Брюсов Орден. Ради лучшего будущего - Денис Кащеев

— У бронепоезда банально закончились снаряды к орудиям, поэтому его и оставили, — повернулся к нему Седов. — А бомбить с аэропланов еще в германскую научились, — заметил он уже Прохорычу. — Прогресс, господа, не стоит на месте!

— Уж лучше б стоял! — буркнул пожилой железнодорожник. — Или вовсе прилег отдохнуть!

Между тем штабс-капитан приблизился к окну и осторожно выглянул на улицу. Трудно сказать, что он там сумел высмотреть, но через четверть минуты Седов обернулся к нам с самым решительным выражением на лице.

— В общем, так, господа, — отчеканил офицер. — Считаю, что оставаться здесь далее бессмысленно. Китайцы не суются только потому, что не знают, как нас мало. Тем не менее, очевидно, что их наступление — всего лишь вопрос времени. Никакого стратегического значения наша с вами позиция не имеет, удерживать ее любой ценой смысла я не вижу. Поэтому предлагаю отходить к Волге. И там — либо соединиться с другими отрядами, либо покинуть город по воде.

— Как это покинуть? — ахнул Городов. — Ваше благородие, у меня здесь, вообще-то, семья! Если уж наше дело — труба, лучше германцам сдаться! Ну, местной комиссии военнопленных…

— Да, у них, вроде как, нейтралитет, — поддержал коллегу Прохорыч. — Не выдадут же они нас большевикам!

— По первому же щелчку пальцев выдадут, — покачал головой Седов.

— До германцев — как и до Волги — еще добраться нужно, — из угла комнаты, где сидел на полу в обнимку с винтовкой, подал голос студент Васильев. — Улица насквозь простреливается — не пройдем.

— Пойдем по крышам, — заявил штабс-капитан.

— По крышам? — хмыкнул студент. — Чтоб к Господу ближе? Это вариант…

— Что у вас из оружия, прапорщик? — спросил между тем Седов меня.

— Только вот это, — указал я на эфес своей драгунской шашки.

— Нет, вы у нас точно из плеяды героев господина Уэллса, реликт довоенной эпохи… — расстегнув кобуру на поясе, он протянул мне массивный черный наган с до блеска отполированными деревянными накладками на рукояти. — Вот, держите. Патроны, уж извините, только те, что в барабане…

— Благодарю, господин штабс-капитан, — взял у него револьвер я.

Признаться, стрелять я пока ни в кого не собирался. Оно понятно, что мертво, умереть не может, но, по большому счету, мне что красные, что белые, что, pardon, желтые (политкорректность же в 1918-м вроде еще не ввели?) — не враги…

Нет, конечно, если придется защищаться…

— Да, а как же вы сами, господин штабс-капитан? — запоздало дернулся я.

— У меня есть еще, — отозвался офицер.

В окно влетела очередная шальная пуля — на этот раз на нее как-то даже внимания особо не обратили.

— Все готовы? — обвел взглядом Седов комнату. Присутствующие, включая нас с Полиной, по очереди кивнули. — Тогда выдвигаемся!

* * *

Дома на улице стояли вплотную один к другому, так что идти по крышам и в самом деле можно было, словно по проспекту. По большей части кровля была покатой, но не настолько крутой, чтобы соскользнуть с нее вниз. К тому же, тут и там из нее торчали кирпичные трубы, поднимались разного рода надстройки, над фасадами иногда возвышались вывески или просто торчала какая-то ржавая арматура — потребуется за что-то ухватиться — всегда найдется за что…

А еще, как оказалось, легко найдется, где организовать засаду.

Первым упал Городов — не проронив ни слова, не издав ни звука, просто клюнул носом вперед и замер. Прежде, чем я сообразил, что случилось, идущий передо мной Васильев вскинул к плечу винтовку и выстрелил, затем передернул затвор — и снова выстрелил. Справа, с другого ската крыши, его тут же поддержал Седов — из револьверов с двух рук, «по-македонски». Рванул из кобуры свой огромный маузер Прохорыч…

Только теперь я заметил противника — это и в самом деле были китайцы (ну, или еще какие азиаты), невысокие, коренастые, в светло-зеленых гимнастерках и фуражках с красными звездочками. Беспорядочно паля из винтовок с примкнутыми штыками, они высыпали из-за труб следующего на нашем пути здания, словно стая саранчи, на несколько секунд заполонив собой всю крышу, но, столкнувшись с ответным огнем, немедленно отхлынули назад, попрятавшись. Убраться, впрочем, успели не все — шесть или семь тел остались лежать неподвижно, еще один китаец полз, волоча ногу — почему-то не вслед за товарищами, а на нас — то ли хотел во что бы то ни стало продолжить атаку, то ли в шоке перепутал, где свои, где чужие.

Хладнокровно прицелившись, Прохорыч оставил этот вопрос навеки без ответа.

Что до меня, то я едва успел поднять руку с наганом, как стрельба уже стихла.

Опустив винтовку, Васильев метнулся к Городову, склонился над ним и почти тут же обернулся к Седову:

— Наповал.

— Отходим, — бросил на это из-за люкарны[16] штабс-капитан. — Красных слишком много…

— Китайцы, — буркнул студент, прячась за печную трубу. — Их уже за четыреста миллионов, и через одного — готовый большевик.

— Что, все четыреста мильенов здесь у нас, в Ярославле? — ахнул залегший Прохорыч.

— Да нет, там, в Китае.

— А, ну тогда ладно…

Они все говорили и говорили, но я уже не слушал. Обернулся, ища глазами Полину — и тут же увидел ее, лежащую ничком в трех шагах позади. Сперва мне показалось, что напарница просто так укрылась от обстрела, но тут я заметил у нее над виском аккуратную черную дырочку, из которой сбегала по щеке тоненькая алая струйка.

Что?! Нет!

Как ошпаренный сорвавшись с места, я бросился к девушке, неловко схватив, перевернул на спину. Голубые Полинины глаза, застыв, зачарованно воззрились мимо меня, в недоступно-высокое небо.

— Нет… — отчаянно встряхнул я безжизненное тело. — Нет!

— Ваше благородие, уходим, — тронул меня сзади за плечо Прохорыч, невесть как успевший преодолеть разделявшее нас расстояние. Затем, наклонившись, он закрыл Полине глаза, и повторил: — Уходим! Приказ господина штабс-капитана! — выпрямился — и вдруг, покачнувшись, завалился назад, едва не столкнув меня с крыши. На груди его мундира расплылось кровавое пятно — почти незаметное темно-бордовое на черном.

Я вскинул голову — в нашем тылу один за другим выбирались на крышу китайцы — кто из чердачных окон, кто карабкался прямиком с фасада.

В самом деле, как же их много!

Револьвер в моей руке взметнулся сам собой, а вот тугой спусковой крючок поддался будто бы с неохотой — пришлось перехватить оружие обеими руками. Прежде, чем выстрелить, краем глаза я еще успел заметить, как, выронив винтовку, рухнул, путаясь в полах шинели, Васильев, как судорожно схватился за окровавленное плечо Седов… А после — как упал бегущий на меня китаец, как покатился кубарем другой, как подкосились ноги у третьего…