Невоздержанность - Al Steiner

Мэтт слегка покачал головой. “Тебе нужно еще немного поработать над разговором о гетто”, - сказал он ему. “Это должно быть: ‘как дела, босс?’ и ‘как у них дела?’ Ты показываешь свое образование. Перестань использовать какое-то чертово количество связок, когда говоришь ”.

“Извините, босс”, - сказал Остин с усмешкой. “Я поработаю над этим дерьмом”.

“Сделай это ты”, - сказал Мэтт, кивнув Стиву, который сидел на своем барабанном стуле и курил сигарету.

“Доброе утро, Мэтт”, - поприветствовал Стив.

“Да, уже утро, а я чертовски ненавижу утро. Давай настроимся на это дерьмо”.

Они пришли в надлежащее настроение, выкурив по шесть "бонгитов" за штуку. Поскольку это была не репетиция, а джем-сейшн, обкуриться заранее было обязательным. Это был, как всегда, очень хороший сорняк, и он довольно легко поднял их в стратосферу.

Они принялись за работу, пытаясь собрать воедино последнюю работу Мэтта, написанную им дорожную песню под названием: Time to Go. Как и во всех его сольных работах до сих пор, в нем присутствовали шлифованные гитарные риффы Мэтта, многократные смены темпа и многочисленные гитарные соло между куплетами. Мэтту нравилось, как это получалось, по крайней мере, в том, что касалось сырой мелодии, но он не мог не задаться вопросом, что они собирались делать с этим в студии теперь, когда он взял на себя обязательство позволить инженерам наложить свои грязные руки на его работу. Но в то же время он также не мог не видеть явного сходства Go с другими его работами. Риффы и соло были разными, это правда, но что там было такого, что действительно отличало бы мелодию?

Он не знал. Все, что он мог сделать, это продолжать работать и доработать материал, чтобы они могли перейти к следующей мелодии. Тем не менее, однако, когда он пытался сосредоточиться на том, что они делали, пытался набрать Go, его мысли продолжали возвращаться к песне Джейка Кингсли, которую он слышал этим утром. Что, черт возьми, было с этим дерьмом? Почему это мягкотелое дерьмо, придуманное распродажей, застряло у него в голове? Почему он продолжал думать об этом?

Они сделали перерыв сразу после часу дня, все воспользовались возможностью открыть бутылку пива и немного утолить жажду. Мэтт сел на край барабанной платформы и, сделав несколько глотков, положил пальцы правой руки на запястье левой, нащупывая там пульс. В данный момент у него не было при себе часов, но они ему и не были нужны. К этому моменту он мог определить простым ощупыванием, как быстро бьется его пульс. До сих пор не было повторения SVT, который у него был той ночью в Техасе (почему в Техасе происходит так много плохого дерьма? он задавался этим вопросом, возможно, в тысячный раз), и это несмотря на то, что он ни на йоту не снизил потребление кокаина. Это, казалось, подтверждало его теорию о том, что именно метамфетамин привел его в такой ритм той ночью. С тех пор он не прикасался ни к этому дерьму. У него все еще было ужасающе четкое воспоминание о том, как по его телу пробежал электрический разряд.

“Все в порядке, Мэтт?” - спросил Стив, который нервничал всякий раз, когда видел, как гитарист делает это.

“Идет своим чередом, как и положено”, - сказал Мэтт, кивнув.

“Приятно это знать”, - сказал Стив, который тоже никогда не забудет ту ночь в Хьюстоне.

“Босс, они действительно зажгли тебя этими веслами, пока ты еще не спал?” - спросил Остин, который слышал эту историю.

“Как гребаная рождественская елка”, - подтвердил Мэтт.

“Я был там, чувак”, - сказал Стив. “Это было какое-то причудливое дерьмо, дружище”.

“Он что, взлетел в воздух со стола, как в фильмах?”

“Не-а, просто немного дернулся, но из его груди шел дым, и он орал как ублюдок, и этот запах! Это вроде как пахло...”

“Мы можем сменить гребаную тему?” Спросил Мэтт, чувствуя необходимость снова проверить свой пульс. Он все еще двигался с приемлемой скоростью.

“Да, конечно, Мэтт”, - сказал Стив. “Как насчет того, чтобы я включил немного музыки?”

“Это сработает”, - с благодарностью сказал ему Мэтт.

Стив встал и включил радио, стоявшее в углу. Оно было настроено на KRON. Играла песня той новой группы, Nirvana, как это было довольно регулярно в течение последнего месяца или около того. Мэтт не мог вспомнить название мелодии — это было одно из тех названий, которые на самом деле не произносились в куплетах, — но ему нравились ритм и энергия мелодии, даже если он не мог понять большинство чертовых слов, которые произносил певец.

“Еще раз, как они называют это дерьмо?” Мэтт спросил Остина, который был немного более настроен на недавний рок, чем Стив.

“Они называют это гранжем”, - сказал он ему. “Звук Сиэтла. Он набирает обороты в стиле хард-рокс”.

“Упрощенно, но в этом есть какая-то душа”, - высказал мнение Мэтт. “Гитарная работа не очень технична, но она честная, понимаешь, о чем я говорю?”

“Я знаю, о чем ты говоришь”, - сказал ему Остин.

Песня закончилась. Пока последняя нота еще затихала, заиграла следующая песня. Это было что-то, чего он никогда раньше не слышал, мелодия пианино с небольшой примесью скрипки (опять эта гребаная скрипка? Мэтт подумал, покачав головой. Что случилось со всеми этими скрипками в последнее время?) И затем женский голос начал исполнять первый куплет. Внимание Мэтта немного больше сосредоточилось на песне. Этот голос показался ему чрезвычайно знакомым. Это была та же самая сучка, которая пела ту песню The Struggle. Это была Селия, блядь, Вальдес. Они играли ее на хард-рок радиостанции? Какого хрена?

Мгновением позже он понял, почему они играли это на хард-роке. Искаженная электрогитара drop-D включилась, когда темп песни увеличился. Это была песня в стиле хард-рока. И Мэтту не нужно было слушать ничего, кроме первых нескольких тактов, чтобы точно знать, в чьих руках была эта потрясающая гитара.

“Ублюдок”, - сказал он, качая головой в изумлении и неверии.

- Что случилось? - спросил Остин.

“Эта песня”, - сказал он. “Ты слышала ее раньше?”

“Да, пару раз”, - сказал он. “Это новый релиз Селии Вальдес. Это вроде как круто, не так ли?”

“Это Джейк Кингсли играет для нее на гитаре”, - сказал Мэтт.

“Что?” Спросил Остин.

“Джейк Кингсли?” Вмешался Стив. “Откуда ты это знаешь?”

“Потому что я знаю, как звучит его гребаная игра на гитаре!”