Алмаз в воровскую корону - Евгений Сухов

Молодой переводчик, слегка наклонившись к Сталину, перевел сказанное. Иосиф Виссарионович удовлетворенно кивнул.

— Я знаю об этом, товарищ Черчилль, — спокойно отреагировал Сталин. — Я сегодня же отдам распоряжение, чтобы вы смогли посетить могилу своего деда. Он, безусловно, был выдающимся человеком.

Черчилль удовлетворенно закивал.

— О да! Он преумножил славу нашего рода.

— Вы можете спокойно передвигаться по Крыму. Я вам выделю сопровождение.

— Это было бы замечательно.

— Если вы желаете, то можете отправиться прямо сегодня!

Черчилль внимательно посмотрел на Сталина. Похоже было, что тот не шутил, хотя в остроумии ему не откажешь. Уинстон Черчилль обратил внимание на то, что за время продолжительного разговора Сталин почти не вынимал изо рта пустую трубку. Дважды он намеревался набить ее, но всякий раз откладывал коробку с табаком в сторону.

— Кажется, на сегодня наша деловая встреча подошла к концу, — заметил наконец Сталин. — А не отметить ли нам достойно ее завершение? Моя разведка донесла мне о том, что товарищ Черчилль, кроме форели, своей жены Клементины и дочери Мэри, любит еще одну вещь.

Сталин весело расхохотался. Уинстон Черчилль с недоумением посмотрел на переводчика. Интересно, что же в этот раз так развеселило этого всемогущего человека? И когда тот перевел, спросил:

— И что же?

— Товарищ Черчилль любит настоящий армянский коньяк! — Повернувшись к ординарцу, который находился здесь же, Сталин энергично скомандовал: — Приготовлено ли то, о чем я говорил?

Вскочив, тот бойко ответил:

— Так точно, товарищ Сталин. У меня все с собой.

— Тогда выкладывай.

По-деловому открыв чемодан, адъютант вытащил из него три бутылки армянского коньяка и торжественно установил их на стол. Уинстон Черчилль одобрительно закачал крупной головой.

— Это именно то, что я люблю больше всего, разумеется, после жены и дочери. Вижу, что господин Сталин подготовился к нашей встрече. Я знаю, что господин Сталин родом с Кавказа, где готовят очень острые мясные блюда. Хочу сказать, что английская разведка тоже не бездействовала, и она выяснила, что любимым блюдом мистера Сталина являются шашлыки и хорошо прожаренные бараньи ребрышки. — Толстая шея Черчилля энергично крутанулась. — Стив!.. Стив, дьявол тебя побери! Куда ты запропастился?!

В комнату с подносом в руках, на котором стояли два блюда с прожаренными ребрышками, вошел шеф-повар.

— Я здесь, сэр.

Расставив тарелки на столе, Стив достойно удалился.

Ординарец уже успел откупорить бутылку коньяка и как заправский официант, заложив одну руку за спину, разливал коньяк в большие тюльпановидные бокалы.

Сталин взял бокал за тонкую ножку и поднял его на уровень лица. Черчилль охотно последовал его примеру.

— Товарищ Черчилль правильно заметил, что я родом с Кавказа, и я действительно очень люблю шашлыки и прожаренные бараньи ребрышки. — Сталин говорил медленно, слегка растягивая слова. Голос у самого главного коммуниста Советского Союза был мягкий и очень проникновенный. Внешне Сталин всецело соответствовал своему прозвищу Дядюшка Джо. Под его обаяние можно было попасть в первые же минуты разговора, если не помнить о восточном коварстве, столь присущем этому человеку. — Но у нас на Кавказе есть еще один очень хороший обычай. Если нам нравится человек и мы испытываем к нему уважение, то от своего стола к его столу мы отправляем хороший напиток. Так вот, этот коньяк от своего стола я отсылаю к столу товарища Черчилля, — поставил Иосиф Виссарионович перед премьер-министром свой бокал.

Уинстон Черчилль внимательно выслушал перевод и понимающе закивал.

— Я слышал о таком обычае. Мне он очень нравится, — продолжал премьер-министр сжимать в толстых пальцах свой бокал. — Я с удовольствием принимаю этот подарок от господина Сталина. И хочу преподнести ему свой бокал. От моего стола к вашему столу! — поставил он перед Иосифом Виссарионовичем свой бокал с коньяком.

Подняв бокалы, оба выпили почти одновременно. Адъютант, стоявший рядом, мгновенно наполнил бокалы.

— Давно я не пробовал прожаренных ребрышек, — сообщил Сталин. Откусив небольшой сочный кусочек, он сообщил: — Повар товарища Черчилля знает толк в приготовлении мяса. Вкусно! — Приподняв бокал с коньяком, Иосиф Виссарионович произнес: — Товарищ Сталин не привык оставаться в долгу и от своего стола посылает вашему столу. — Вновь поставил перед Черчиллем бокал.

Премьер-министр с готовностью отложил ребрышки на край тарелки, взял за тонкую ножку свой бокал и проговорил:

— Не хочу оставаться невежливым перед господином Сталиным, а потому посылаю от своего стола вашему столу. — И мягко поставил свой бокал перед Иосифом Виссарионовичем.

Сталин рассмеялся, присутствующие дружно подхватили смех. Даже адъютант не сумел сдержать скупой улыбки. Выпили еще по бокалу, закусив прожаренным мясом.

Часа через три Иосиф Виссарионович, взглянув на часы, вдруг заторопился, объявив, что через час у него должен состояться срочный телефонный разговор с командующими фронтами. Остановившись у дверей, Сталин и Черчилль крепко обнялись и с минуту тискали друг друга за плечи, по-товарищески похлопывая по спине.

Встреча явно удалась.

Теперь Верховному предстояло подумать о том, чем заплатить за почти уже выторгованный кусок мирового пирога. Жизни солдат, которые придется отдать, вступив в войну с Японией, его интересовали мало, Советский Союз в этом случае куда больше приобретал. А вот чем платить в прямом смысле слова, в частности за поставки по ленд-лизу? Об этом надо было основательно поговорить с Лаврентием.

Не удержавшись, Иосиф Виссарионович погладил ладонью старинные гобелены, украшавшие стены Юсуповского дворца. Затем, заложив руки за спину, подошел к окну. Архитектор, построивший дворец, продумал буквально каждую мелочь, и из окон второго этажа открывался замечательный вид на окрестности поместья. Но главным чудом, конечно же, оставалось море. Светло-зеленое у берегов, оно все более густело на глубинах, пока наконец темно-широкой полосой не захлестывало горизонт. Берия отметил, что взгляд Хозяина несколько потеплел, перед его глазами открылась впечатляющая панорама — голубое небо, такое же бескрайнее, как и море. Две ипостаси, две несовместимости разлились в бескрайность, чтобы потом узкой темной полоской слиться далеко впереди.

— Сегодня Черчилль был в приподнятом настроении. Ты не знаешь, Лаврентий, с чего бы это? — повернулся Сталин к Берии.

По долгу службы Берии полагалось знать все. Тем более что сделать это было совершенно несложно — в покоях премьер-министра были установлены крохотные подслушивающие устройства, которые трудолюбиво считывали с носителя информации каждый чих.

— Знаю, Иосиф Виссарионович, — с готовностью ответил Берия, сделав шаг вперед. — Сегодня его шеф-повар Стив приготовил запеченную форель, и премьер-министр остался чрезвычайно доволен завтраком.