Запретный город 2 - Катерина Цвик

Я буквально разинула рот от увиденного! Честно сказать у многих из присутствующих была точно такая же реакция.

– С ума сойти! Как это возможно?! – В восхищении выдохнула я.

– В твой День Рождения возможно все! – Самодовольно заявил Максим. – Давай, задувай свечи!

– Подожди, мне нужно загадь желание.

– Зачем? – Вступила в разговор Марго.

– А разве у вас перед тем, как задуть свечи не загадывают желание?

– Ну, у нас вообще нет традиции со свечами. – Смущенно заметила Марго. – Это Габи с Сержем рассказали, что у вас день рождения празднуется именно так, ведь они некоторое время жили среди людов. Вот мы и решили…

Я рассмеялась.

– Ну что ж, теперь и у вас появится такая традиция! Все, я загадала!

И я тут же начала задувать свечи, и не успокоилась, пока не задула все до последней. Я хочу, чтобы мои желания сбывались!

Глава 5. Узник

Холодное серое здание с самого начала задумалась как тюрьма, предназначенная для особо опасных преступников, совершивших преступление против человека и его природы. В холодных уголках этого сооружения можно было встретить и убийцу, который отнял священную человеческую жизнь и ученого, который посмел нарушить вето на опыты с человеческой сущностью.

Сооружение представляло собой пять высоких узких башен, соединенных по периметру и создававших пятиугольник, который стоял прямо в море. Изо дня в день о стены этого несгибаемого сооружения бились холодные волны, разлетаясь осколками брызг. Каждый день холодные ветры залетали в камеры заключенных и уносили любое тепло, которое только могло возникнуть внутри этих стен. И каждый день изможденные узники просили небеса, чтобы этот день стал последним в их жизни. Однако, Всевышний слышал их мольбу крайне редко. Когда же какому-нибудь счастливчику все же везло, ему завидовали все, ведь выйти из этих стен было возможно лишь одним способом: после смерти.

В одной из многочисленных камер этой ужасной тюрьмы томился узник, который не слушал стонов ветра и не обращал внимания на пронизывающий холод.

Первое время, когда его сюда определили, юноша пребывал в полной прострации. Он ощущал себя обреченным и не видел смысла продолжать жалкое существование. Поначалу, он даже отказывался от еды, однако, после того, как на пятый день голодовки ему принесли его любимый луковый суп и ребрышки барашка на гриле, он сдался. “Что ж, если меня так кормят, значит я еще для чего-то нужен… Но нужно ли это мне?” – Думал он. Однако, узник так сильно оголодал, что поддался искушению. – “Еще немного протянем, значит.”

Тот раз был единственным, когда ему приносили приличную еду, однако больше он от нее не отказывался.

С ним никто никогда не разговаривал. Однако, когда он попросил принести одеяло и какую-нибудь книгу, его просьбу тут же удовлетворили, при чем книг на носителе оказалось удивительно много. “Что ж, со скуки не умрем. Интересно, а от чего тогда?” – Подумалось ему. Однако, вопреки всему, книг он практически не читал, а просто сидел уставившись в синеву неба, которое было видно из окошка его камеры, которое никогда не закрывалось. Он тогда много о чем думал, и в первую очередь о жизни и смерти. Ему казалось, что он уже готов уйти за облака в обитель Бога. Он не видел для себя никакого выхода из сложившейся ситуации, и готов был принести в жертву свою жизнь, ради блага других людей. “Только вот этого никто не оценит, а я до скончания веков останусь в памяти людей великим злодеем.”

Каждый раз, вспоминая день своего пленения, он с яростью сжимал кулаки и бил ими о стену. От этого на костяшках его рук образовались раны и запеклась кровь, только он не обращал на это никакого внимания. “Какая разница?” Так он существовал до того дня, когда разразилась та самая буря, которая чуть не разрушила эту тюрьму и не похоронила всех ее заключенных заживо.

Волны необыкновенной величины накрывали замок-тюрьму полностью, со всеми ее переходами и башнями. Тех, кого угораздило оказаться в это время на улице, смыло сразу. Тех, кто был заключен в нижних камерах, затопило уже через полчаса, а те, кто оставался в камерах повыше, сражались за свою жизнь всю ночь. Северная башня тогда обвалилась, и волна унесла все и всех в открытое море, южной досталось чуть меньше, там снесло только половину, западная обвалилась лишь местами, двум другим досталось меньше всего. Только узникам от этого было не легче: камеры, даже те, что находились на самом верху, почти полностью затопило, людям пришлось ловить крохи воздуха у самого потолка, в то время как сами они барахтались в ужасно холодной воде. Многие тогда погибли… Юноша позже все-таки узнал у охранника, что такого раньше никогда не было. “Что же тогда случилось?” – Задавал он своим тюремщикам вопрос, однако, никто не знал ответа. Хуже всего, что тогда, в час этого светопреставления, он подумал, что Такиш все же осуществил свою угрозу уничтожить миры и ужас, который он тогда ощутил, был не сравним ни с чем.

Когда буря улеглась, и вода спала, он лежал на мокром полу своей камеры и вновь смотрел через окошко на небо, которое начинало потихоньку проясняться. Первые лучи солнца уже начали пробиваться через тучи, от чего игра света была просто умопомрачительной. Юноша вдруг осознал, что страшно хочет жить! Только сражаясь за свою жизнь из последних сил, до изнеможения, только увидев рассвет нового дня, он вдруг понял, какой дар ему преподнес Бог! Этот дар: ЖИЗНЬ! Только сейчас он задумался над тем, как безалаберно и бесполезно прожил те годы, которые остались у него позади, сколько всего он мог бы сделать и как в действительности распорядиться жизнью, если бы у него была свобода!

Именно в эти мгновения он изменился. Нет, внешность его осталась той же, что и раньше, изменился он изнутри. У него появилась цель, и он ощутил, как железный прут воли буквально проходит через его позвоночник. Теперь он точно знал, что не останется в этой камере навсегда. Он сбежит отсюда, чего бы ему это ни стоило!

С того дня он приступил к физическим занятиям и занятиям развивающим разум. Он вспомнил все приемы единоборств, которые когда-либо изучал, все духовные практики о которых когда-либо слышал. С того дня он начал читать книги и черпать из них мудрость и информацию. Он, наконец, начал учиться терпению.

Дни складывались в недели, а недели в месяцы. Никто его не навещал, никто ни о чем не говорил, однако твердую уверенность в своих силах и в том, что он не останется здесь до конца своих дней, уже ничто не могло поколебать.

Глава 6. Разговор с самим собой

Прозвенел будильник, и я с неохотой его выключил. Потом потянулся и посмотрел на нее. Утро нового дня… Теперь ни смотря ни на что оно приносит мне счастье, но с привкусом горечи на губах. Вот уже почти три месяца как я вернул Алису и просыпаюсь рядом с ней каждое утро.

Я смотрел на ее такое дорогое, любимое, невинное лицо и не мог наглядеться. Однако, как со мной часто в последнее время бывало, черные, колючие мысли снова начинали лезть мне в голову.