Обреченная на любовь - Алика Мур

Угрюмая ухмылка словно приклеилась к его лицу. Он задумчиво рассматривал свой сад, искрящийся капельками утренней росы. Неплохо получилось, учитывая то, что на создание этой красоты ушли лишь сутки.

Риккардо потер виски – все-таки без настойки Ниир не обойтись. За такой мощный выброс магической энергии в мир людей головные боли – наименьшая расплата из возможных.

Он опустился в стоящее неподалеку кресло и закрыл глаза. Было слышно, как карлик торопливо затопал своими кривыми короткими ножками по гладкому паркету гостиной. Стук его каблучков становился все тише и, наконец, растворился где-то в дальних коридорах особняка.

Ксандра. Кем же на самом деле была эта девушка? Дочь беглого мага и простой человечки недосягаема даже для него – сильного и опытного мага. Почему к ней невозможно подобраться без воздействия медальона Ра, заглушающего защитную магию? Неужели отец инициировал дочь до того, как погиб? Вряд ли. Мысли назойливо крутились в голове, заставляя морщиться от пульсирующей боли в висках.

Риккардо попытался расслабиться. Легко сказать. Его тело было напряжено, как во время кулачных боев на торговой площади, в которых он иногда участвовал ради забавы. Веселое было время: доброе и беззаботное.

Горькие воспоминания о безвозвратно утерянном прошлом накрыли его как цунами: яростно, без малейшего шанса на спасение.

– Эй, братишка, что ж ты такой хмурый сегодня? – Динн весело смеется.

Она всегда с легкостью отстранялась от государственных забот в угоду веселью. Конечно, если ничто не требовало ее немедленного вмешательства.

Риккар любил в ней эту легкость. Даже став Верховной тайрой – главной магиней и первым лицом Камилуна, – она не потеряла способности радоваться простым магическим вещам. Вот и сейчас, в ночь Светлой Луны перед самым Слиянием она легко заявляет ему, что ничто не изменит ее отношения к миру. Что она останется прежней милой сестрой и мудрой правительницей Камилуна.

Риккар крепко сжимает тонкую белую ладонь сестры: он волнуется как никогда. Динн медленно отрывает свою руку от его руки и идет узкой тропой между гигантских деревьев Чилла – красивая, нежная, в белоснежном полупрозрачном облаке воздушного ритуального платья.

Впереди чернеет огромная пасть пещеры. Риккар знает, что внутри уже все готово к церемонии. Коротышки-гринны, с присущим им старанием, изготовили ритуальное ложе из болотных мхов Ахаши. Древесные нигиири сплели из своей паутины воздушные и легкие как пух простыни. А подземные гоуи – прирожденные ландшафтные дизайнеры – украсили все пространство пещеры невероятной красоты композициями из камней и цветов, многочисленными свечами и благовониями с маслами горных трав.

Риккар вздыхает. Ему стоит успокоиться: Динн – мудрая тайра. Она никогда не пошла бы на риск, не будь уверена в успехе операции. Ведь на кону стоит мир Камилуна.

Возле пещеры сестру встречает ее первый и любимый муж Эллион. Он тоже часть ритуала. В его руках сверкает кристальная сфера. Внутри – мрак. Риккар ежится.

Чертова Лилит. Он никак не может смириться, что с этой ночи в теле его любимой сестры будет томиться запертый дух Черной Луны. Но другого выхода нет. С тех пор, как двести лет назад первые тайные жрецы Лилит повадились соблазнять юных магинь, мир Камилуна словно прокляли.

Несмотря на то, что ночь Темной Луны наступала лишь раз в году, Лилит набирала силу. Количество внезапных смертей среди младенцев сильно возросло и продолжало увеличиваться с каждым годом – древние легенды гласили, что их невинными душами питается Дух Лилит. И что когда-то настанет тот день, в который Черная Луна поглотит все вокруг, погрузив мир Камилуна в бесконечный мрак и хаос.

Чертова, чертова Лилит. Чертовы жрецы, чтоб им сдохнуть.

Риккар снова закипал. Он не обладал такой же легкостью характера, как сестра. Каждый раз, когда стражи ловили очередного жреца Лилит, он требовал у Динн принятия закона о казни отступников и убийц.

Но, нет. Добрая милосердная тайра отправляла очередного негодяя в Пустошь между мирами. От того, что эти мерзавцы были обречены болтаться там без дел, без сна, без какого-либо осязаемого пространства, но зато с осознанием бесконечности времени Риккару не становилось легче.

Он мечтал о том, как лично лишит каждого жреца его мерзкой никчемной жизни. Да, он был жесток, но справедлив. Ведь память о юных соблазненных магинях, которых затем эти твари убивали во славу своей Лилит требовала отмщения.

– Синьор Диас, господин…

Риккардо почувствовал, как преданный гринн теребит его за рукав рубашки.

Он нехотя открыл глаза. Воспоминания медленно рассеялись туманной дымкой. Пусть. Они еще не раз придут к нему в кошмарных снах.

– Что тебе, Баах? – вяло поинтересовался Риккардо.

– Выпейте настойку. – Коротышка протянул граненый стакан, наполненный темной ароматной жидкостью. Что ж, очень вовремя.

– Я немного отдохну, не беспокой меня.

Риккардо залпом выпил лекарство, отдал пустой стакан гринну и махнул рукой в сторону двери. Коротенькие ножки засеменили, стуча каблучками и унося упитанное, но такое же коротенькое тельце прочь из гостиной.

Риккардо вздохнул и поднялся из кресла. Снова подойдя к окну, он стал рассматривать свой новорожденный, выдернутый из сотен призрачных, мирок. Тот расстилался перед глазами в виде огромной, в несколько гектар территории и роскошного зеленого сада.

На создание в самом центре столицы частной территории такого масштаба ушло всего пара часов да три заклинания в сочетании с настойкой из травы Чиж. А вот остальные двадцать два часа Риккардо потратил на ментальное воздействие на умы людей сразу нескольких стран, имеющих отношение к его бизнесу. Бизнес, разумеется, тоже был сплошной фикцией. Меценат и мультимиллионер – отличная маскировка в мире людей для сильного и мстительного мага.

Риккардо злобно хмыкнул. Он был уверен, что все доброе, что было в нем когда-то, оказалось вытоптано, выжжено и вырвано с корнем из души. Единственное желание, которое владело им сейчас – праведное отмщение.

Он принялся машинально накручивать прядь черных волос на палец. Эта привычка осталась у него с тех давних пор, когда он еще слушал перед сном страшные истории Динн.

Риккардо помнил как сестра, которой в то время было уже целых двадцать пять лет, целовала его, пятилетнего мальчишку в лоб и начинала накручивать его шелковистый локон на свой палец с другой стороны.

– Вот дернешь случайно и будешь как наш дядюшка Сохан, – смеялась она. – Лысый и злой.

Маленький Риккар тут же отпускал пальчик, выпячивал нижнюю губу и обиженно спрашивал:

– А почему злой? Разве дядюшка Сохан злой из-за того, что лысый?