Золото Иссык-Куля - Виктор Кадыров

Мир летит в будущее с бешеной скоростью. Количество автомобилей на дорогах растет с катастрофической быстротой. Скоро нам, людям, не будет места на городских улицах. Там будут властвовать автомобили. У нас за городом, на горе, уже появился кинотеатр, в котором можно смотреть фильмы, не выходя из своего авто. Человек становится придатком к своей автомашине. Она же требует заправки, помывки, ремонта. За ней надо ухаживать, словно за ребенком. Правда, машина позволяет владельцу делать больше дел, бывать в разных местах. Но она убыстряет ритм его жизни. Человек постоянно начинает спешить, ведь у него есть шанс поспеть в сотни разных мест. Естественно, он не успевает их все посетить, по вполне объективным причинам: где–то надо переговорить, где–то обсудить, где–то просто простоять в пробке между такими же спешащими автолюбителями. Но чувство неудовлетворенности, недоделанности важных дел остается. Автомашина задает жизненный ритм ее владельца. Кроме того, она наполняет жизнь человека массой проблем: необходимо найти какие–то детали, пройти техосмотр, содержать автомобиль в чистоте и прочее, и прочее.

На самом деле, человек сам должен быть хозяином своей судьбы. Он не должен смотреть на автомашину как на предмет своих мечтаний и не носиться с ней как с писаной торбой или любимой девушкой. Существует масса автоцентров, где вам сделают все – от мойки машины до любого ремонта. И в принципе, это хорошо, потому что автомобиль не роскошь, а средство передвижения.

Наша машина ехала по дороге Бишкек – Ош, тонкой ниточкой вьющейся по склонам гор над бирюзовыми водами реки Нарын. Скорее всего, это была даже не река, а протяженное водохранилище, зажатое стенами ущелья. Далеко впереди путь водам Нарына преграждала плотина Ташкумырской ГЭС, поэтому уровень реки был высок по всей ее длине от городка энергетиков Каракуля до шахтерского городка Ташкумыра. Из воды виднелись верхушки затопленных опор старой линии электропередач. Участки старой дороги выходили прямо из реки, взбирались на косогор и опять исчезали в беловато–бирюзовой глубине Нарына. Затопленные ущельица создавали причудливую форму береговой линии. Верхушки гребней, погруженные в воду, смотрелись небольшими островками. Между ними скользили редкие лодки рыбаков, своими крошечными размерами, подчеркивая масштаб произведенных тут человеком изменений.

В салоне машины «Тойота серф» нас было четверо: водитель Вадим, рядом с ним дремал руководитель туристической фирмы и вдохновитель сегодняшней нашей поездки на юг Кыргызстана Сергей Дудашвили, а на заднем сиденье расположились Василий Плоских и я.

Не единожды мы одолевали те семьсот километров дороги, которые отделяют столицу Киргизии от Оша. Когда–то этот путь был исключительно тяжел. Шоссе вьется через горные перевалы, подымаясь вплотную к границе вечных снегов, проходит через несколько туннелей, пробитых в толще гор, спускается по живописным ущельям. Зимой путников подстерегают «белые драконы гор» – снежные лавины, норовя смести с трассы назойливые машины и заносчивых людишек, жмущихся друг к дружке в тесных салонах автомобилей. Ржавые останки жертв «белых драконов» до сих пор покоятся вдоль трассы, напоминая водителям, что они лишь гости в этих заоблачных местах.

В течение шести лет дорога Бишкек–Ош находилась в состоянии ремонта, и движение по ней было сущим адом. Туннели закрывались время от времени, каждый участок дороги приходилось проходить после долгого ожидания своей очереди. Несмотря на то, что грунтовое покрытие постоянно поливалось водой, кругом стояло густое облако пыли. Она обволакивала идущие машины, заполняла салоны, толстым слоем лежала на всех склонах окружающих гор и на работающих людях. Теперь все это позади. Дорога проходит между зелеными альпийскими лугами Сусамыра, спускается по красивому, поросшему елями, ущелью Чичкана, длиной лентой обвивает «рукотворное море» – Токтогульское водохранилище, переваливает через перевал Кумбель и устремляется вниз в благодатную Ферганскую долину. Монотонная хорошая дорога располагает к дремоте пассажиров, но и представляет немалую опасность для водителей. Задремав, они рискуют проснуться в перевернутой машине. Вдоль высокой насыпи видны следы таких досадных аварий: перевернутые КамАЗы, улетевшие в кювет легковые автомашины. Мы, пассажиры, дружно клюем носами.

Цель нашей поездки не Ош, а Исфана, которая находится на триста километров дальше. Это самый юг Киргизии. Там совсем другая страна. Если север и центр Кыргызстана – это зеленые горы, увенчанные белыми шапками снегов, глубокие ущелья, в которых с шумом несутся полноводные реки, а склоны поросли арчой и елями, то юг – это выжженные горные склоны, редкие желтые реки, несущие воды вперемешку с глиной, обширные безжизненные пространства, обожженные безжалостным солнцем. Жизнь жмется к воде, заполняя места вокруг рек и родников. Где–то в центре пустынного района недалеко от горного хребта Сары–Тоо лежат «бэдленды» – удивительный мир, который приводит путешественника в состояние шока. Пласты песчаника, некогда бывшие дном первобытного океана, вздыбились к небу каким–то подземным штормом и внезапно застыли, словно по мановению волшебной палочки Творца. Дорога вьется по дну каньона, прорезанного между разноцветными массивами песчаника и выходами меловых отложений юрского периода. Ярко–красные песчаники горят на фоне белых и желтых глин. По ним черной причудливой вязью змеятся слои угля. Точно гигантские красные черви, протянулись по холмам выходы красных глин, отороченные желтыми полосами. Так может выглядеть только Марс или Луна, но никак не наша зеленая планета. В этом мире живут фаланги, скорпионы и ящерицы, в воздухе парят одинокие грифы. Дно каньонов усеяно окаменелыми раковинами, возраст которых не одна сотня миллионов лет, круглыми каменными шарами, внутри которых пустота. Некоторые из них из песчаника, другие из халцедона различных оттенков: от чисто белого до почти дымчато–черного. Внутри халцедоновых конкреций, как называют шары геологи, прячутся щеточки кристаллов.

Недалеко от этих каньонов в склонах гор скрывается вход в мрачную пещеру Кан–и–Гут. Рядом с пещерой на несколько десятков километров нет ни одного источника с пресной водой. В ней в течение тысячелетий добывался свинец и серебро. Когда я впервые посетил эту пещеру, то обратил внимание на большое количество обломков керамической посуды, рассеянной вокруг входа в пещеру. Естественно, что на этом руднике погибели, как называли эту пещеру в древности, работало множество людей, в основном, рабы. За тысячу лет, можно себе представить, сколько было разбито посуды! Я подумал, что рабов надо было охранять, иначе бы они постарались убежать из этого гиблого места. Словно в подтверждение моим мыслям, я обнаружил на гребне одного из холмов большой стальной наконечник копья. Когда–то он безжалостно погружался в плоть несчастной жертвы.

Лет двадцать пять назад Сергей Дудашвили с группой спелеологов добирался до пещеры Кан–и–Гут на машине. Дело было к вечеру, и в сумерках группа заблудилась. Отчаявшись найти вход в пещеру, спелеологи заночевали в каньоне. Наутро они увидели необычные каменные башни, возвышающиеся среди красных скал. Конусовидной формы, они имели вход вовнутрь, увенчанный полукруглой аркой, и небольшие окна. Это были остатки средневековых плавильных печей. Одна печь была в хорошем состоянии, другие были почти разрушенные. Спелеологи спешили в Кан–и–Гут, поэтому, сфотографировав сооружения, покинули место.