Век моды - Жан Филипп Ворт

Мадам Ворт, супруга модельера, ок. 1860 года

Новые модели принесли ему такой успех, что Гажлен вскоре позволил ему создать большой отдел, полностью предназначенный для изготовления платьев. Важной особенностью этого эксперимента был зал продаж, предшественник современного салона кутюрье, куда могли приходить заграничные покупатели, рассматривать и заказывать из коллекции модели, задуманные, а затем изготовленные для каждого вида материи, таких как шелк или газ, бархат и шерсть, отделанные известными к тому времени материалами – галуном, басоном, бисером; отец использовал это ежедневно и многообразно.

Придумывая свои платья, Ворт следовал тому же методу, который оказался столь успешным при изготовлении манто и плащей. Он изучал женскую фигуру и понимал, как лучше пригнать лиф, при этом следил за направлением нити в ткани для различных частей одежды и кроил либо по прямой, либо по косой так, чтобы складки всегда проходили в направлении главных движений тела, что придавало фигуре максимум элегантности. Он убеждал женщин броской внешности и с ярким характером носить новые фасоны, и вскоре они стали популярными, женщины их приняли.

В создании нового стиля мадам Ворт была главным союзником отца, хотя иногда делала это неохотно. Единственные разногласия, когда-либо случавшиеся в их счастливой семейной жизни, были тогда, когда мой отец просил жену надеть что-нибудь новое. Для женщин, каждая из которых в дальнейшем заплатила бы любую цену, чтобы сам Ворт создал для нее платье, позиция матери показалась бы необъяснимой. Но для чувствительной мамы с ее застенчивостью и боязнью оказаться смешной подобная честь приносила лишь внутренние муки. И мой бедный отец всегда выдерживал ожесточенную схватку со слезами и упреками, чтобы убедить ее надеть новую модель, созданную для нее. Это вовсе не означало, что она не любила новых вещей, но представлять их должен был кто-нибудь другой. Мать не любила, так сказать, вводить новые модели. Императрица Евгения, для которой Ворт создавал платья в течение многих лет, вплоть до ее смерти в изгнании, была точно такая же, и сколько любезных схваток произошло между этой королевой-красавицей и ее кутюрье, которые обычно заканчивались победой отца.

Императрица Евгения. Фото Диздери из коллекции Роми, ок. 1868 года

Но самая известная его стычка с матерью случилась из-за платья, которое он сделал для ежегодного бала, устраиваемого в честь императрицы и ее двора. Высший свет боролся, чтобы получить приглашение на эти балы, всегда исключительные и прекрасные, и мадам Ворт была среди счастливиц, имевших такое приглашение.

Платье, которое мой отец создал для этого случая, было очень красивым, из розового тюля, с очень широкой юбкой, но с ровным и изысканно-простым лифом. Ее талию он обвязал фиолетовым бархатным бантом, а в волосы поместил – и в этом как раз была трагедия! – маленький букетик анютиных глазок. В наши дни такая невинная вещь никакой сенсации не произвела бы, но когда мать увидела себя в зеркале, она начала рыдать, как будто наступил конец света, и причитать: «Я не пойду на бал с этим деревом в волосах!» В начале лета 1856 года мамино отчаяние, вызванное тем, что она пала жертвой непреклонного гения-мужа было на время забыто. Доктор беспокоился из-за ее слабости в течение последних месяцев, строго рекомендовал покинуть Париж – тем летом особенно ужасный – и уехать в Дьепп. Она послушалась, и в приморской деревне, двадцать пятого июля, задолго до положенного срока родился я.

Мадам Ворт в платье покроя без пояса, ок. 1860 года

Когда мне было одиннадцать месяцев от роду, отец прекратил свои отношения с бывшими компаньонами. К такому повороту событий привели недальновидность и гордость его нанимателей. Если бы хозяева Дома Гажлена не были бы такими упрямыми, то пошли бы на какие-нибудь уступки, чтобы сохранить его. Отпустив моего отца, они потеряли самого ценного сотрудника или, как говорят американцы, свою главную ставку.

Мой отец был душой их дела. Каждая новая модель, каждая новая ткань, которые они запустили, возникли благодаря его таланту и прошли через его руки. Торговый отдел предприятия постоянно пользовался предложениями и советами Ворта, его опытом в области психологии. Даже примерки были под наблюдением отца.

При таком количестве обязанностей ему не оставалось ни минуты отдыха. Часто отец был не в состоянии выйти с работы для ланча раньше трех часов дня.

И моя бедная мама безропотно разделяла с ним такую жизнь. Хотя в то время она ждала ребенка, все равно вставала очень рано, чтобы одеться, позавтракать и прийти на работу к восьми часам. С восьми утра до восьми вечера мама работала, ее талия была перетянута, желудок страдал от подгорелого от разогревания мяса с недоваренными овощами. В конце концов, поняв, что ее здоровье ухудшается, она пошла к Гажлену и Опижу и попросила, чтобы ей и мужу разрешили устроить маленькую квартиру в здании, занимаемом магазином, дабы избежать утомительных поездок на работу и обратно и нерегулярного питания. Но господа из руководства компании и слышать не захотели об этом. Никакой сотрудник, неважно насколько ценный, не может жить в служебных помещениях.

Чарльз Фредерик Ворт, Париж, ок. 1864 года

Узнав об этом, Ворт решил, что настало время порвать с Домом Гажлена. Ему стало известно о планах некоего мистера Боберга, молодого человека из Швеции, занимавшего в другом магазине положение, сходное с тем, которое было у отца в Доме Гажлена. Я думаю, тот магазин назывался «La ville de Lyons». Отец разыскал этого человека. Оказалось, что мистер Боберг имел небольшие собственные средства и смог, к счастью, добиться помощи родственников и раздобыть еще больше.

Два молодых человека, обладавшие храбростью и дальновидностью, взяли эту небольшую сумму, оборвали связи со своими прежними работодателями и сняли квартиру на первом этаже дома № 7 на известной рю де ла Пэ.

Улица рю де ла Пэ, главная улица парижской моды, ок. 1900 года

Когда отец открыл это скромное заведение – первое на этой оживленной улице, – рю де ла Пэ была столь же пустынной, как авеню Мессен ныне. Это была улица частных домов, и казалось абсурдным селиться на ней с коммерческими целями. Опера́ еще не была построена, и все подобные портновские заведения были на улице Ришелье или на Шоссе-д’Антен, а ювелиры в то время располагались на Пале-Рояль. Но как только Ворт устроился там и добился успеха, появилось множество подражателей и соперников. Некий г. Пинга[20], также служащий большой фирмы, воспользовался примером отца и поступил точно так же. Затем была Орели, и даже бывшие коллеги отца последовали его примеру.