Мечта о крылатом коне - Сергей Станиславович Юрьев

Никто не стал поднимать по тревоге дворцовую гвардию – все знали: Таня неуловима, а Борьку не догонит ни один другой конь в королевстве…

У Северных ворот принцессу ожидали два рыцаря – дон Кост-Юм и дон Мак-Кинтош, которые избрали Таню дамой сердца и все ее капризы исполняли. А если кто сомневался, что Таня всех прекрасней и милей, – тех они вызывали на поединок.

– К вашим услугам, принцесса! – сказал, припав на колено, дон Мак-Кинтош.

– Приказывайте, прекраснейшая! – геройски воскликнул дон Кост-Юм. Это было очень рискованно, ведь Таня могла приказать всё что угодно, например, достать птичьего молока или поймать ей маленького дракончика.

– Поедем в город Колдунов! – решительно сказала принцесса. – Я там ни разу не была.

– Но, Ваше Высочество, – изумился дон Мак-Кинтош, – там же вас могут превратить в лягушку. Этим колдунам закон не писан!

– Значит, это будет самая прекрасная в мире лягушка, – заявила Таня и пришпорила коня Борьку. Верным рыцарям ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Город Колдунов, вообще-то, городом не был. Колдуны жили в огромном ущелье среди Гремучих Гор, по которому стекала в долину река Гремучка. Колдуны никого к себе не пускали, а кто пытался нарушить их покой, тех превращали в лягушек, ящериц и пауков, а одного рыцаря из Барабании, дона Пар-Дона, вообще в крокодила превратили. Посадили его на цепь – вход в ущелье стеречь, пообещав через двести лет, если верно служить будет, опять в рыцаря превратить. Вообще-то, немало находилось любопытного народу – так что вся округа у Гремучих Гор так и кишела ящерицами, лягушками и пауками.

Дон Мак-Кинтош скакал впереди, и вся эта живность с писком разбегалась из-под копыт его верного коня. А у самого входа в ущелье огромный крокодил, гремя бронзовой цепью, бросился наперерез принцессе и ее рыцарям.

– Стой! Кто идёт? Стой! Кусать буду! – рычал крокодил.

Дон Мак-Кинтош был бесстрашным рыцарем, но старался, чтобы все поединки велись по правилам.

– Дон Крокодил, – воскликнул он, – скажите, до превращения вы были простолюдином или благородным рыцарем? Если вы – рыцарь, я проткну вас копьем, а если – простолюдин, вам придётся отведать моей плётки!

– Колдуны сделали мне такие челюсти, что я могу спокойно жевать рыцарские доспехи, ответил крокодил, – но вы меня так оскорбили, что я даже грызть вас не буду. Проходите… Пусть вас превратят в мокрицу – вам же хуже.

Крокодил вильнул хвостом и помчался прочь.

– Попадись мне, ящерица! – крикнул ему вслед дон Мак-Кинтош.

– Ваше Высочество, может, не стоит рисковать… – благоразумно заметил дон Кост-Юм. – Нас-то ладно, а вот если из вас каракатицу сделают…

– Я принцесса, – сказала принцесса, – и значит, я капризная и своенравная и ни в чём себе отказать не могу. А если мне угрожает опасность, на то у меня и верные рыцари…

У самого входа в ущелье Танин конь Борька начал брыкаться и тревожно ржать.

– Принцесса, мы осмотрим дорогу! – крикнули рыцари и умчались вперед.

Борька тем временем, яростно взбрыкнув, сбросил с себя бедную принцессу, которая упала на землю и тут же потеряла сознание, а конь бросился вдогонку за рыцарями.

Очнулась Таня, когда уже стемнело, в небе горели звезды, каждая размером с грецкий орех. Но горькие слёзы заливали ей глаза, и она не видела звёзд.

– Принцесса, вы живы? – послышался шёпот из темноты.

– Ой, кто это? – не забывая всхлипывать, пробормотала Таня.

– Это я – Борька… – Выползшая из-за скалы круглая луна осветила длинногривого коротышку. – Меня колдуны превратили в человека. Это людей они превращают во всяких каракатиц, а животных – в людей.

– А где кони моих рыцарей? – прохныкала принцесса.

– А что кони… Они рады-радёшеньки, что столько железа на себе таскать не надо. Отряхнулись и ушли среди людей жить… А вот рыцарей, донов, значит, ваших, – одного в скорпиона превратили, а другому повезло – в кролика… И вас бы, моя хорошая, превратили бы в какую-нибудь курицу, если бы не я… А теперь садитесь на меня по старой памяти – и домой. А то папенька ваш ругаться будут, казнит еще кого-нибудь сгоряча.

– Нет уж! – решительно сказала Таня, вытирая остатки слез. – Надо рыцарей выручать – они меня сколько раз спасали…

Борька молча схватился за голову, но по прежнему опыту знал, что спорить с Таней невозможно – можно плётки отведать.

Было темно и страшно. Борька с принцессой упорно шли вперёд, чем дальше, тем медленнее – страх усиливался, а Танино упрямство ослабевало. Вдруг, гремя цепью, из-под лежащего камня выполз крокодил. Глаза его светились в темноте, как два фонарика, и огромные белые зубы задумчиво скрипели. Было, конечно, страшно, но Таня и Борька уже так натерпелись страха, что бояться дальше сил у них не было.

– Грызть я вас не буду… – хрипло сказал крокодил. – Потому что среди вас есть принцесса… Принцесса, если ты пойдёшь дальше, и себя погубишь, и не поможешь никому. Садись на меня, и я отвезу тебя туда, где есть Сила, которая поможет тебе и всем нам, безвинно превращённым.

– Без Борьки никуда не поеду! – заявила Таня.

– Ладно, садитесь оба – мне всё равно, – ответил крокодил и подставил свою пупырчатую спину, звонким ударом челюсти перекусив цепь.

Пока они мчались под луной по холмистым лугам, крокодил рассказал, как самый старый и могучий из колдунов, объевшись белены, проболтался о Принцессином Холме – заколдованном месте, силой которого могут пользоваться лишь принцессы. Принцессе нужно было только уснуть на этом холме, и любой ее сон вскоре сбывался. Никакие чары не могли этому помешать.

А Таня почти ничего не слышала, она засыпала. И если бы Борька не поддерживал ее, она давно свалилась бы с крокодиловой спины. Когда они взобрались на заветный холм, никому не пришлось петь колыбельную песню – Таня уже спала, и снился ей сон…

Наутро холм, где спала принцесса (а они, как известно, рано просыпаться не любят), окружила огромная толпа народу – рыцари, в том числе дон Кост-Юм и дон Мак-Кинтош, любопытные девчонки и мальчишки и прочие искатели приключений, попавшие за последние триста лет в ловушку колдунов… Только Борька в коня обратно не превратился: видно, в Танином сне он так и остался человеком…

Славный рыцарь дон Пирамидон больше всего на свете любил кататься на кривой кобыле. Кривой ее называли вовсе не потому, что она криво глядела, а потому, что она криво ходила. Бывало, уснет дон Пирамидон в седле (а поспать он тоже любил), так она сразу с дороги сворачивает и идет себе куда ей хочется. Проснется рыцарь – куда попал, понять не может, а потом оказывается, что занесло его в какое-нибудь там Трисемнадцатое королевство, где людоеды к обеду вилки точат. И одно только его спасало – чтобы какому-нибудь злыдню за кривой кобылой угнаться, надо самому кривому быть…