По законам чужого жанра - Дора Коуст

– И что же это за правила? – попыталась я цапнуть его за подбородок, но расслышала лишь короткий смешок.

– Ты, я и темнота. Никаких карнавальных масок, никакой одежды. Хочу чувствовать каждый сантиметр твоей кожи. Хочу тебя.

Я была бы и рада что-нибудь ответить, но мне такой возможности не предоставили. Я ощущала, как он расстегивает скрытые пуговички платья на моей пояснице. И ведь нашел же! Углядел!

Его действия были неторопливыми, изучающими, соблазняющими. Стаскивал с меня платье, оставляя только в одном белье. Хотя нет, даже не в белье. Стринги и бельем-то не назовешь, а верхняя часть незамысловатого гардероба сегодня отсутствовала. Самое интересное, что я ни капли не боялась.

Понимала, что мои руки пусть и некрепко, но связаны у меня за спиной. Понимала, что стою сейчас почти полностью обнаженная перед незнакомым мне мужчиной. Все понимала, но не боялась ни капли. Хотела, желала и была готова требовать, если вдруг не захочет продолжать.

Диадема, маска, шпильки – все это осыпалось на пол, будто градом. С шумом, страстью, словно музыкой по моим оголенным нервам. Я даже глаза прикрыла, потому что все равно ничего не видела в этой кромешной темноте. Лишь чувствовала жар чужого тела, что находился в опасной близости.

– Ответишь мне на один вопрос? – спросил Никита, не прикасаясь ко мне и пальцем. Но я-то ощущала, что его ладони едва-едва скользят по моему телу, вызывая толпы мурашек.

– Отвечу, – выдохнула, будто шагнула в ледяную воду. Стоять вот так перед ним было до невозможности трудно. Хотелось сесть, опереться спиной о стену или лучше лечь, но мы продолжали играть в игру, правила которой писали сами.

– Какого цвета у меня глаза? – вдруг неожиданно для меня выдал он, но я не растерялась.

Никогда не жаловалась на память, а подмечать детали и вовсе научилась раньше, чем выговаривать букву р. Сдавалось мне, что наш «дурак» на раздевание начинался именно сейчас.

– Темно-зеленые, – ответила с улыбкой. – А у меня?

– Синие. – В его голосе прозвучала усмешка, а после меня буквально толкнули.

Завалившись на кровать, сначала хотела подскочить и возмутиться, но, во-первых, это было трудно сделать с завязанными руками, а во-вторых, просто не успела.

Разместившись между моих ног, Никита медленно оглаживал кожу от бедра до колена и дальше, вычерчивая эти дорожки короткими поцелуями. Целовал даже щиколотки, аккуратно избавляя мои уставшие ножки от туфель. Хитрец! Теми же путями возвращался, поднимался все выше, чтобы замереть на внутренней стороне моих бедер.

Лизнув воспаленную кожу, тут же легонько подул, а я терялась от такой откровенности, от таких контрастов. Даже в спешке обвинить его не могла, потому что ее не было, но то, что он вытворял, я никогда бы не позволила сделать кому-то на трезвую голову.

Его руки блуждали по моему телу, мягко поглаживали, сжимали. Ласка досталась и талии, и животу, и грудям. Когда ущипнул меня за сосок, натурально дернулась. Нет, мне не было больно, но ощущения странные. Однако только спустя секунды я поняла, что это был отвлекающий маневр, потому что чужие губы уже изучали мое разгоряченное лоно. Правда, пока через ткань. Опаляя горячим дыханием, сводя с ума нежным касанием губ.

– Ты! – то ли возмутилась, то ли обиделась я, впервые не находя, что сказать. Да мой начальник умилился бы, услышав, что я потеряла дар речи!

– Я… – Он издевался. Наслаждался этой игрой, хотя я, честное слово, не понимала, как можно этим наслаждаться. Но приятно, черт возьми. Действительно приятно и невероятно стыдно, потому что хочется еще. – Я только целую. Если боишься, могу развязать руки.

– Развя… – договорить я не смогла, потому что чужие губы тут же накрыли чувствительный холмик, а я ощущала его прикосновения через кружево, которое вдруг стало невероятно тонким. Казалось, что его там и вовсе не было.

– Еще? – Его руки нашли мои запястья. Пара секунд, и бедные конечности оказались свободными, но я едва ли соображала, когда впивалась ногтями в его плечи.

Прекрасно понимала, что мне отвечать не обязательно. Он сам знает все ответы, просто тоненько издевается надо мной, крепче сжимая мои ягодицы, впиваясь губами во влажную плоть. Отлично ощущала, что сам Никита от брюк еще не избавился, но кто я такая, чтобы его торопить? Нет, я наслаждалась. Лишь закрывала рот ладонью, когда из меня вырывались особенно громкие стоны. Он уже сдвинул мокрую ткань в сторону и теперь имел неограниченный доступ к самой интересной части моего тела.

– Будь хорошей девочкой, открой ротик? – приказал этот наглый тип, но я на непотребство повелась. Я бы и с парашютом сейчас, да-да…

Податливо облизав его палец, с удовольствием перебирала его волосы. Не слишком длинные, но и не слишком короткие. Наверняка у этой стрижки было какое-то название, но меня она интересовала с сугубо личной стороны. Когда язык Никиты проникал особенно глубоко, я слегка тянула его за волосы – непроизвольно, а он усмехался и действовал все увереннее.

– А-а-а… – выдохнула я, ощутив в себе чужой палец.

Он двигался неторопливо, аккуратно. Постепенно растягивал мое лоно, а губы Никиты вытворяли сумасшествие, обрисовывая влажные складки, играя с чувствительной бусиной клитора.

– Какая горячая девочка, – вытащил он палец, приподнимаясь, а я поняла, что он стягивает с себя последние детали одежды. – Не бойся, ладно? – попросил он доверительно, не давая мне времени на ответ.

Влажные губы сплелись с моими – сухими, а я ощутила, как горячая округлая головка члена мягко, неторопливо кружит, обрисовывает вход, чтобы единым рывком проникнуть внутрь. Скользнуть, лишь на секунды вызывая дискомфорт и острую боль, что тут же сменилась тянущей, вяжущей, далекой. Этот коктейль не передать словами. Его можно только испытать, потому что рядом с болью всегда стоит наслаждение. Такое же острое, распирающее, какое может быть только в первые несколько минут, пока лоно подстраивается, открывая себя.

Мышцы неконтролируемо сжимались – я ощущала это ярко. Так же ярко, как и гладкий ствол, что медленно скользил, давая мне возможность успокоиться, привыкнуть.

– Все хорошо? – Дыхание рваное, срывающееся.

Никита удерживал свой вес на руках, беспрестанно покрывая поцелуями все, до чего только мог дотянуться. Эти поцелуи не были короткими, быстрыми. Они были другими – мягкими, нежными, ласковыми. Он успокаивал меня, хотя, наверное, мне этого и не требовалось, но я оценила. И его беспокойство, и то, как он повел себя. Когда он понял, что будет первым? Не знала, но и думать об этом сейчас не хотелось.

– Спасибо, – прошептала я, пальцами исследуя каждую черточку его лица.

Хотела запомнить, понять, нарисовать в своем воображении его, но мне это никак не удавалось. Говорят, что женщины всю жизнь помнят своего первого мужчину. Да только как быть, если ты не знаешь, как он выглядит?

– Не больно? – поинтересовался он, ловя губами кончики моих пальцев.