Комната спящих - Фрэнк Тэллис

– Вернусь в одиннадцать. Делайте все точно по инструкции. – Затем она ушла в сопровождении одной из медсестер.

Практикантка села за стол и достала из ящика «Британский национальный формуляр». Некоторое время пыталась читать, но потом отложила медицинский справочник в сторону и меланхолично уставилась прямо перед собой. На ее лице читалась глубокая скука.

Я ходил между кроватями, читал последние записи в картах, велел сделать электроэнцефалограмму пациентке по имени Сара Блейк – одной из трех, кому давали не только хлорпромазин, но и амилбарбитурат натрия. Это была женщина лет двадцати с небольшим. У нее было очень своеобразное лицо; обычно про таких говорят: «Ну вылитая ведьма»: длинные черные волосы, острый выпирающий подбородок, нос с горбинкой. Впрочем, при удачном свете она могла бы сойти за красавицу, хотя красота и была бы несколько зловещей. В последний раз электрошоковую терапию ей проводили почти неделю назад, из чего я заключил, что состояние ее не слишком тяжелое, насколько оно вообще может быть нетяжелым у этих пациенток. Энцефалограф чертил неровные линии, состоящие из пиков и провалов, – медленные волны сна.

Наступила тишина, и я вспомнил, как много лет назад читал о методе, применяемом древнегреческими целителями. В те давние времена жрецы советовали больным и недужным провести ночь в подземном святилище. Там страждущие должны были увидеть сон, который исцелит их. Видимо, комната сна – современный эквивалент.

Мне и раньше приходилось бывать в лабораториях сна в Кембридже и Эдинбурге, где я учился и работал, и везде была одинаковая, весьма специфическая атмосфера. Но в комнате сна в Уилдерхоупе все было по-другому. В воздухе будто ощущалось напряжение и какая-то торжественность, словно во время священнодействия. Похожие ощущения возникают, если зайти в темную пустую церковь. Создавалось впечатление, будто тишина и темнота этой комнаты скрывают нечто недоступное человеческому восприятию. Целебный ритуал древних греков назывался «инкубация». Очень подходящее слово, ведь оно состоит из двух частей, которые можно примерно перевести как «лежать внизу».

Прежде чем уйти, я снял электроды с головы Сары Блейк и изучил результаты электроэнцефалограммы. Красные чернила на белой бумаге казались яркими, будто кровь. Ничего особенного я не увидел – медленные волны, изредка перемежавшиеся короткими вспышками активности от лобной доли мозга. Я записал несколько комментариев и пожелал медсестре спокойной ночи.

– Уже уходите, доктор?

Мне ее реакция показалась странной.

– Да, – ответил я. – А что? У вас есть вопросы?

Покраснев, медсестра ответила:

– Нет. Все в порядке. Спокойной ночи, доктор Ричардсон.

Я поднялся наверх и решил сделать еще один обход в палатах. Майкл Чепмен до сих пор не спал, однако лежал в кровати, и единственным следом былого волнения оставался озабоченно наморщенный лоб. Пожалуй, я провел в мужском отделении больше времени, чем было необходимо, – заболтался с сестрой Тёрнер. Она работала в Уилдерхоупе со дня открытия. Я спросил, не скучает ли она по Лондону.

– Нет, – ответила мисс Тёрнер. – Я туда езжу примерно раз в месяц. Навещаю маму, общаюсь с друзьями. Летом здесь очень хорошо.

Я хотел узнать еще что-нибудь о ней, но боялся, что мисс Тёрнер сочтет подобные расспросы проявлением непрофессионализма, и поспешил откланяться.

Поднимаясь по лестнице, я думал о событиях этого дня, но погрузился в размышления не настолько глубоко, чтобы не замечать ничего вокруг. Мне показалось, что кто-то идет следом, и я оглянулся, но с удивлением обнаружил, что ошибся. Сзади никого не было. Это маленькое происшествие меня смутило, но не до такой степени, чтобы заставить остановиться. Я поднялся на один марш и собирался было идти дальше, как вдруг снова услышал шум, на этот раз громче и явственнее. Будто что-то упало на ковер и отскочило от него – сначала один раз, потом второй.

Обернувшись, я заметил на полу ручку. Сначала решил, что уронил свою, но, наклонившись, чтобы поднять, увидел, что это дешевая шариковая ручка. Мой собственный серебряный «паркер» лежал в кармане. Я не припоминал, чтобы брал ручку из комнаты сна или одной из палат, но, очевидно, именно это я и сделал.

В кабинете я занялся разбором бумаг. Сложил черновики незаконченных статей в бюро и тут обнаружил в нижнем ящике воздухонепроницаемую упаковку. Внутри лежали три белые таблетки. Я прочел надпись на упаковке: «Резерпин. Хранить в защищенном от света месте». Сам я это лекарство не использовал, но, кажется, кое-что о нем слышал. Я достал одну из таблеток. Со стороны моего предшественника Палмера было легкомысленно оставлять собственное лекарство здесь, где его могут найти. К тому же резерпин – психотропный препарат. Я снова вспомнил, как Мейтленд упомянул о неожиданном увольнении Палмера. Мне показалось, будто раздался какой-то отдаленный звук, напоминающий тихое эхо, и я убрал таблетку обратно. Должно быть, в комнате было пыльно, потому что у меня заложило нос, и я с трудом дышал. Я открыл окно и поглядел на море. В вечернем свете необычный оттенок коричневого стал еще насыщеннее. Я закрыл окно, задернул занавески и приготовился ко сну.

«От доктора Ангуса Макрайтера

Больница Мейда-Вейл

Лондон W9

26 февраля 1955 года

Здравствуй, Хью!

Хочу направить к тебе свою пациентку, мисс Кэти Уэбб (дата рождения – 03.01.1937, адрес – Уолсингем-Хаус, 26, Лиссон-Гроув NW1). Буду очень благодарен, если согласишься принять мисс Уэбб. Девушка страдает шизофренией и дисфорией. Родилась она в Западном Лондоне, младшая из четверых детей. Старший брат, Чарльз, также страдает от психического заболевания. Отец торгует на рынке, мать, уроженка Дублина, – домохозяйка. Мисс Уэбб училась в римско-католической школе, но в возрасте девяти лет была исключена за постоянные прогулы. Монахини – убежденные сторонницы телесных наказаний, и девочку, видимо, часто били. В подростковом возрасте мисс Уэбб начала регулярно убегать из дома. Примерно в это же время она стала слышать голоса, большинство из которых ругали ее и обвиняли в совершении грехов. Мать решила, что дочь одержима дьяволом, и отвела девочку к священнику, который, к счастью, сразу понял, что несчастная нездорова, и направил ее в больницу Святой Марии к психиатру. За последующие несколько месяцев состояние больной резко ухудшилось, и мисс Уэбб была переведена в больницу Фриэрн, где провела более года на стационарном лечении, причем методы применялись довольно консервативные – сочетание успокоительных средств и трудотерапии. Но через три месяца после выписки мисс Уэбб снова начала слышать голоса. Она продолжала убегать из дома, ее даже начала узнавать полиция – девушку неоднократно задерживали в районе Ноттинг-Хилл. С растерянным видом, неопрятная, она бродила по улицам в ранние утренние часы. Видимо, кто-то воспользовался ее беспомощностью – в июне прошлого года выяснилось, что девушка находится на третьем месяце беременности. Сама мисс Уэбб утверждала, что не было ни добровольного вступления в интимную близость, ни сексуального насилия, и объяснила беременность непорочным зачатием. Было решено, что ради ее же блага лучше сделать аборт. Операцию в должный срок провел мистер Герберт из Вестминстерской клиники. К тому времени мистер и миссис Уэбб окончательно отчаялись, к тому же у старшего сына тоже наступило обострение. Осенью мисс Уэбб была переведена в благотворительную католическую больницу Уолсингем. Состояние больной снова ухудшилось, и доктор Симмонс из больницы Святой Марии – кажется, ты с ним знаком – направил ее ко мне. Мисс Уэбб слышала голоса почти каждый день, некоторые призывали ее наложить на себя руки, но мисс Уэбб была убеждена, что эти голоса принадлежат «дьяволам», желающим заманить ее на «путь греха». Я немедленно назначил ей новые лекарства и провел курс электрошоковой терапии, но мисс Уэбб по-прежнему в тяжелом состоянии, и мысли о самоубийстве не оставляют ее. Также пациентка начала спрашивать о своем ребенке, которого, как ей кажется, у нее украли. К сожалению, больница Мейда-Вейл не располагает достаточными возможностями, чтобы оказать больной необходимую помощь. Когда мы с тобой виделись в последний раз, ты упоминал о новом лечебном центре, где важную роль играет терапия глубокого сна. Надеюсь, ты не откажешься предоставить место для мисс Уэбб? Пожалуйста, осмотри ее и удостоверься, что к ней можно применить данный метод лечения. Если согласишься, мой секретарь вышлет вам всю документацию. Прости за крат кость, просто на этой неделе был очень занят – приезжали какие-то люди из Медицинского совета, пришлось водить их по больнице, и теперь приходится срочно разбираться с документацией. Сам знаешь, какая головная боль эти инспекции.