетно. Наконец, меня вызвал к себе заведывавший его двором генерал Философов. Он объявил мне об окончательном расформировании двора великого князя и оставлении меня за штатом, при этом мне была назначена пенсия в размере 25 рублей в месяц и предоставлено казенное помещение на Алексеевской улице для жительства.

Раз уже зашел разговор о Философове, не могу не рассказать анекдот, происшедший с генералом и вызвавший немалую на него досаду великого князя Павла Александровича. Дело было еще при жизни великой княгини Александры Георгиевны. Однажды, после обеда, она со своим супругом стояла у окна дворца и наблюдала движение публики на набережной Невы. Около них находился и Философов. Вдруг внимание великой княгини было привлечено одной из проходящих дам с прехорошенькой собачкой на руках.

– Как мне хотелось бы иметь точно такую же прелесть, – сказала великая княгиня, провожая глазами собачку.

Философов, не говоря ни слова, беззвучно исчез из комнаты и, несколько минут спустя, торжествующий, вернулся с собачкой на руках. Оказалось, что Философов послал швейцара взять у дамы собачку. Когда тот исполнил приказание, то Философов принес отнятую собачку великой княгине. Можно себе представить при этом конфуз великокняжеской четы и удивление Философова, которому было приказано возвратить собачку по принадлежности. По одному этому факту легко судить, какими способностями отличался Философов.

* * *

Между тем мои личные дела шли все хуже и хуже. Не успел я устроиться как следует на Алексеевской улице, как меня вызвал к себе управляющий великого князя Павла Александровича, полковник Долинский и предложил мне очистить квартиру, так как дом этот был великим князем продан. Взамен была мне предоставлена квартира, также в казенном доме, на Галерной улице, но вскоре я был выдворен и оттуда. Пришлось переехать в частное помещение и занять выжидательное положение до тех пор, пока не представится удобный случай напомнить деликатным образом о себе. Случай этот явился и притом совершенно независимо от моей воли. В Петербург приехал великий князь Сергей Александрович для того, чтобы навестить детей своего брата. Он вызвал меня во дворец и стал расспрашивать о моем житье-бытье. Ничего о себе утешительного я рассказать, конечно, не мог. Великий князь Сергей Александрович обещал при первой возможности определить меня снова на место в придворное ведомство.

Возможность эта представилась на торжествах по случаю открытия мощей святого Серафима Саровского[24]. Великий князь Сергей Александрович нашел подходящий случай напомнить обо мне Государю. Император Николай II выразил свое изумление по поводу моего неустройства и посетовал на то, что никто не сказал ему об этом раньше. Тотчас же состоялось распоряжение принять меня на службу ко двору. После соответствующих переговоров со стоявшим во главе гофмаршальской части графом Бенкендорфом и его помощником Аничковым я принят был на службу вице-гоф-фурьером. С этих пор судьба моя оказалась тесным образом связанной с царским дворцом.

Замечу, между прочим, что значительно позже великий князь Павел Александрович сделал