Под маской скомороха - Виталий Гладкий

Отряд Истомы опередил всех – и новгородское ополчение, и полки Даниила Холмского. Удивительно, но в юном боярине, никогда не участвовавшем в серьезных сражениях, неожиданно проснулся стратег. Он хорошо помнил коварный нрав Шелони и сообразил, что главной задачей для московской рати будет поиск брода. Такое место на Шелони было, но его знали и новгородцы. Именно туда – к броду у Сольцев – они и торопились. И, по расчетам Истомы, должны были появиться там раньше войска князя Холмского. А значит, с переправой у московской рати возникнут большие сложности; новгородцы ведь тоже люди русские, поэтому, даже плохо обученные, будут драться, не щадя живота своего.

Истома искал другой брод. По своим прежним похождениям с дядей Нефедом он знал, что еще одно такое место на Шелони существует, и даже помнил примерно, где оно находится, но дело было давнее, и теперь ему предстояло все вспомнить…

Вечер проложил по земле густые тени, дальние леса стали синими, жаркий день постепенно уступал свои права вечерней прохладе, и уставшая московская рать, которой командовал сам Иван Васильевич, разбила походный бивак на берегу небольшой речушки без названия, коих в новгородских землях было великое множество. Великому князю установили походный шатер из особой непромокаемой ткани очень плотного плетения из шелка с набивным золотым рисунком, но он решил уединиться от шума и суеты, которые были постоянными спутниками воинства на привалах.

В сопровождении верного оруженосца и десятка детей боярских[125], своих телохранителей, Иван Васильевич поднялся на вершину невысокого холма и сел на заботливо подстеленную шкуру горного барса. Она была подарена Великому князю одним из атаманов городовых казаков, которые несли службу по Хопру и Дону, рекам Быстрой, Тихой Сосне и другим естественным преградам на пути к русским землям. Держа в руках позолоченный кубок с мальвазией и размеренно отхлебывая ароматный напиток мелкими глотками, Иван Васильевич не без некоторой тревоги размышлял, верно ли он все подготовил для решающего сражения с непокорным и чересчур вольным Великим Новгородом.

Разрыв новгородского боярства с Москвой и всей Русью мог сыграть роль факела, брошенного в бочку с порохом. Именно Новгород с его открыто враждебной позицией становился центром притяжения всех сил, противодействующих складыванию единого Русского государства и заинтересованных в сохранении раздробленности и военной слабости Руси.

План борьбы против «изменников веры» был выработан Великим князем вместе c советниками давно. К походу на Новгород были привлечены вятчане, устюжане, тверичи, псковичи, касимовские татары и ополчение новгородских окраин. Два отряда должны были блокировать город с востока и запада, а сам Иван Васильевич с сильным отрядом планировал нанести решающий удар с юга.

В мае он выслал в Заволочье полки под началом двух бояр и воеводы Василия Образца, чтобы отвлечь часть сил новгородцев. Его замысел сработал как нельзя лучше – князь Василий Шуйский со своей сильной и опытной дружиной гридей, много бывавшей в сражениях, ушел защищать богатые новгородские земли на Северной Двине. И Великий Новгород остался практически беззащитным, так как лишился еще и ополчения, которому пришлось пойти навстречу московской рати (небольшую засаду для обороны стен можно было в расчет не принимать).

Замысел похода на Новгород могло сорвать вторжение ордынцев. Отношения с Ахматом, ханом Большой Орды, были и прежде плохими, а в последнее время и вовсе испортились. Ведь Иван Васильевич в отличие от всех своих предшественников ни разу не ездил в Орду, не просил и не получал ярлыка на великое княжение. Выплата дани еще продолжалась, но в гораздо меньшем размере, что само по себе было вызовом авторитету хана и традициям его империи.

В Москве стало известно, что Кирей, посол Казимира, предложил хану Ахмату союз против Русской земли. Как обычно, посольство в Орду сопровождалось обильным подношением ценных подарков и подкупом ближайших советников хана, которые во главе с наиболее влиятельным князем Темиром активно поддержали предложение Казимира. Союз двух самых сильных и опасных врагов Русской земли был близок к своему воплощению. Тогда по настоятельной просьбе Ивана Васильевича вятичи под предводительством своего отчаянного воеводы Кости Юрьева в начале лета совершили дерзкий рейд на гребных судах вниз по Волге и внезапным ударом захватили столицу Орды Сарай. И хан на Русь не выступил; вместо похода ему пришлось разгребать обломки оборонительных стен своей столицы и восстанавливать сожженные постройки.

Однако это всего лишь полдела. Военное столкновение с Новгородом было невыгодно Москве, которая совсем недавно пережила трудную войну с Казанью, – хоть и победоносную, но стоившую немалого напряжения сил. Война с Новгородом могла быть чревата серьезными осложнениями. Переговоры с новгородцами велись всю зиму. Москва пыталась добиться перелома общественного настроения в Новгороде, поддерживала «умеренных», стремилась изолировать «литовскую» партию. Но наступил момент, когда Иван Васильевич понял, что переговоры бесплодны. Выхода иного не было – война сама постучалась в двери.

Но поход на зиму нельзя было откладывать ни в коем случае. Именно на такой исход рассчитывали новгородцы, так как он казался им наиболее вероятным и естественным. Нельзя затягивать и сам ход военных действий. Удар должен быть неотразимым и сокрушительным. Врага, засевшего в новгородском Детинце, нужно окружить и атаковать сразу со всех сторон, чтобы повергнуть его раньше, чем к нему на помощь придут его могучие и грозные, но далекие союзники. Иван Васильевич решил начать поход сразу, как только схлынут весенние паводки.

По его замыслу, поход на Новгород не должен был перерасти в большую войну на всех рубежах Русской земли. Не громоздкая многочисленная пехота, набранная со всей земли, а закаленная в боях и походах боярская конница, главная ударная сила Московского государства, должна была решить исход этой кампании. Именно так рассуждал Великий князь и его советники.

На холм взбежал запыхавшийся порученец из сыновей боярских. Склонив колено перед Иваном Васильевичем, он сказал:

– Государь! В стан прибыл Лука Клементьевич, посол от новгородского владыки Феофила.

– Чего надобно этому холопу? – грозно сдвинул брови князь.

– Говорит, бьет челом к тебе в службу и желает сказать нечто важное, но только в личной беседе.

– Гоните его взашей! – отрезал Иван Васильевич. – Поздно спохватился новоиспеченный новгородский пастырь. А этот… Лука Клементьевич… вишь, чего удумал – службу ему подавай. Скоро таких перебежчиков, как он, коробьями можно будет считать.

– Слушаюсь и повинуюсь!

Порученец уже намеревался спуститься вниз, к лагерю, как вдруг Ивану Васильевичу пришла в голову интересная идея, и он остановил его: