Не ходите, дети... - Сергей Удалин

Женщина давно заметила, что ее сыну становится хуже, если он случайно понюхает листья дерева умсимбити[91]. И чем дольше нюхает, тем сильнее заболевает, страдает от удушья. А потом Кукумадеву научил ее готовить снадобье, снимающее эти приступы. Так что, когда понадобилось, мать своими руками едва не свела Звиде в могилу, дождалась, когда все убедятся в том, что он уже не жилец, и лишь после этого разрешила Бонгопе отнести мальчика к колдуну. Тяжко было видеть страдания сына, но она держалась и еще предостерегала помощника, чтобы тот не поддался жалости и не накормил больного снадобьем раньше времени. Если бы кто-то увидел выздоравливающего Звиде, все мучения оказались бы напрасными.

– Ну хорошо, – согласился Шахов, – ты спасла сына. А дальше? Зачем тебе было нужно все остальное?

– А дальше мой сын должен стать настоящим вождем ндвандве, – гордо ответила женщина. – Великим вождем. И он им станет с моей помощью.

По настоянию Нтомбази ее помощники при каждом удобном случае вспоминали старую, почти легендарную историю о братьях-близнецах, один из которых оказался злым духом. Подробно пересказывали слух о том, что сангома перепутали и приказали убить не того младенца. И совсем шепотом сообщали, что бедный ребенок не погиб, вырос большим и сильным и в скором времени объявится, чтобы отобрать титул вождя у злого духа. Потом Кукумадеву ночью сжег свой крааль, обвинив в этом неких разбойников, и сам же начал сколачивать новую шайку для Звиде. А Нтомбази по-прежнему изображала любящую мать Гарика, изображающего ее любящего сына, и надеялась лишь на то, что скоро этот глупый спектакль закончится.

А ее враги – Сикулуми и Хлаканьяна – перехитрили самих себя. Каждый их шаг только продвигал Нтомбази ближе к цели. Сначала они решили убить всех, кто видел Гарика до того, как он превратился в Звиде. Но поджог крааля Бабузе только подогрел слухи о разбойниках. И теперь Бонгопа не просто помогал любимой женщине, но и мстил за отца, а это, что ни говори, более надежно. Затем попытались избавиться от Шахова, и у заговорщиков появился еще один, пусть и временный союзник. А торопливая, наскоро устроенная свадьба Гарика и дочери Сикулуми подсказала удобный момент для выступления.

– А зачем нападать-то было? – не унимался Андрей. – Почему бы просто не украсть Гарика, не заменить его обратно на Звиде? Неужели вы рассчитывали с горсткой неумех одолеть целое племя?

Женщина посмотрела на него с удивлением, чуть ли не с сочувствием.

– Все-таки ты глупый человек, – вздохнула она. – Я и не рассчитывала победить ндвандве, нужно было только напасть. И все получилось, как я хотела. Бонгопа убил мерзкого Сикулуми, а теперь мой маленький, слабенький Звиде убьет злого духа Сило и его помощника Шаху. После такого подвига он станет настоящим вождем, любимым всем народом, и некому уже будет ему приказывать. А я наконец-то вздохну спокойно.

Андрей вспомнил того парня, что не сумел перепрыгнуть через ограду, других, чью смерть наблюдал лишь мельком. Вспомнил и о том, что сам не помог уцелеть бойцам своего десятка, больше думая о своих проблемах. Но не мог же он оказаться везде одновременно! Не хотел он ничьей гибели и не радовался ей. А эта стерва…

– Спокойно? – вскипел он, как обычно, в одну секунду. – Столько народу за просто так погубили, а тебе – дышать спокойно? Да ты знаешь кто?..

– Бонгопа! – коротко распорядилась женщина, и Андрей снова стиснул зубы, чтобы не застонать. Амулет работал безотказно.

Однако стон, негромкий, но отчетливый, все-таки прозвучал. И доносился он из хижины.

– Разбудили все-таки! – огорченно вздохнула Нтомбази. – Не дали мальчику отдохнуть. А он ведь у меня совсем слабенький, только на снадобьях Кукумадеву эти полмесяца и продержался.

Не обращая больше внимания на Шахова, женщина забежала в дом, потом с встревоженным видом выглянула наружу и распорядилась:

– Бонгопа! Мальчику совсем плохо, заканчивай здесь без меня. Шаху можешь отвести подальше, а шакаленка этого убей прямо здесь. И обязательно ассегаем Звиде. Вон он, у стены стоит. И поторопись, нужно со всем управиться до того, как нас разыскивать начнут.

Да, деловая женщина – коротко и ясно.

* * *

Нтомбази возилась с сыном, Бонгопа задумчиво смотрел вдаль в направлении крааля ндвандве. За Шаховым никто не следил. Теоретически он мог воспользоваться моментом и сбежать. Или, допустим, наброситься на палача. Если бы только каждое движение не отдавалось во всем теле резкой, парализующей болью. Даже те два метра, что отделяли его от Гарика, Андрей прополз на четвереньках с огромным трудом. Развернул к себе лицо юноши, посмотрел в глаза. Зрачки расширены, но на взмах руки вроде бы реагируют. (Ага, как же – взмах! Египетские пирамиды и то, наверное, быстрее строили и с меньшей затратой сил.) Значит, все-таки живой. Правда, видимо, ненадолго.

Черт возьми, но нельзя же просто сидеть и ждать, когда тебя прирежут! Даже со связанными руками Шахов не чувствовал себя таким беспомощным. Казалось бы, действуй, рыпайся, цепляйся за жизнь. Но как представишь, что будет, когда кумало опять за ремешок дернет, так, честное слово – легче умереть.

Гарик вдруг зашевелил губами, с натугой прошептал:

– Ан-н-н-дрей…

Больше он ничего сказать не смог, но и этого хватило. Столько всего было в его взгляде и еле слышном голосе: недоумение, обида, боль, страх. И еще надежда. На него надежда, на Шахова. А что тут можно сделать? Ничего нельзя… но нужно.

– Не боись, студент, что-нибудь придумаем, – попытался он ободрить мальчишку. – Прорвемся. Ты только пока не дергайся. Тебе, наверное, вредно сейчас шевелиться. Полежи тут, отдохни.

И Андрей медленно, в три действия, поднялся на ноги. Между прочим, получилось уже лучше. Может быть, еще и отпустит. Если снова на экзекуцию не нарваться.

Бонгопа наконец обернулся.

– Отойдем, – то ли предложил, то ли приказал он.

– Зачем?

Вместо ответа кумало продемонстрировал амулет и добавил для бестолковых:

– Я так хочу.

Шахов бестолковым не был и подчинился без дальнейших расспросов.

Они остановились у тех кустов, откуда Андрей осматривал хижину. Бонгопа упорно отводил глаза в сторону. Но и дураку было бы понятно, что Шахова из виду он при этом не выпускает. Побаивается, даже сейчас. Эх, дуралей, чего ради ты стараешься? Тебе же прилюдно объяснили – на фиг ты твоей разлюбезной не сдался!

Сын Бабузе, словно подслушав мысли Андрея, начал оправдываться:

– Я сделал все, как она велела. Ее сын станет вождем. А теперь я должен сделать то, что велит мне честь воина.

И он размашистым движением хлопнул Андрея по ладони. Настолько неожиданно, что Шахов растерялся, не сразу сообразив, что в руке у кумало что-то было. И теперь это что-то зажато у него самого между пальцев. Так сразу и не определишь, что это – местами мягкое, как пух, местами твердое, как камень. А в целом – легкое, гибкое и гладкое.