Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

— Это можно сделать, — сказало божество. — Если Вы сможете переписать «Лотосовую сутру», то он будет свободен.

Перед самым рассветом божество попрощалось с монахом и вошло в залу.

Утром хранитель храма увидел живого монаха и был весьма удивлен. Монах рассказал о происшедшем, а потом незамедлительно отправился переписывать «Лотосовую сутру». Когда сутра была переписана, он взял ее и пошел в храм вновь провести там ночь.

В эту ночь божество явилось, как и прежде, радостно склонясь в приветствии и любезно осведомясь о цели визита. Монах стал говорить, но божество его прервало:

— Я, Ваш ученик, уже знаю об этом. Когда Вы, учитель, только приступили к переписке сутры и начертали название, Ваш соученик уже был свободен. Он давно уже пребывает в новом рождении и его здесь нет. Этот храм горы Тайшань — место нечистое и не может служить для хранения сутры. Прошу Вас, учитель, вернуться и взять с собой сутру в монастырь.

Они долго беседовали о том о сем. Перед тем как рассвело, божество попрощалось и вошло внутрь храма. Монах же с сутрой пошел в монастырь.

Помощник ревизора в Ханчжоу, ранее занимавший должность в Яньчжоу Чжан Дэ-янь знал об этом событии и лично поведал мне о нем.

Чудеса в Благородном семействе Сяо

Глава высшего училища знатных отпрысков государства Сяо Цзин, уроженец Ланьлина, был правнуком династии Лян императора У-ди и пятым сыном Лянского вана Гуя. Когда династия (Поздняя) Лян[256] была присоединена династией Суй, его старшая сестра стала августейшей супругой императора Ян-ди (605—617). Цзин родился и вырос в благороднейшей и богатейшей семье, поклонявшейся закону Будды.

Цзин постоянно зачитывал «Лотосовую сутру». Основываясь на ней, он в годы правления династии Суй под девизом Великие деяния (605—616) соорудил ступу Прабхутаратны[257]. Она была высотой более трех чи, изготовлена из сандалового дерева. С квадратной вершиной, она расширялась у основания. Цзин также изготовил из дерева образ Прабхутаратны.

Несколько лет спустя старший сын Цюань еще жил в родительском доме. Однажды утром, пробудившись от сна, он во дворе на траве увидел сандаловый балдахин, а под ним — латунную статуэтку Будды. Статуэтка была изготовлена не в Срединном государстве (Китае): Будда был похож ликом на варвара-ху. Его глаза из серебра с темными зрачками искрились чистым светом, как живые. Цюань бросился рассказать об этом отцу, и когда Цзин увидел эти чудесные дары, то был изумлен и обрадован. Он принес балдахин в дом и стал пытаться приладить его на ступу Прабхутаратны. Балдахин встал, как если бы был для этого предназначен. Хотя цвет дерева слегка отличался, но вид ступы стал прекраснее прежнего. Латунную статуэтку Будды поместили в ступу, и она как будто для этого была изготовлена. Цзин возрадовался, полагая, что ему явился отклик на его чистую и искреннюю веру.

Внутри статуэтки был ящичек, в котором находилось более сотни мощей-шарира. Младшая дочь Цзина была монахиней. Она втайне сомневалась в том, правду ли говорят монахи о том, что останки Будды не рассыпаются под ударами молота. Дабы самой убедиться в этом, она взяла тридцать останков-шарира, положила на камень и ударила по ним топором. Мощи-шарира исчезли. Девушка бросилась на землю, стала их разыскивать, но смогла отыскать только три-четыре. Остальные пропали — нигде не видать. Испугавшись, она рассказала обо всем отцу. Когда он пошел посмотреть внутрь ступы, то обнаружил, что останки на прежнем месте. С этого события и всю оставшуюся жизнь Цзин зачитывал «Лотосовую сутру» ежедневно.

В одиннадцатом году правления под девизом Надежное призрение (637) Цзин тяжело заболел. Императрица Сяо, младшие братья и племянники пришли его проведать. Цзин принял всех, велел каждому воскурить благовония и попрощался. Он попросил остаться только младшего брата Юя[258] и дочь-монахиню. Он велел им воскурить благовония и читать нараспев сутру. Затем он обратился к дочери-монахине:

— Я расстаюсь с жизнью, и бодхисаттва Самантабхадра-Всеблагой[259] прибыл встретить меня в восточной части сада. Пойди и встреть бодхисаттву.

Монахиня, как ей и было велено, пошла встретить Самантабхадру, но прежде чем она вернулась, Цзин молвил:

— Наш двор — нечистое место, и Самантабхадра не пожелал прийти. Я должен сам пойти к нему. Прощайте!

Цзин попрощался с Юем и всеми другими родственниками, поднялся со своего ложа, встал на колени, сложив ладони в приветствии-вандана, и обратился лицом к западу. После этого он повалился на пол и умер.

Цзин оставил посмертное повеление использовать только одну повозку для перевозки его тела, которое должно быть облачено в те же обычные одежды, что и при жизни. Женщинам не следовало участвовать в похоронах; жертвы вином и пищей не допускались. Как только будет вырыта могила, следует тотчас опустить в нее гроб. Придворные и простой люд восхитились его предсмертным озарением, а семья почтительно исполнила его наказ.

Чжун-гуй[260] — младший брат Сяо-се — был главным делопроизводителем в высшей судебной палате, и он рассказал мне эту историю. Я слышал ее также от жителей той области.

Сыновняя почтительность мирянина Чжун-гуя

Вэй Чжун-гую из Линьцюна были дарованы от природы сыновняя почтительность и уважение к старшим. Он был в чести у соседей, а когда ему было семнадцать лет, правитель области отметил его выдающиеся качества, произведя в должность начальника уезда Мэнъян.

Отец Чжун-гуя был бескорыстен и честен, ушел со службы по старости с должности помощника округа Цзыян. В годы под девизом правления Воинственная добродетель (618—626) отец заболел. Чжун-гуй взял на себя заботы об отце с великим тщанием, трудился, ни на миг не снимая шапку и пояс. После продолжительной болезни отец скончался. Чжун-гуй оставил жену и наложниц, поселился в хижине у могилы отца. Он был почитателем учения Будды и зачитывал нараспев «Лотосовую сутру». Днем Чжун-гуй копал землю для могильного холма, а ночи напролет читал нараспев сутру. Исполненный искренности и неустанный, он не возвращался домой, пока не истекли три года[261].

Тигры однажды пришли к его хижине и приникли к земле, внимая сутре. Они долго оставались там, пока Чжун-гуй не подумал про себя:

— Я не желаю, чтобы эти дикие звери мне досаждали.

Тогда тигры встали и ушли. На следующее утро Чжун-гуй увидел: семьдесят два древесных гриба (символ счастья и долголетия) взошли вкруг могилы. Они располагались рядами перед могилой, как если бы были кем-то посажены. У них были красные ножки и пурпурные шляпки,