Кумуш-Тау — алые снега - Зоя Александровна Туманова

погоди, должен же я объяснить... Когда я миновал, один за другим, все эти ледовые капканы, я понял — это не просто везенье, это ты меня учил ходить по леднику. А я мог... я мог...

— Ну, хватит, подвели черту...

— Бас! Койсангчи, шайтан разговорчивый! — хлопнул Димку по спине Искандер. — Смотри, луна выскочила, нам дорожку осветила!

...Прозрачное небо вылито из синего льда. Ослепительным зеркальцем круглится луна. От вершин до подножья блистают хребты в ледяных своих кольчугах. Зернисто поблескивают сугробы, синеют провалы и ямы.

Кумуш-Тау — как на ладони. Четко прорисована на густо-синем серебряная наковальня.

— Я. конечно, психопат, — с неожиданной грустью сказал Димка. — Притащиться по такой дороге... Просто бешено повезло. Нельзя было так — очертя голову. И, наверно, оно больше никогда не повторится. А все-таки — я видел, видел!

— Ладно, ладно, — рассердился уже Искандер. — Ты не один притащился, ты и нас за собой притащил. И сейчас главное — скорее домой! Пошли!

Артем боковым зреньем засек светящиеся стрелки своих часов. Вчера Димур провалился в люк и поднял шум минут на двадцать пять позднее. Дождаться бы этого срока — просто так...

— Погодите, братцы, разомнусь. Что-то нога бастует!

— А ну, садись на сугроб, — присунулся Искандер. — Давай ее сюда! Так — больно? А так?

Артем, покорившись самодеятельному костоправу, добросовестно охал, стонал, кряхтел, успевая зацепить глазом циферблат.

Замерли светящиеся стрелки. Застыли безмолвные горы. Застыли снега, ожидая, — то ли ветра, то ли звука голоса, — иной раз достаточно тени упасть на склон, чтобы нарушилось капризное равновесие природы, чтобы ничтожная причина преодолела силу сцепления снеговой массы с подстилающей поверхностью — и ринулась, все сокрушая, многотонная лавина... Вот, как десять минут назад.

Но нет ветра. Все оцепенело молчит. Все недвижимо. И они, трое, почему-то молчали. Наконец Димка сказал мрачно:

— Ирреальная ночь. Гоголь. Слышно, как звезда с звездою гово...

И осекся.

Серебряную громаду Кумуш-Тау прорезала наискосок тончайшая игла интенсивно-красного цвета. Потанцевала на склонах, уперлась в наковальню-вершину.

Вспыхнули и засияли снега.

Алым пламенем.

Не с чем было сравнить это сиянье — неистово, яростно, победно-алый свет!

Внезапно нестерпимый его жар затмили черно-багровые полосы, стремительно сбежавшие вниз по склонам. Раскаленную наковальню окутал пунцовый туман, — казалось, что она взмыла в небо, подхваченная бурно клубящимися облаками. Мрачный, торжественный отблеск упал на соседние вершины.

И все погасло. Свинцово-серая луна чуть теплилась в черном провале неба.

— Нижняя зимовка, слышите меня? Перехожу на прием...

Олег прирос к рации, ничего не видел, не слышал — ловил голоса вновь ожившего, населенного и перенаселенного эфира. Искандер вел грубый нажим на блаженно отходящего в тепле от перенесенных тягот начальника зимовки:

— А я говорю: выпей еще чаю! Сам заварил, по-узбекски!

— А сладкий?

— Губа к губе прилипнет!

Димка отсутствовал. То есть он был здесь, сидел на обычном месте, но по лицу его то и дело пробегало выражение полной отрешенности от мира сего. На коленях у него лежала ефремовская «Туманность Андромеды».

Свои мнения о возможности межгалактической связи он уже выложил — книга служила ему щитом против самых пробивных реплик. Артем воздержался от гипотез и догадок. Искандер почему-то был уверен, что световые сигналы подали жители луны, и даже конкретно — лунные альпинисты: нашли у себя в лунных горах советский вымпел и догадались, что земля тоже обитаема...

Олег не участвовал в спорах — неумолимо надвигалось время ночной радиосвязи с Большой Землей.

— Прием. Прием, — заклинал он с бесконечным упорством радиста, которое сравнимо разве что с выдержкой йога. И вдруг скомандовал властным шепотом: «Ти-хо!»

Все обернулись к нему.

Сквозь хрипы и сатанинские повизгивания взбаламученного эфира донесся голос, четко выговаривающий: «... и нижней ледниковой станции... высокогорной метеостанции... астропункту... Сообщите результаты визуальных наблюдений при вторичном испытании КГМ районе Кумуш-Тау... Повторяю: КГМ — квантовый генератор конструкции Морозова... Источник монохроматичного когерентного света находился на высоте 270 километров. Просим указать диаметр освещенного круга... воздействие на вечные снега и льды, а также скальные обнажения, поведение животных и птиц. Повторяю: зимовщикам гляциологических станций — верхней и нижней...»

— Вот тебе и Луна! — прошептал Искандер.

Говорят, ночью надо спать. Возможно. Но не каждый же раз!

Высотная станция бурлила.

Димка вытряхивал резервы емкой своей памяти — все, что читал, когда-то и где-то, о квантовых генераторах.

— Могучий источник света. Луч можно направить на Луну и осветить любой участок. Искандер разглядел бы своих друзей — лунных альпинистов... Новое, совершеннейшее средство связи — сверхдальней, космической, — нашего дорогого Олега Федоровича попрошу особо это заметить! Не перебивать: я еще не кончил! Еще — может работать за гиперболоид инженера Гарина: световое лезвие, которое запросто срежет тебе гору... Давление луча — был опыт — до шестисот атмосфер. Температуры — порядка восьми тысяч градусов...

— Слушай, а ты — не из этой оперы? — Олег повертел перед глазами «Туманность Андромеды». — Я, например, еще в детстве не только романы, но и предисловия читал. Черным по белому печатали: идея гиперболоида научно несостоятельна!

— А моя бабушка читала в детстве, что не могут летать аппараты тяжелее воздуха! — вспыхнул Димка. — Это раз. И второе: не путай оптику с радиооптикой!

— Очень быстро время скачет, — вздохнул Искандер. — Мы тут на два года застряли. Фантастику читаем. А может, там эта фантастика — уже оседлана и взнуздана, садись и говори «чу!»

— Нет, вы погодите, — пробормотал вдруг Артем, так потемнев лицом, что все удивленно на него воззрились. — Ты сказал: световое лезвие? А если им... плавить льды?

— Льды! Ха! Граниты плавь! Базальты!

— Но это...

Артем не мог дохнуть, туго зажатый волненьем. И вдруг, подхваченный сумасшедшей радостью, вскочил с места, по-медвежьи обхватил Димкины плечи:

— Эх ты, лизик! Слона-то не приметил!

— Слон в данную минуту испытывает мою мускулатуру на скручивание, — поморщился Димка, вырываясь из крепких рук. — Но что с тобой, Артемище?

— Сейчас узнаешь...

Слушали жадно, поглощенно.

...Изучать, измерять, накапливать факты надо, но на большее замахнулась беспокойная мысль. Подальше от обычных маршрутов, где добрым людям бродить было без надобности, облюбовал Артем участок для опытов. Приплюсовал к своей нагрузке — изучить законы таяния и овладеть ими.

(«Один?» «Пока один», «Правильно это?» «Нет, но слушайте дальше...»)

Косматое солнце больших высот яростно, как в тропиках. Однако до восьмидесяти процентов солнечной энергии