Эра войны. Эра легенд - Майкл Дж. Салливан

Потерять галантов? Эта мысль неприятно поразила Персефону. Что если их убьют или захватят в плен? Что с ними будет? А что тогда будет с нами?

Персефона обвела взглядом своих людей. Ее немного успокаивало, что Сури здесь. Девочка сровняла гору с землей, уж от нескольких-то сотен фрэев она их сможет защитить. Именно поэтому Персефона настояла, чтобы Сури тоже поднялась на скалу. Правда, она не имела ни малейшего представления, как работает магия и на что способна Сури. К тому же мистик, как и Арион, питала отвращение к убийству. Впрочем, сейчас Персефона уже не была уверена, хорошо ли это.

Она вновь взглянула на темное пятно – остатки деревни, в которой когда-то жило сорок семей, и задумалась. Возможно, она совершила свою первую и последнюю ошибку в качестве кинига Десяти Кланов.

Сжимая в правой руке свернутое знамя, Нифрон повел галантов через Грэндфорд к бронзовым воротам. На них, в сорока футах над входом, были вырезаны скрещенные копья – герб давно покойного фэйна Алон-Риста. Его дьявольски трудно стереть, и тот факт, что Петрагар даже не попытался это сделать, как нельзя лучше демонстрировал различие между Нифроном и нынешним правителем Риста. Одно из многих различий, к тому же. Только Ферролу известно, насколько длинным может быть подобный список, если кому-то вообще придет в голову сравнивать. Нифрон считал, что они с Петрагаром и жуют-то по-разному. Сам он сразу же заменил бы герб прежнего фэйна на свой собственный. У Нифрона пока еще такового не имелось, но он скоро появится – дракон или лев, кто-нибудь свирепый, сильный и благородный. Все великие вожди должны оставить свою метку на лике мира, а он как минимум должен выбить свой герб на этой стене.

– Вам не следовало возвращаться, – произнес Сикар.

Он стоял на противоположном конце моста во главе отряда воинов, закрывшихся щитами, в полном вооружении, словно ожидал неприятностей. На его шлеме появился гребень из красных перьев – после изгнания галантов командир копейщиков был повышен в звании.

– Не могли удержаться, – Тэкчин раскинул руки и послал Сикару воздушный поцелуй. – Мы так по тебе скучали.

Сикар угрюмо покачал головой. Настроение капитана Алон-Риста не располагало к шуткам.

– Дурак ты, Тэкчин. – Он перевел взгляд на Григора, задержавшись на деревянном ящике в руках великана, потом посмотрел на флаг Нифрона. – Вы сдаетесь или просите перемирия?

Немолодой фрэй Элисан, близкий друг и советник отца Нифрона, стоящий справа от Сикара, ответил первым:

– Просят перемирия. Когда ты видел, чтобы галанты сдавались?

Сикар взглянул на Нифрона.

– Вообще-то, когда просят перемирия, машут флагом, прежде чем приблизиться. Правда, в вашем случае без разницы – фэйн объявил вас изгоями. Закон Феррола вас больше не защищает. – В его словах слышалась горечь, а в глазах появилось сожаление.

Нифрон взял это на заметку.

Тэкчин хмыкнул, скрестив руки на груди. Нифрон велел галантам не прикасаться к оружию, и Тэкчин, похоже, не собирался нарушать приказ.

– То есть, ты хочешь сказать, что не вернешь мне карточные долги?

– Это не шутка! – выкрикнул Сикар. – Они хотят…

Раздался звук боевого рога. Ворота отворились.

– Тихо, – велел Тэкчин. – Твой командир идет. Не бойся, я ничего ему не скажу.

Сикар не выглядел уязвленным; он был опечален. Фрэй медленно покачал головой и вздохнул.

– Успокойся, Сикар, – сказал ему Нифрон. – Я вернулся. Я со всем здесь разберусь.

– Они хотят казнить вас… понимаешь ты или нет?

Нифрон только улыбнулся.

Из ворот выбежали воины инстарья, целая когорта. Нифрон не обернулся, он и так знал: отступление перекрыто. Видимо, Петрагар поднял на ноги все Первое копье. Такая демонстрация силы – больше, чем похвала, больше, чем свидетельство трусости Петрагара. Нифрон того и добивался.

Воины выстроились по обеим сторонам моста, заполнив площадь у ворот и перекрыв вход в крепость. Нифрон и не собирался двигаться вперед. Он именно так и планировал – все должно случиться здесь, на том самом камне, где он стоял, и, что еще важнее, на площадке, где собрались инстарья. За долгие века службы Нифрон знал здесь каждое слепое место и каждую выигрышную позицию.

Петрагар вышел последним. Только посмотрите на этого храбреца.

Рядом с ним вразвалку шагал Вертум, ставленник фэйна. Грузный гвидрай ухитрился возвыситься – или, наоборот, впал в немилость – и получил должность в пустошах Эврлина. Вертум сопровождал Петрагара, когда тот приехал в Алон-Рист, чтобы занять пост командующего. Все, что Нифрону о нем было известно, – это он отправил Рэпнагара и других великанов разрушить Далль-Рэн и убить Нифрона, Арион и Рэйта. Трус и хорек – два сапога пара.

– Нифрон, сын Зефирона, – начал Вертум. – Ты совершил…

– Заткнись, – оборвал его Нифрон. – Я проделал долгий путь не для того, чтобы болтать с тобой.

Петрагар выпучил глаза.

– У тебя нет права…

– Я не с тобой разговариваю, сын Тэтлинской ведьмы.

Петрагара явно смутило рхунское ругательство, а также тон Нифрона и… и вообще все. Он оказался не готов к такому повороту событий. Пока новый командующий Алон-Риста оглядывался в поисках подсказки, Нифрон вгляделся в лица своих друзей. Он знал их всех до одного.

Когда дело касалось сына, Зефирон превращался в сущего тирана. Правитель Алон-Риста и верховный командующий всеми западными заставами не давал Нифрону никаких поблажек. Его сын спал в казарме и ел в общей трапезной вместе с остальными воинами. Он месил сапогами грязь, сражался и проливал кровь, как простой солдат. Прежде Нифрона это раздражало, теперь же, стоя на Грэндфордском мосту, он мысленно поблагодарил отца, второй раз в жизни: в первый раз – когда Зефирон погиб во время Ули Вермара.

– Я пришел, чтобы поговорить со своими братьями. – Григор установил ящик на землю, и Нифрон взошел на него. – Инстарья! – обратился он к воинам и взмахнул все еще свернутым флагом, привлекая внимание. – Правитель Алон-Риста вернулся. Я пришел, чтобы освободить вас от власти дураков и трусов.

– Да как ты смеешь! – взвизгнул Петрагар. – Ты…

– Мы долго терпели притеснения и унижения от фэйна, который не уважает, не ценит и не любит нас. – Нифрон с легкостью перекрыл лепет Петрагара. Голос командира галантов как нельзя подходил для речей: громкий, низкий и уверенный.

– Изменник! – крикнул Петрагар. – Сын изменника!

Нифрон решил ответить на обвинение – оно как раз хорошо увязывалось с его речью. Он ни от кого не ждал помощи, тем более от Петрагара, однако грех не воспользоваться преимуществом, когда представляется такая удачная возможность.